Вадим Панов - Командор войны

– Тогда обыщи квартиру Богдана, его кабинет в Замке, загородный дом, – буркнул де Сент-Каре. – Мы должны узнать, откуда у него технология запрещенного Аркана, раньше, чем у нас об этом спросят Великие Дома.

– Это уже выполняется.

– Допроси всех, с кем в последнее время общался Богдан. Мы должны понять, для чего он строит Аркан. Чем он был недоволен? Чего ему не хватало? Что побудило командора войны пойти на преступление?

– Уверен, что на это была веская причина, – твердо сказал Франц и впервые взглянул прямо в глаза великому магистру. – Командор войны ле Ста предан Ордену.

– Я понимаю, – не отводя глаз и так же твердо, как де Гир, произнес старик. – Поэтому я не приказываю найти и убить Богдана. А предлагаю разобраться.

– Мы будем просто ждать?

– А чего ты хочешь?

– Повелитель, Богдан… он… – Франц сглотнул и решился. – Мы можем ему помочь?

– Ему уже пытались помочь узурпаторы.

– Я говорю о настоящей помощи. Я и командоры войны.

Старик отрицательно покачал головой:

– Если будет доказано, что Богдан ле Ста построил Аркан Желаний, Великие Дома потребуют суда.

– И его смерти.

– Это единственное наказание, предусмотренное Китайгородской конвенцией, – пожал плечами великий магистр. – Мы, разумеется, будем протестовать, затягивать разбирательство, скорее всего нам удастся отстоять Богдана и заменить смертный приговор отлучением от магии. Лет на десять.

Франц прищурился:

– Получается, что, если Богдан построит запрещенное заклинание, мы сможем его спасти?

– Возможно.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Сейчас мы можем ему помочь? – заторопился де Гир. – Ведь Богдан еще не построил запрещенное заклинание, а значит, преследование со стороны Сантьяги является фактом агрессии против Ордена! Никто не сможет нас обвинить…

– Чувства – плохие советчики в принятии решений, Франц, – горько усмехнулся старик. – Я знаю, что Богдан твой лучший друг и ты готов на все ради него, но если мы выступим на его защиту сейчас, то нас обвинят в потворничестве преступлению. Я не собираюсь начинать войну с Великими Домами из-за безумия командора войны.

– Сантьяга не отстанет, не даст Богдану построить Аркан, – глухо проговорил Франц. – Он хочет убить командора.

– Тогда мы потребуем объяснений и, возможно, смерти комиссара, но…

– Сантьяга слишком ловок, – понял мысль великого магистра Франц. – Вряд ли у нас будет повод обвинить его в прямом убийстве командора войны.

– Совершенно верно.

Капитан гвардии опустил голову:

– Значит, Богдан остался один?

Старик молчал. Мастер войны снова посмотрел на свой левый мизинец, на котором зловеще наливался кровью маленький гвардейский рубин.

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 16 сентября, суббота, 14.41

– Подождешь меня здесь, а потом поедем в центр, – распорядился Кортес, отсчитывая купюры.

– Денег, что ли, много?

– Не люблю по десять раз в день тачки ловить.

– Богатая привычка.

– Удобная.

Ярко-желтая «Волга» стояла в одном из кварталов Бутова, напротив массивного комплекса зданий, представлявшего собой неправильный четырехугольник красного кирпича с тяжелыми железными воротами, маленьким внутренним двориком и одиноко торчащей башней. Южный Форт – штаб-квартира Красных Шапок. Кувалда, лидер этой небольшой семьи, входящей в Великий Дом Людь, позвонил Кортесу вскоре после того, как наемник покинул «Угрюмую паузу», и попросил о встрече. Это было неожиданно, но Кувалда проявил настойчивость, и Кортес решил согласиться.

– Долго ждать? – осведомился таксист.

– Тебе-то что? – усмехнулся Кортес. – Счетчик не выключай – пусть тикает, а тебе четвертной сверху за беспокойство.

С тех пор как у наемников появился настоящий заказчик, настроение Кортеса значительно улучшилось.

– Деньги твои, – пожал плечами таксист и развернул «Московский комсомолец». – Только постарайся успеть до полуночи – я сегодня в дневную смену работаю.

– А ты, оказывается, остроумный.

Кортес выбрался из машины и, щурясь на не по-осеннему яркое солнце, пнул ногой маленькую калитку около ворот:

– Есть кто дома?

Едва наемник шагнул через порог, в его нос ударил резкий запах, сочетающий в себе аромат прокисшего недели три назад мусора, дешевого виски, никогда не стиранных кожаных штанов и чего-то специфического, красношапочного, подцепленного ими еще в Западных Лесах, но до сих пор не вылеченного.

– Кто-нибудь есть? – повторил Кортес, привыкая к царящему в караулке полумраку.

– А кто нужен?

В маленьком помещении находились три воина, судя по татуировкам, двое рядовых и десятник – уйбуй, одетые, по обыкновению Красных Шапок, в черные кожаные штаны, такие же жилеты и красные банданы. Низкорослые, с маленькими черными глазками, тяжелыми надбровными дугами и выступающими вперед нижними челюстями Красные Шапки были похожи на безволосых обезьян-мутантов, которых Кортес как-то видел в военной лаборатории. Только те обезьяны не сидели за грязным столом, на котором полупустая бутылка виски и стаканы соседствовали с только что распечатанной колодой карт. Закуски не было – виски служило Красным Шапкам не выпивкой, а необходимым для нормальной жизнедеятельности продуктом, как инсулин для диабетика.

Над головами охранников, на серой, украшенной подозрительными подтеками стене, висел дурно выполненный фотопортрет Кувалды. Одноглазый фюрер по-отечески улыбался подчиненным и посетителям Южного Форта тонкими, резиновыми губами. Подобные ужимки не были свойственны Красным Шапкам, поэтому гримаса, навязанная пиарщиками главе семьи, выглядела диковато. Особенно вкупе с нацарапанным на стене лозунгом:

«На посту нельзя спать даже одним глазком. Если сомневаешься в себе – вырви лишний глаз, но не подводи товарища.

– Так кто тебе нужен, чел? – недружелюбно повторил один из воинов.

– Я – Кортес, – холодно представился наемник и кивнул на портрет, – хочу поговорить с Кувалдой.

– А великий фюрер хочет с тобой разговаривать, чел?

Но уйбуй перебил начинавшего заводиться рядового:

– Кувалда предупреждал, что ты приедешь. – Охранник отставил стакан и нехотя поднялся. – Пойдем, чел.

Внутренний дворик Южного Форта был основательно загажен: помимо трех огромных мусорных контейнеров, которые, судя по всему, наполнялись прямо из окон, все свободное пространство занимали беспорядочно поставленные на прикол джипы и мотоциклы – единственные признаваемые Красными Шапками средства передвижения. Из распахнутых дверей трактира «Средство от перхоти» (как ни странно, его тоже содержали кóнцы) долетали стоны вялотекущей оргии: бравурная музыка, пьяная ругань и звуки ударов. Внутренний дворик тоже украшал портрет вождя, но огромный – не меньше четырех метров в высоту – и без лозунгов. В отличие от изображения в дежурке Кувалда не улыбался, а пристально смотрел в светлое будущее своей полудикой семьи. Единственный глаз его был задумчив и целеустремлен, а низкий лоб испещрен академическими морщинами. Около портрета на корточках сидел одинокий воин и с завистью прислушивался к воплям из трактира.