Защитник - Алексей Александрович Стопичев
Вскоре легионеры начали выводить из башни пленных. И первым ко мне подвели высокого и статного средних лет мужика с прямым носом и серыми, стальными глазами. Тот надменно смотрел на меня, поджав тонкие губы в презрительной гримасе. Я достал трубку и начал неторопливо её набивать. Мужик молчал. Молчали легионеры. Молчал и я. Лишь когда раскурил трубку и сделал пару затяжек, спросил:
– А почему пленный не представляется?
Легионер, который со скучающим видом стоял слева от пленника, встрепенулся, и отвесил звонкого леща надменному. Тот пошатнулся, встрепенулся весь и заорал на бойца:
– Да как ты смеешь, смерд?
Легионер тяжело вздохнул, мол, не хотел, да что тут поделаешь? И врезал теперь уже левым кулаком прямо в зубы орущему. Надменный упал на спину, булькая кровью и осколками зубов из разбитого рта. Впрочем, надменности в нём поубавилось. Он прижал к лицу связанные в запястьях руки и тихонько заскулил. Я затянулся, и кивнул на упавшего:
– Поднять!
Легионер, не мудрствуя лукаво, схватил за волосы благородного и рывком поднял на ноги. Тот стоял, прижимая к лицу руки и вздрагивал.
– Мне ещё раз спросить, почему ты не представляешься? – спросил я пленного.
– Не… н-н-надо, – прошепелявил надменный, убрал руки от лица, отчего сразу стало видно разбитые губы и сколотые передние зубы: – Я граф Сиус Треф, владетель города Клаев…
– Бывший владетель, – перебил я, – И бывший граф. Теперь ты мразь и падаль, кем являются клятвопреступники.
Я повернулся к легионерам:
– Семья его здесь?
– Так точно, ваше карательство! – гаркнул один из них. – Его жена Сирия Треф и двое сыновей – Эльд и Брон.
– Так ведите сюда! – я хлопнул в ладоши.
Уже через минуту подвели дородную бабищу и двух юношей. Один – лет двадцати – копия отец. Второй чуть моложе, пухлощёкий и курносый был больше похож на мать. Я медленно встал и повернулся к легионерам и толпе местных:
– Самые страшные преступники не убийцы. Не воры и не грабители. Даже не насильники. Самые страшные преступники – это клятвопреступники. Они идут против богов. Против своей совести и чести. А если кроме преступления клятвы они ещё и пятнают себя бесчестным убийством спящих людей…
Голос мой сорвался. Я откашлялся, и закончил:
– То нет им прощения нигде и никогда! Ни им, ни их семьям!
Я возвысил голос:
– В Лесании за клятвопреступление положена смертная казнь разными способами. Четвертование. Раздёргивание лошадьми. Либо сажание на кол.
Какая-то баба в толпе охнула. Пронёсся шепоток. Я свирепо глянул на толпу, и всё смолкло. Стало тихо, как ночью на погосте.
– Ибо клятвопреступник не человек вовсе, а падаль, преступившая через своё слово. Ибо предавший однажды, сделает это вновь. Бывший граф Сиус Треф поклялся в верности императрице Изольде. И тут же нарушил свою клятву, убив поверивших ему людей. Убил подло и бесчеловечно. Хотя, чего ожидать от поклоняющегося демону? Потому, по законам империи я, герцог Белогор, приговариваю бывшего графа и его семью к лишению его дворянского титула, конфискации всех земель и имущества. А также к смерти!
Я повернулся к бледному графу:
– Ты напоил моих людей зельем, а после ночью резал их? Так пусть твоя семья и ты тоже изопьют. Специального зелья, приготовленного для таких, как вы!
Бледный Вьен Лей уже колдовал над котлом, куда легионеры накидали кучу серебряных кубков. И кубки эти плавились, превращаясь в жидкость. Над котлом пошёл жар. И я объяснил:
– Мы наградим бывшего владетеля Клаева и его семью. Наградим серебром. И пусть они выпьют чашу свою до дна! – я показал на жену Трефа: – Заливай!
Двое легионеров повалили графиню на землю. Та визжала, извивалась. И заорала как полоумная:
– Бай ад-Дер покарает вас!
Больше она не успела крикнуть ничего. Когда один из легионеров зачерпнул ковшом с длинной деревянной ручкой расплавленное серебро и аккуратно стал лить в распахнутый рот, слова сменились визгом. Затем хрипом. Бывшая графиня дёрнулась пару раз, засучила ногами по земле и застыла.
– Открою тебе секрет – демон Бай ад-Дер больше никого не покарает. Я лично убил его! – сказал я мёртвой графине.
Один из сыновей забился в истерике. Но получил пару ударов по голове и затих. Второй посмотрел на Сиуса и выкрикнул хриплым голосом:
– Ты этого хотел, отец? Это твои слава и власть? Будь ты проклят!
Его повалили. И легионер опять зачерпнул серебра и поднёс к юноше. Тот заорал, широко раскрывая рот, и струя расплавленного металла прервала крик, выжигая лицо, горло. Сиус Треф упал на колени, всхлипывал и повторял:
– Нет, о нет! пожалуйста!
– Молить надо было раньше. И себя. Перед тем, как подло убил триста человек. У которых остались жёны и дети, – я повернулся к легионерам и кивнул на лежащего без памяти второго сына: – Теперь его!
Тот умер, так и не очнувшись. А бывший владетель Клаева уже просто молчал, стискивая разбитые губы. Но когда его уложили, сам открыл рот и заорал:
– Простите меня, де…кхрхмрх…
Я посмотрел на безжизненное тело графа и спросил:
– Сколько ещё пленных?
– Почти двести человек, ваше карательство, – ответил десятник Нил Сторм.
– Зарубить всех, – тускло распорядился я. – Трупы графа и семьи повесить на площади на три дня! Пусть весь город увидит, как карают клятвопреступников!
Легионер кивнул и пошёл отдавать распоряжения. А Яг тут же стал выспрашивать у местных, кто плотники, чтобы установить виселицу и развесить Трефа с семьёй.
– Не слишком жёстко, вашество? – тихо спросил у меня Рузер, когда я вновь сел на скамейку.
– Жёстко? – удивился я, – Для них? Да они своих детей демону отдавали, и тот из них изменённых лепил. Они людоедством занимаются. Они убивают спящих. Травят. Грабят. Подличают. Ты думаешь, их разговорами остановить можно? Только так! Пусть видят. Боятся. И знают, что если нас довести до края, то и мы
