Василий Орехов - Зона поражения
Переводчик, оказавшийся видным специалистом по электронному взлому и явно главной фигурой в их связке с Камачо, оживал прямо на глазах. Перед ним стояла неимоверно сложная и увлекательная задача, и это постепенно приводило его в наилучшее расположение духа. Часть задачи они с Альваро уже решили и теперь явно выходили на финишную прямую.
– Закурить бы, – вздохнул Пустельга.
Я шагнул к нему, доставая из кармана полупустую пачку сигарет, но он нетерпеливо мотнул белобрысой головой: не мешай!
Еще несколько минут прошли в напряженном ожидании. А потом через приоткрытый вакуум-затвор до нас донесся приглушенный треск автоматных выстрелов.
– Черт! – рявкнул Камачо. – Не успели!
– Работаем! – жестко распорядился Пустельга, не отрываясь от клавиатуры.
Ухватив Андрея за плечо, я выпихнул его наружу:
– И мы работаем!
Втроем, конечно, мы будем друг другу мешать, да и ни к чему там три ствола, если честно, но очень бы мне не хотелось, Андрюша, чтобы ты в критической ситуации заперся со своими драгоценными хакерами изнутри, дабы они непременно успели довести свое дело до конца, невзирая на прочие потери среди личного состава.
Отстреливался Донахью. Галлахер с вытянутым лицом смотрел в его сторону. Сэму явно хотелось броситься на поддержку шефу, но он понимал, что бросать свой пост не годится: тогда нам могут ударить в тыл.
Я сделал страшные глаза и ткнул в него пальцем: в коридор смотри, кретин! Галлахер тут же повернул башку в нужном направлении, а я следом за Стеценко рванул к Мартину.
Добравшись до перекрестка, который защищал Донахью, я бросился на пол и быстро перекатился к стрелку через открытое пространство. Что-то просвистело у меня над головой, и в дальнем конце перпендикулярного коридора с нашей стороны гулко ударилось в стену нечто большое и тяжелое. Бюреры вели обстрел кирпичами или еще какой-то тяжелой хренью, добытой в катакомбах. Андрей занял позицию с противоположной стороны проема, ближе к командному пункту.
Донахью, припав на одно колено, палил экономными очередями. «Двадцать два, – машинально произносил я, слушая грохот выстрелов, – двадцать два». Осторожно выглянув из-за угла, я быстро окинул взглядом поле боя. К моему удивлению, в коридоре валялось четыре или пять мертвых бюреров – отвратительных сморщенных карликов в бесформенных балахонах, расползающихся от ветхости. Увидеть столько трупов этих мерзких тварей за раз мне никогда не доводилось: они очень трусливы и осторожны, нападают всегда из-за угла, на расстоянии, и мигом прячутся, рассасываются по тоннелям, расползаются по трещинам и норам, едва только получают серьезный огневой отпор. Известны, конечно, случаи, когда ребятам удавалось накрыть и расстрелять целое гнездо карликов-телекинетиков, но чтобы бюреры атаковали вот так, в лоб, как псевдогиганты или русские солдаты в дурацких американских боевиках, – случай совершенно небывалый.
Пока я наблюдал, в коридор выскочили еще два бю-рера и, угрожающе-комично размахивая руками, бросились в нашу сторону. Донахью и Стеценко сняли их короткими очередями примерно на полдороге. Из-за того же поворота внезапно вынырнула глыба спекшегося шлака размером с небольшой арбуз, развернулась и резко метнулась в нашу сторону, словно выпущенная из пращи. Я едва успел убрать голову – глыба просвистела мимо нас и с грохотом разбилась о противоположную стену, осыпав нас осколками и песком не хуже противопехотной гранаты.
– Что делают, черти! – восхищенно рявкнул Сте-ценко.
– Это они пока только разминаются, – проворчал я. Внезапно легкий дробный топоток донесся из-за спины. Резко развернувшись, я увидел в противоположном конце тоннеля, рассеченного надвое нашим коридором, еще двоих бюреров. Я быстро вскинул автомат, но в последнее мгновение он дернулся у меня в руках, словно кто-то невидимый ударил снизу по стволу, и очередь ушла в потолок.
Стеценко тоже развернулся, как на шарнире, и одиночным выстрелом разнес голову ближайшему карлику, который уже собирался впиться мне зубами в ногу. Второго я все же положил длинной очередью, хотя у меня и возникло впечатление, что она легла необычно зигзагообразно: казалось, в последний момент кто-то ухватился за ствол, сбивая прицел.
– Аккуратнее! – выкрикнул я. – Они пытаются воздействовать на оружие!
Издали у них это получалось не ахти, но чем ближе подбирается к тебе бюрер, тем более возрастает его телекинетическая сила.
Донахью уже лупил не переставая длинными очередями: на его направлении становилось жарко. Стеценко поддержал его огнем, я остался сторожить тыл, отстреливая выскакивавших время от времени из-за угла гостей.
– Патронов нам не хватит надолго! – рявкнул Донахью.
Я уже сам чувствовал, что ситуация складывается не в нашу пользу. Бюреры засыпали своими телами весь конец коридора, и теперь атакующим сперва приходилось взбираться на окровавленный бруствер, сложенный из трупов собратьев. Росла груда мертвых тел и с моей стороны. Встревоженные взломом компьютерной сети Хозяева Зоны отследили источник опасности и теперь остервенело гнали в бой всехбюреров, каких только нашли поблизости.
Галлахер нетерпеливо приплясывал на месте, поглядывая на нас.
– Надо отходить! – крикнул Стеценко.
Я прицелился в очередную гротескную фигуру в сером капюшоне, выпрыгнувшую из-за угла на моем направлении. Спусковой крючок больно врезался в палец, но выстрелов не последовало – бюрер усилием мысли заклинил затвор моего «калаша».
– Андрей, прикрой! – заорал я.
Стеценко развернулся и двумя очередями превратил противника в фарш. Чертыхаясь, я тряс автомат, но спусковой крючок не подавался: его держал на расстоянии другой бюрер.
– Отходим понемногу! – распорядился я и бросился к командному пункту.
За несколько шагов до вакуум-затвора ментальная сила телекинетика, неспособного контролировать предмет на таком расстоянии, упала наконец почти до нуля, и я сумел всадить пулю в потолок. Стеценко и Донахью в конце коридора плечом к плечу медленно пятились в мою сторону, плотным огнем разнося в клочья бюреров, с пронзительным верещанием выпрыгивавших на оставленную нами позицию.
Я сунул голову в щель вакуум-затвора:
– Народ, что у вас?
– Пытаемся справиться… – сквозь зубы проговорил Пустельга.
– Все, некогда пытаться, надо уходить! Мы больше не можем их сдерживать! Через тридцать секунд вас здесь похоронят!
– Сейчас, сейчас… – пробормотал Миша, не отрываясь от монитора.
Я уже шагнул через порог, чтобы выволочь хакеров в коридор за шиворот, когда стрельба внезапно донеслась с противоположного направления. Я снова выпрыгнул в коридор. Стоя в проеме перпендикулярного тоннеля, Галлахер палил почти без перерыва. Каждая следующая его очередь была длиннее предыдущей.
А, черт. Похоже, нас взяли в клещи. Я бросился к нему. Прорываться вперед смысла не имеет, нас просто сомнут. Надо попытаться прорваться назад.
Выглянув в простреливаемый Сэмом коридор и поддержав американца огнем, я понял, что прорываться назад тоже бессмысленно.
Твари-телекинетики перли на нас неудержимо, как волна цунами. При стрельбе можно было не целиться – каждая пуля все равно находила себе жертву. Однако бю-реров это не останавливало, они лезли вперед, поскальзываясь на трупах собратьев, они захлестывали коридор, они неудержимо приближались, и единственное, на что хватало наших двух стволов, – это несколько задержать их неумолимое продвижение.
– Назад! – скомандовал я.
Мы отступили шагов на семь, когда орущая, скалящаяся, копошащаяся масса кровожадных карликов выхлестнула из-за угла. Мы встретили ее дождем свинца, однако внезапно автомат Галлахера захлебнулся и умолк. Затворная рама моего «калаша» после очередного выстрела осталась в крайнем положении, словно вышла из строя пружина, а магазин вдруг выщелкнулся из цевья, и я едва успел его подхватить.
Никаких команд больше не требовалось: мы с Сэмом разом развернулись и бросились к командному пункту.
Стеценко уже был внутри, а Донахью стоял, одной ногой перешагнув через высокий металлический порожек помещения, и продолжал отстреливать напирающих с его конца коридора маленьких тварей.
– Сэм! – крикнул он.
Галлахер уже был возле командного пункта. Дона-хью исчез внутри, и в этот момент вакуум-затвор внезапно начал задвигаться.
– Стеценко, подожди! – яростно взревел я.
Сэм бросился в стремительно сужающуюся щель и тоже оказался внутри. Теперь этот трюк надо было проделать мне. Круглая форма дверного проема и высокий порог создавали дополнительные сложности: нужно было ухитриться скользнуть между стеной и наползающим вакуум-затвором так, чтобы ничего не задеть, потому что если я зацеплюсь чем-нибудь и замешкаюсь хоть на секунду, меня разрежет пополам тяжелым люком.
