Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков
– А зачем им сдаваться-то? Мы город пока еще только с двух сторон блокировали. Южная часть все еще открыта. Там, конечно, шастают казачьи разъезды, но много ли они сделают, случись вдруг что?
Как и предсказывал Ефим – комендант Мемеля требование капитуляции отверг. Бомбардировка города продолжилась. Полки снова взяли лопаты и отправились тянуть траншеи дальше на юг. По замыслу командования к утру двадцать четвертого числа надо довести траншею до протоки Альт-гоф, расположенную на юге города.
Во второй половине дня на большой дороге, которая вела из Мемеля в прусский город Тильзит, появилось большое облако пыли. В лагерях забили барабаны, прискакали посыльные из ставки Фермора, и поперек поля потянулись в заслон гренадерские роты. Часть копающих перешли в охранение, а мы заняли свое место на правом фланге построения сводной гренадерской команды.
Тревога оказалась напрасной. По южной дороге к нам шло огромное стадо коров, которое гнали довольные и улыбающиеся до ушей донские казаки.
– Здорово, Нелидов! – крикнул подъехавший к нашей линии один из донцов.
О, так это же тот казачий сотник, с которым мы поругались тогда под Митавой!
– И тебе не болеть, Левкович! Смотрю, удачно расторговались? – ответил ему капитан.
Сотник хохотнул и указал ладонью на прущее по дороге стадо коров.
– Да не. Просто попросили. Подайте, говорим, люди добрые! А то пехота наша совсем уж постами изнурена, им бы мясцом разговеться! А хозяева по лесам попрятались и, значит, никак не возражают, чтобы их буренки нам службу сослужили. Так что выбирай любую, Нелидов. Угощайся!
– Вот за это спасибо, Левкович. Вовремя!
– Там дальше, – сотник махнул рукой себе за спину, – еще барашки есть. Выберешь себе парочку, скажешь казакам – я повелел. Если хочешь – могу вечером к тебе татарина прислать. Лучше них барашков никто жарить не умеет!
Нелидов широко улыбнулся:
– И снова спасибо, Левкович. А как сходили-то? Пруссаков видали?
Сотник покачал головой:
– До самого Тильзита ни одного королевского солдата. Гусары с секунд-майором Романиусом всю душу из обывателей вынули – нет ли, мол, никаких других дорог? Не нагрянут ли как снег на голову? В общем, не волнуйтесь, пехоцкие. Копайте спокойно, городу на выручку никто не придет, – потом понизил голос и сказал чуть тише: – И вот что, Нелидов. Если будете по прусской земле головным дозором идти – внимания не теряйте. Солдат здесь нет, но обыватель злой и оружный. У нас давеча двух казаков застрелили и еще двое сгинули без следа. Так и не нашли.
– Учту, Левкович.
– Ну, бывай, господин капитан!
Казак дал шенкеля коню, направляя его вперед.
Стадо и правда было большое. Не просто большое – огромное! Одних только коров за тысячу, а овец и того больше. Это ж сколько казаки мыз раскулачили-то? Сколько здесь хожу – ни разу не видел, чтобы на мызах или в деревнях стадо больше ста голов было. А тут такая орава! Всему нашему корпусу надолго хватит!
Но самое главное, это все увидели осажденные. Вскоре от крепости прибыл парламентер, и пушки замолчали.
Только вот теперь генерал Фермор уже знал, что прусский генерал Левальд не придет на выручку Мемелю, а рейд казаков и гусар по прусским землям дал осадному корпусу достаточно провизии. И если на вчерашних переговорах Фермор предлагал выпустить гарнизон с казной, знаменами и пушками, то на сегодняшних позиция была куда жестче. Казна, склады и провиант города должны были достаться победителю нетронутыми и непорчеными. Если вдруг будет попытка сжечь или как-то подпортить склады провианта и цейхгаузы – то ни о каком почетном выходе гарнизона с оружием и знаменами даже речи быть не может.
Комендант Мемеля возмутился тем, что условия поменялись, и опять отказался. Парламентер уехал ни с чем, а в четыре часа пополудни снова загрохотали пушки.
Утром двадцать четвертого числа наши рабочие команды прокопали траншею до Альт-гофа и завели там в кеселя две гаубицы. Вот теперь все. Теперь и южный выход из города находится под обстрелом наших пушек.
После первых же выстрелов со стороны Альт-гофа над задымленным Мемелем начали подниматься белые флаги.
Город капитулировал.
Глава 18
К шести часам вечера переговоры о капитуляции между прусским комендантом и нашим генералом Фермором закончились. Стороны договорились, что назавтра, двадцать пятого июня, в город войдут наши войска, а прусские, соответственно, выйдут. Пруссакам – ночь на сборы в цитадели крепости. Им предстоит долгий марш на юг, к своим. А пока их караулы на городском валу сменятся нашими.
Наша рота с развернутым знаменем и под барабанный бой зашла в город. Прусские солдаты растащили в стороны рогатки и опустили мост через ров у Штейнтора – насколько я понял, так они называли восточные городские ворота. Короткая церемония смены караула, усталые, закопченные прусские солдаты отсалютовали капитану Нелидову и нестройными рядами ушли по улицам города в цитадель. Поручик Нироннен поставил у ворот дюжину солдат во главе с ундер-офицером Фоминым, и рота растеклась вправо и влево от ворот, сменяя пруссаков на бастионах и улицах города.
Так-то по идее задача нашей роты – удерживать мост, ворота и часть вала на случай, если вдруг прусский гарнизон передумает сдаваться. А по сути… за три дня в город прилетело более двух тысяч ядер и около полутысячи бомб. Сам город не такой уж и большой: тесная многоэтажная городская застройка, стиснутая крепостными валами. Разумеется, ядра и бомбы прилетали не только по валам и бастионам. На улицах то тут, то там – руины домов и следы наспех затушенных пожаров. А генералу Фермору завтра предстоит торжественно вступать в Мемель. В сопровождении оркестра, с развернутыми знаменами, со свитой и на белом коне. Не пристало, знаете ли, целому генералу ехать среди пожарищ и разрушений.
Конечно, ремонтировать город – это задача местных жителей, а не армии. Но… сегодняшняя ночь в Мемеле – это ночь безвластия.
Говорят, по обычаю взятый приступом город на три дня отдают солдатам для взятия добычи. Не знаю, может, где-то оно и так. В нашем же случае Мемель капитулировал на почетных условиях и сразу стал собственностью матушки-императрицы. А значит, ни о какой добыче для солдат не могло быть и речи. Нам отдельно зачитали приказ – не грабить, бесчинств не чинить, здешних обывателей не обижать.
Только вот когда мы вошли, мародерство и грабежи были уже в самом разгаре. Местные грабили других местных, а прусским солдатам не было до того никакого дела.
Тут ведь как вышло… когда прусский комендант, подполковник Руммель,
