Эпоха Опустошителя. Том VII - Вел Павлов
Неугасаемую я слушал вполуха. Мало того, что наряду с Илаем я шел самым последним, так еще и садиться в один буревестник с тем, кто принёс на Мергару столько бед, абсолютно не хотелось.
Вот только, кто у меня спрашивал?..
* * *
На всём пути до сердца твердыни, а если быть точнее, до дворца великого дома Иан я попросту молчал и пытался бороться с собственными силами, чтобы ненароком не вскрыть кому-нибудь глотку. За время поездки голубокровные в прямом смысле осадили иномирцев. Они перескакивали с одной темы на другую. Завалили их ворохом вопросов. Из разговоров я и узнал, что у отпрысков Валери имеется достаточно большая семья, а сам хранитель оказался плодовитым мужиком. Наплодил уйму детишек всем на радость. К тому же тут в Ианмите находится еще и его старший сын в роли эмиссара.
Правда, пока они говорили взгляды Флараса и Захара то и дело скользили по мне. Я же в свою очередь периодически морщился, пытаясь унять эмоции и тщетно стараясь обратиться за помощью к динамической медитации, но всё шло из рук вон плохо. Состояние ухудшалось с каждой секундой. Борьба между Жаждой Неистовства и сердцем Опустошителя будто выходила на новый виток развития. Я всеми силами и возможностями хотел унять огонь, пылающий в груди и пульсирующую мигрень в голове, но ярость, злоба и раздражение не давали здраво мыслить. Всеми фибрами души я возжелал окунуться в глубины холодного, а еще лучше ледяного озера, чтобы утихомирить пламя гнева и зудящую боль.
Мороз, Холод и Лёд…
Мороз, Холод и Лёд…
Мороз, Холод и Лёд…
Плевать что. Хоть что-то… Хоть что-нибудь из этого. Мне требовалось остыть. Остыть как можно скорее.
Не знаю, как я выглядел со стороны, однако взгляды многих то и дело обращались в мою сторону. Но сильнее прочих хмурилась Сиана и иномирцы, и надо сказать, что глаза феникса в прямом смысле мерцали жадным интересом, ведь она сидела ко мне ближе остальных.
— Брат, кто-нибудь еще прибыл? — вдруг раздался голос Мелькора сквозь пелену боли и пламени.
— Нет. Вы первые, — спокойно отозвался Леандр. — К вечеру начнут прибывать прочие приглашенные, а сами спарринги начнутся только через день-два. Всё тестирование займет пару суток, так что должно быть интересно.
— Не считая выходцев с Аххеса прибудет кто-то особенный? — полюбопытствовал Илай.
— Помимо нас, Аванонов, Ксанта и Урелеев будут еще представители из независимых сил, а также, если всё получится, явятся гости с Востока.
Честно признаться мне было плевать на их речи. Сейчас я желал запереться в одиночестве и попросту вопить до истощения и хрипоты в горле. И впервые в жизни, Вселенная сжалилась надо мной. Буревестник стал замедляться и все друг за другом покинули машину, а затем вновь раздался голос Леандра.
— Дамы и господа! Прошу простить, но я и мои иномирные друзья должны откланяться по делам. Ко всему прочему прекрасно понимаю, что всем нужен отдых, так что слуги проводят вас в ваши апартаменты.
К данному мигу зрение расплывалось. Сознание улавливало лишь частичные образы силуэтов окружающих. Я даже до конца не понимал, где нахожусь, но в целом обстановка напоминала роскошную придворцовую площадь.
— Чтимый Ранкар Хаззак, прошу за мной, — раздался чарующий женский голос горничной.
Опираясь на одни инстинкты и её весьма сильную ауру воительницы, я в прямом смысле поплёлся следом. Однако в последний момент сознание где-то слева в прямом смысле столкнулось с тёмной и серой аурой. Причем ауры принадлежали сыновьям хранителя. Голова против воли последовала в нужную сторону, а затем я взглядом встретился с Таром и Фларасом Лазаревыми, которые вели беседу с Леандром, но отчего-то посматривали на меня.
В глубине глаз у полуальва я распознал странное радушие, а глаза Захара фонтанировали слабым изумлением. Скорее всего, ублюдок не был в курсе, что натворил в прошлом. Ему же хуже.
Эмоции находились в абсолютном хаосе, руки страшно дрожали, а сознание требовало крови. Лишь чудом я не набросился на иномирца и продолжал играть в гляделки. Однако скверный характер доделал всё без моего участия. Лицо скривилось в яростно-злобной гримасе и презрительно сплюнув себе под ноги, чтобы меня мог видеть лишь черноволосый, я рваной походкой отправился вслед за горничной, оставляя сына хранителя в полном потрясении от увиденного.
Слава Ярвиру, шли мы недолго. От силы пару минут. По всей видимости, гостевые покои находились совсем неподалёку, о чем ознаменовал уважительный голос прислуги.
— Отдыхай, чтимый Ранкар. Если вам что-то понадобится, обращайтесь. В апартаментах расположен нужный артефакт.
К этому момент я практически ничего не видел. Пламя в груди пожирало тело изнутри. Руки дрожали, а речь стала дёрганной, как во время припадка.
— Спасибо… вам, — поблагодарил я девицу, и со скоростью пули ворвался в покои.
Увы, но по помещению я успел сделать всего несколько шагов и будто подкошенный завалился на пол. Лишь чудом умудрился активировать полог тишины и погрузиться во мрак, а из горла вырвался хриплый вопль.
Область кромешного мрака…
— ДА БУДЬ… ОНО ВСЁ ПРОКЛЯТО!!! — зарычал сипло я, а после со всей силы зубами вцепился в собственную ладонь, прокусывая её до кости, но через миг раздался и хруст дробящихся костей, а мой вопль превратился в сдавленное мычание, что напоминало дыхание чудовища. — СКОЛЬКО… МОЖНО⁈ КОГДА… КОГДА ЖЕ ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ⁈
До самого конца не мог понять, что со мной творится, но знал, что на моё состояние повлияла встреча с иномирцем. Метаморфозы не походили на припадок. Хотя, возможно, это оказалась ослабленная форма. Впрочем, легче от этого не стало. Я извивался и корчился на полу, как обыкновенная ползучая тварь, а грудь разрывалась от чужеродного пламени в груди.
— НЕНАВИЖУ!!! — в кромешном мраке вновь раздался мой звериный рык. — ВСЕХ… НЕНАВИЖУ!!! ВСЕХ… ПРЕЗИРАЮ!!!
Всё-таки, судьба странная штука. Сегодня она вертит тобой как хочет, а завтра благоволит. Не знаю, каким был данный день, но вместе с моим звериным рыком раздался знакомый треск, а за треском из внутреннего мира разнесся металлический скрежет сотен цепей. Будто нечто освобождалось из самых темнейших глубин сознания.
— ВСЕХ… ПРОКЛИНАЮ! НЕНАВИЖУ! ПРЕЗИРАЮ! НО… САМОГО СЕБЯ НЕНАВИЖУ И ПРОКЛИНАЮ… БОЛЬШЕ ОСТАЛЬНЫХ!
Последние слова походили на чудодейственную мантру, ведь вместе с проклятиями в реальный мир хлынул морозный холод, которого я так неистово жаждал. Холод сумел чудом погасить пламя в груди. Вначале руки, потом лицо, а затем частично
