Сергей Мельник - Месть
— Вот именно поэтому я и говорил, что, к сожалению, могу лишь одного из вас покарать. — Я устало вздохнул. — На тебе я не могу даже волосок на голове поправить, а потому твоя королева у меня, и весь мой грех ляжет на кого-то одного из вас. Здесь и сейчас я даю тебе шанс спасти свою любимую и самому отправиться на виселицу. Хотя у тебя есть, что тут скажешь, прекрасная возможность остаться живым, но утратить навсегда свою половинку. Даже не знаю, Арнольд, что тебе выбрать, может быть, ты потом сможешь залить боль утраты моей кровью? Может быть, месть поможет тебе в будущем снова жить как ни в чем не бывало.
— Это жестоко. — Он стоял, с каким-то внутренним ужасом глядя на меня. — Так не должно быть. Так не бывает.
— Знаешь. — Я посмотрел ему в глаза. — Мне самому страшно от того, что я делаю, но я не могу себя остановить.
— Ты безумен! — вскричал он. — Как ты вообще дошел до этого?!
— Не знаю. — Я покачал из стороны в сторону головой. — Мне просто было очень больно, когда ты отнял у меня близких, а потом… потом пришло это решение.
Мы замолчали, каждый думая о своем, Арнольд пару раз порывался что-то сказать, но вновь замолкал, встречаясь со мной взглядом. Мне действительно в какой-то момент стало все равно, убьет он меня или нет, я словно оцепенел внутри, лишь холодным умом сквозь бойницы глаз понимая, что творю нечто невообразимо ужасное, что-то, без чего и из-за чего мне теперь никогда не будет покоя.
Из-за мокрой одежды на руках и скулах Жеткича стала проступать его вязь татуировки в виде крупной чешуи. Это чернила кракена. Именно ими он ее делал, потому и не видна была, пока на кожу не попадала вода. Фанатик. Или просто влюбленный, что в данном конкретном случае считай одно и то же, метался между, не в силах принять решения. Он то печально опускал руки и голову, то порывался подскочить ко мне, чтобы, по всей видимости, разорвать на куски. Мне же больше нечего было ему сказать, в полной тишине я наблюдал, как удлинялись тени и постепенно солнечный бег завершался, уступая место грядущей и такой неизбежной ночи.
— Арнольд, — через какое-то время все же произнес я. — Пора.
— Не надо, прошу. — У него покатились слезы по лицу.
— Пора. — Я махнул рукой в сторону горизонта. — Солнце почти скрылось.
— Будь ты проклят! — Стул опрокинулся, он заходил нервно из стороны в сторону. — Ты не человек, так нельзя поступать!
— Не тебе говорить о человечности. — Я устало прикрыл глаза. — Пора делать выбор!
— Как я могу быть уверенным, что ты ее отпустишь?! — Он упал на колени рядом со мной. — Поклянись, что не обманешь!
— Клянусь, Арнольд Жеткич, что я и пальцем не трону твою королеву. — Я отвернулся, мне было неприятно смотреть на его умоляющий взгляд. — Только один возьмет на себя грехи за двоих.
— Зови своего капитана, барон, он человек чести, пусть станет поручителем за твои слова. — Жеткич с трудом поднялся, подступаясь к тумбе-возвышению, подставке, последней ступенью к виселице. Я взмахом руки подозвал одного из гвардейцев, отдавая ему приказ позвать Гарича.
— Барон? — Гарич, с вызовом глядя на мага, взошел к нам на эшафот. — Я в вашем распоряжении.
— Гарич. — Я кивнул капитану. — Засвидетельствуй мои слова о том, что после смерти господина Жеткича я обязуюсь и клянусь отпустить королеву Камхельт, не причинив ей никакого вреда.
— Я — Гарич Ол'Рок, принимаю ваши слова и с готовностью становлюсь порукой им! — Он прижал свой громадный кулак к груди.
— Ну что ж… — Доски заскрипели под весом Арнольда Жеткича. — Так тому и быть, прощайте, и будь ты проклят, маленький ублюдок.
Он сплюнул мне под ноги, видимо даже хотел напоследок окинуть презрительным взглядом, только вот я не смотрел на него, мне это было уже неинтересно. Куда интересней было наблюдать за алыми облаками, ярко окрашенными уже практически скрывшимся солнцем.
Неужели это я? Неужели это все происходит по-настоящему? Как так получилось, что мне приходится убивать?
Скрип затих.
Арнольд часто-часто задышал, было слышно, как он то ли судорожно сглатывает, то ли пытается задавить рвущееся из груди рыдание. Еще вздох, мощный, отчаянный, знаете, словно пловец перед броском в холодную воду… толчок и хрип. Страшный, жуткий, от которого сердце замерло, я даже на мгновение забыл, как дышать. Агония, я не смотрел на него, но поскольку сидел прямо под петлей, видел, как судорожно мельтешат его ноги.
— Все, барон, — констатировал Гарич, подходя ближе к телу мага. — Его больше нет.
Я закрыл глаза, отрешаясь от бренного мира и погружаясь в астральную проекцию. Да, ошибки быть не должно, тело мага больше не являлось носителем искрящейся и бурлящей жизни. Все застыло, все замерло, нити энергетических потоков организма завершили свой бег, и более не видно пунцово-алой точки пульсирующего сердца. Нет. Его больше нет, мага, защитника, влюбленного в какую-то свою мечту. Он сделал выбор и собственноручно претворил его в жизнь. Грешный святой. Так, наверно, его стоило бы назвать? Ради своих целей, каких-то внутренних принципов и амбиций он готов был и пошел до конца, жертвуя самым ценным ради… любви? Тяжело, очень тяжело ворочались мысли в моей голове, наполняя душу и руки сумбурной дрожью из смеси страха и презрения к самому себе. Я чудовище. Боже, какое же я чудовище!
— Гарич, помоги. — Капитан поднял меня на руки, поднимая с настила и усаживая на одинокий стул посреди этой жуткой картины.
Как же тихо вокруг. Открыв глаза, я даже не поверил, что может быть такая тишина при скоплении такого количества народа на площади. Люди смотрели на меня, люди слушали нас. Вот они, те глаза, в которые я хотел посмотреть, вот они настоящие судьи сегодняшнего дня и моих дел неправедных. Что же вы молчите? Кричите, ликуйте или же осуждайте, но не молчите, молю! Скажите мне, кто я после всего этого? Кто? Но лишь гробовая тишина была мне ответом. Люди молчали, не было слышно даже шепотка или же шороха одежд, народ стоял, словно соляные фигуры, замерев в неподвижном… ужасе? Прав? Не прав?
— Слушайте, граждане Рингмара! — Не в силах более терпеть этот холод тишины, закричал я, срывая голос. — Свершилось правосудие! Здесь и сейчас преступник понес заслуженное наказание за смерти наших родных и близких!
— Замолчи, — тихим шепотом произнесла Априя, подходя из своего укрытия и кладя мне руку на плечо. — Просто замолчи, мальчик, сейчас не время для громких слов.
Трибуна оживала, наполняясь людьми, помимо Гарича и Априи, к нам подошел глава магистрата, Семьдесят Третий со своими людьми, что буквально на руках тащили связанную по рукам и ногам Камхельт. Королева, словно гигантская змея, извивалась, заламывая руки и отчаянно стуча своим разлапистым хвостом по доскам. Она рвалась к висящему телу близкого ей человека, в беззвучном крике открывая рот, так как заклинания Априи полностью блокировали звуковые децибелы, ее способность гарпиды модулировать звуковые частоты, а также способность ударить своих охранников электротоком.
— А она здесь зачем? — Гарич угрожающе качнулся в сторону легионеров. — Есть клятва, барон, теперь ее судьба не принадлежит вам!
— Он прав, мальчик, — произнесла Априя, сжимая руку у меня на плече. — Зачем ее мучить, заставляя смотреть на тело возлюбленного? Отпусти ее оплакивать свое горе.
— Семьдесят Третий! — Я повернулся к капитану легионеров, стоящему с каменным лицом, которое пересекал страшный шрам, и невозмутимо буравившего меня взглядом. — Давай, ты знаешь, что делать.
— Барон! — взревел капитан гвардии, бросаясь разъяренной машиной на солдат легиона с кулаками.
Сверкнула сталь кутласа, быстро, четко и с молниеносной грацией рассекая воздух и горло водяной королевы. Всего один удар, один взмах могучей руки с оттягом и излетом, капитана легиона отделил голову королевы от шеи, запуская ее в полет, тут же окончившийся гулким ударом об деревянный настил…
— Свершилось правосу… — еще успел выкрикнуть я, прежде чем кулак Гарича впечатался в мое лицо, выбивая из меня сознание, зубы, дух и остатки совести…
* * *«Возвращайся, тебя ждут!» — Легкий перезвон колокольчиков сформировался в моем замутненном сознании в мелодичный голосок Адель.
«Что произошло?» — Я, словно утопающий, то поднимался откуда-то из глубин небытия, то снова проваливался в темноту и омут беспамятства.
«Площадь. Казнь. Твой капитан…» — Адель сыпала картинками событий, становясь для меня якорем между ничем, чем и где-то тут.
Солнечный лучик рассветного мягкого солнышка шкодным рыжим котенком проскочил в мою комнату, воровато оглядываясь по сторонам, пробежал по ковру, перелез через спинку кресла и лишь после этого взобрался ко мне в постель, теплой лапкой поглаживая мне лицо.
Больно. Нос не дышит. Похоже, перелом, все ноет и как-то дергает. Провожу языком во рту, с печалью недосчитываясь передних двух зубов на верхней челюсти. М-да уж, спасибо, капитан, на всю жизнь теперь красавцем беззубым оставил!
