Роберт Фреза - Русский батальон
Иногда интуиция стоит дороже тысячи учебников по военной тактике. Его подняло странное ощущение, которое никак нельзя было выразить словами. Он не испытывал ничего подобного с тех самых пор, как ракетный катер принял его на борт в заливе Хейдьес в те последние дни.
Томас приблизился к ближайшему из бетонных строений и внимательно осмотрел стену. У самой земли виднелся ряд маленьких окошек. Они были закрыты.
– Хвала тебе, Господи, за кондиционеры, – прошептал он, глубоко вздохнув.
Он посветил своим невидимым светом ночного видения в окно и разглядел внутри длинный ряд коек. Повернув голову, он увидел, что Евтушенко колдует у двери. Удовлетворенный осмотром, Евтушенко достал небольшой тюбик смазки и выдавил чуть-чуть на замок. Потом кивнул Томасу – его профиль в крапчатой маске выглядел очень странно.
Убрав в сторону автомат и сунув фонарь в чехол, Томас достал эластичную чашечку и прилепил ее к оконному стеклу, проверив, хорошо ли та держится, затем стеклорезом очертил на стекле круг вокруг чашечки и легонько постучал по кругу обратной стороной руки в перчатке. Кружок стекла поддался, и Томас отложил его в сторону.
Потом он осторожно отстегнул от портупеи химическую гранату в пластиковой оболочке. Выдернув чеку, он сосчитал до трех, просунул руку в отверстие и метнул гранату в самый центр комнаты, где та упала под койку и взорвалась с негромким хлопком.
Евтушенко спокойно передал Томасу четыре куска ленты, которые оторвал от рулона, лежавшего у него в ранце. Не обращая внимания на тех, кто умирал в комнате, Томас осторожно заклеил дыру в стекле. Потом он отрезал еще кусочек клейкой ленты и тщательно заклеил дырочку на рукаве – там, где ткань разрезало острое словно бритва стекло.
Потом он присоединился к Евтушенко, который уже находился возле следующего бетонного строения, похожего на амбар, где трудились еще двое из их команды. Другая команда работала в соседнем ряду.
Именно в этом бункере и лежал Хендрик Пинаар, охваченный непонятными ощущениями, и то напрягал, то расслаблял затекшие мускулы. Наверное, правы те, кто говорит, что он стареет, мрачно подумал Пинаар.
Вдруг в большой соседней комнате послышался хлопок, а потом тихое шипение. Не успев даже ни о чем подумать, он птицей пролетел в Окно у самого изголовья, сжимая в руках ружье. Еще не коснувшись земли, он выстрелил в смутную фигуру, маячившую впереди.
Глухой щелчок выстрела, убившего Евтушенко, послужил первым сигналом к штурму Кругерс-дорпа.
В это же время на окраине Кругерсдорпа другой подчиненный Евтушенко, Жеребцов, изумлялся тому, что у буров, расположившихся лагерем в лесу, не оказалось подготовленных позиций, Да и выставили они лишь нескольких часовых. Мало того, даже те, что стояли в охранении, прямо-таки лезли на глаза, даже не пытаясь замаскироваться.
Было их тут всего человек сто пятьдесят – сто семьдесят пять, возможно, две маленькие группы коммандос. Среди расположенных по кругу палаток кто-то пытался завести норовистый грузовик, предоставив прекрасную возможность прыгункам Оклада никова спокойно выйти на позицию.
Сняв очки ночного видения, разведчик подался обратно, чтобы набросать карту для прыгунков. Сальцын сделал одно неглупое, хотя и неуместное замечание:
– А зачем нам по ним стрелять? Почему бы не артиллерией сразу?
Капрал поглядел на Сальцына так, словно тот за полночи в лесу подвинулся разумом.
– У нас, между прочим, минометы, а не церковные свечи. Эти тупые буры расползлись по всему лесу и залегли. Если хочешь увидеть муравьев, сперва развороши палкой муравейник. – Но тут его чуткое ухо уловило слабый треск, похожий на отдаленную перестрелку. – Похоже, пора начинать, – приказал Жеребцов и тут же услышал по радио подтверждение.
Спавший на церковной скамье Дэнни Мигер рывком сел, едва расслышав тот же звук. Он перескочил через стоящую рядом койку, опрокинув ее и свалив на пол спавших там людей.
– Вставайте! Шевелитесь, шевелитесь, если хотите встретить Рождество! – Он сгреб одного за плечи. – Одеваться нет времени! А ну-ка, живо на колокольню и звони что есть мочи!
Сам он привычным движением быстро накинул на себя снаряжение, схватил чье-то ружье и бросил его владельцу, который еще не отошел ото сна и удивлялся с нагретой койки, с чего это Мигер разбушевался.
Наемник склонился, чтобы зашнуровать ботинки, а когда поднял голову, то увидел направленные на него беспощадные глаза Пата – этот парень был прирожденным бойцом, а не выученным на такового.
– Прикрой меня сзади, – приказал он молодому наемнику, открывая дверь на улицу.
Очутившись в ночной темноте, он силился разобраться в звуках боя, но ему мешал шум за спиной.
Может, там уже весь город погиб, судя по звукам стрельбы. А у них над головами, на колокольне, бедняга ковбой, так и не успевший одеться, трезвонил во всю мочь в церковный колокол.
Там, где Кольдеве оставил первый орудийный расчет, Мехлис, вслушивавшийся в звон колокола, взял радиопередатчик.
– Си тире один. Точка. Мехлис. Это что, церковный колокол?
– Да. Уберите его. Санмартин, связь окончена.
Команда Мехлиса уже разворачивала гидравлическую орудийную платформу с приданного грузовика, готовясь к стрельбе. Мехлис свистом просигналил второй машине, чтобы она встала бок о бок с первой. Расчет номер пять уже передавал четвертому боеприпасы.
Мехлис проверил еще раз показания компьютера, чтобы узнать, прочно ли встали на кочковатой почве гидравлические опоры. Он быстро проделал необходимые для стрельбы расчеты. Его команда выпустила девять снарядов большой мощности, промахнувшись едва ли на волосок.
Звон, доносившийся с колокольни Питерскирка на той стороне улицы, разбудил и Элизу Лаув. Свернувшись в постели, она гадала, что это может значить. Внезапно она вскочила с кровати, подбежала к окну и распахнула его в тот самый момент, когда часть церкви взорвалась. Каменные осколки дождем ударили по стене, над улицей повисло облако пыли и дыма.
Лаув отшатнулась от окна, а тем временем еще три снаряда напрочь снесли верхушку колокольни. Она кинулась в соседнюю комнату. Слушая доносящуюся через разбитое окно канонаду, насмерть перепуганная женщина вжималась в стену.
Под ее окном лежал Дэнни Мигер. Оглушенный, наемник потряс головой. Потом, подняв голову, увидел рядом Патрика, тоже лежащего навзничь. Все его лицо было в мелких порезах. Орудийные расчеты имперцев были весьма пунктуальными: разнеся церковь, они прекратили стрельбу.
Мигер поднялся на колени и пополз вперед, чтобы поглядеть, что там, за разрушенной дверью. Уже второй раз за время пребывания на Зейд-Африке Мигеру приходилось командовать подразделением, которого больше не существовало. Поднявшийся Патрик кивком указал куда-то в темноту.
– Ага, церковь. А чего ты хочешь от ребят этого Верещагина? Ладно, пошли, Пат.
Подумав, он прибавил:
– По крайней мере, мы выиграли другу Хендри-ку несколько минут. Полагаю, пора нам пойти и поглядеть, как он там.
Пат с трудом поднялся на ноги и трусцой побежал по улице, Мигер последовал за ним.
Когда две маленькие группы бурских коммандос только поднимали головы, в лагерь пришли прыгунки, вооруженные пушками. Они уделили особое внимание неровным рядам маленьких зеленых палаток.
Жеребцов наблюдал за тем, как семьдесят седьмые, покрытые неуклюжими охлаждающими чехлами, держат под прицелом растерянных буров. Те сдались, не выдержав минометного огня. Они с Сальцыным неторопливо выбрали четырех наиболее активных.
Прыгунки, шустро крутясь на колесах, выпускали целые тучи пуль. Ошарашенный, но практически нетронутый бурский контингент проявлял высокий дух. Хотя такое положение ожидалось и было вполне объяснимо, менее глупым от этого не становилось. Какими бы легкими и хрупкими ни казались прыгунки, их угловатая броня делала машины практически неуязвимыми – в них можно было сколько угодно палить и что угодно кидать. Чего нельзя было сказать об африканерах.
Половина буров опомнилась и вела огонь, когда Жеребцов приказал всем трем минометам прекратить огонь и перейти на «Щебетуны».
Потом Жеребцов критически оглядел произведенные разрушения и заговорил по радио:
– Двенадцать тире один. Точка. Вы попали по шахтам? Выпустите еще дюжину снарядов по тому же месту – и это будет то, что надо.
Прыгунки уже направились на помощь окладни-ковским «кадиллакам», и Жеребцов последовал их примеру. То, что осталось от бурского контингента, в лесу было уже никому не нужно – по крайней мере, как только закончится бой за Кругерс-дорп, они станут бесполезными.
Орудия выполнили свою боевую задачу и сразу приготовились отойти, чтобы обстрелять намеченные цели в черте города. Следуя инструкции, Мехлис и его команда подняли гидравлические опоры минометных установок, чтобы переместить огневые средства на другую позицию. Не успели машины отойти на сотню метров, как три залпа со стороны противника ударили из центра города по тому месту, с которого они только что ушли. Город пробудился.
