На краю чужого мира - Кирилл Юрьевич Шарапов
День прошёл в праздном безделье. Несмотря на то, что ночью его прилично измотала княгиня Долгорукова, на Воронецкую тоже сил хватило, и засыпал Михаил, поглаживая золотые волосы княгини.
Дождь прекратился к вечеру, небо распогодилось, и на нём появились далекие тусклые звёзды. Боярин успел сбегать в лавку Демида и продать духов, которых словил Василько, и по дороге наткнуться на посыльного от барона Шталена, принесшего заказанные болты. Артефактные, с десятком золотых в виде платы за работу, Михаил передал Ирине, чтобы ими занялась Долгорукова, стальные опробовал, выстрелив из самострела, выйдя на пахнущий сыростью двор, всадил в самодельную мишень, сделанную на скорую руку из вязанки хвороста. Что сказать? Михаилу понравилось это небольшое оружие, легко и быстро взводить на пятнадцать метров, отличный бой, больше просто двор не позволял, но с этого расстояния он чуть ли не навскидку всадил стальной болт в мишень.
— Передай княжне Долгоруковой, что я очень давлен этой малюткой, — вернувшись в дом, обратился он к лежащей в постели Ирине. — Для ловчего и вправду идеальное оружие идеальное.
— Знаю, сегодня с таким же ходила, правда, как и ты, пока что стреляла только по мишеням. Но Катька ошиблась, он и на тридцать метров отлично бьёт. Тут просто от прямоты рук зависит. А она, как стрелок, так себе. Не знаю, почему мне не дала пострелять, когда испытывала его?
Михаил пожал плечами и, погасив свет, начал раздеваться.
— Дверь не забудь запереть, а то боярышня Мальцева на стоны наши заглянет, нехорошо выйдет.
— То, что она нас видела, твоя вина, — попенял ей Бельский, забираясь под одеяло и обнимая Воронецкую, — двери нужно за собой закрывать.
— Может, хватит уже болтать, боярин? — голосом, полным сарказма, поинтересовалась княгиня. — Я, между прочим, с утра жду внимания и ласки.
— Сейчас всё будет, ваше сиятельство, — заверил её Михаил, и прежде, чем та успела возмутиться на так раздражающее «её сиятельство», запечатал рот девушки крепким страстным поцелуем.
По заведённой уже традиции, она ушла затемно, Бельский несколько минут позволил себе поваляться в постели, которая ещё хранила запах княгини Воронецкой, и только после этого соизволил подняться и принялся умываться. Его ждала охота на золотого, ну и на всё, что попадётся на глаза. Оставив новый самострел висеть на стене, боярин закинул за спину ранец, в который запихал все ловушки, что у него имелись, часть из кубиков разместились на поясе. За сегодня нужно успеть очень многое. Хорошо бы, конечно, словить золотого, но он не верил в это, не настолько он везуч. Прикинув, всё ли взял, ничего не забыл, он покинул дом и запер дверь. Бродить по сырому лесу — то ещё удовольствие, пару раз он поскальзывался на камнях, последний раз чудом не загремев в приличного размеру яму, дно которой терялось во мраке. На этот раз далеко не заходил, целью были низшие духи на прокорм, ближе к центру их было куда меньше. Направление он выбрал на максимальное удаление от Имперской заставы, где чаще всего бродили ловчие. И это не могло не сказаться на результате, уже к обеду его тарелка-кормушка была полна, а к вечеру заполнил и блюдце местных. Он даже прихватил одного алого, так себе был дух, куда слабее тех, что ловил ранее. Когда Михаил к вечеру доплёлся до заставы, несмотря на новый артефакт, ноги его гудели от усталости, за день он намотал километров тридцать, и не по дороге, а по лесу и руинам. По пути заскочил в лавку, продал алого и трёх фиолетовых. Мелочь, конечно, но пять с половиной жёлтеньких в карман упали, золотой дух в зону поисковика так ни разу и не попал. Во всяком случае, сигнала артефакт не подал.
Ужинал в одиночестве, как и спал, сегодня княгини решили его не беспокоить и дать отдохнуть, за что он был им сильно благодарен. Сокола он подсоединил к родной имперской кормушке, а дракона через переходник к блюдцу местных, к утру то было опустошено, птиц же справился только с тридцатью сущностями.
С первыми лучами чёрного тусклого солнца Михаил снова шагал в сторону опушки, и на этот раз у него была компания.
— Не возражаете, ваше сиятельство, если я с вами пройдусь? — догнав его в двадцати шагах от крепостной стены, поинтересовался мужчина лет пятидесяти с сединой в тёмных волосах. — Нас знакомила на празднике Ирина Николаевна, я боярин Змиев Павел Павлович, тут уже лет десять живу, ваш коллега — ловчий.
— Я помню вас, ваше сиятельство, и не против компании, во всяком случае, до опушки, — соврал Бельский, поскольку, когда Воронецкая их знакомила, он был, если не в стельку пьян, то находился близко к этому состоянию.
Третьего ловца заставы звали Семеном Ивановичем Говоровым, был тоже боярином и держал рекорд по добытым золотым духам, но как выглядел, Михаил не вспомнил бы даже под страхом казни.
— Правильно мыслите, Михаил Иванович, — одобрительно кивнул боярин Змиев. — Вы, хоть и новичок в нашем деле, но золотое правило уже усвоили, ходи один там, где никто не ходит.
— Вчера все ноги стоптал, пока ходил там, где никто не ходит, — хмыкнул на это Бельский. — А скажите мне, Павел Павлович, я слышал, вы принадлежите к группе людей, мечтающих покинуть этот остров. Что для этого делается, или это просто способ посидеть, поговорить?
Боярин с полминуты молчал, наконец, обречённо вздохнул.
— Правы вы, Михаил Иванович, ой, как правы, это просто способ посидеть, поговорить, построить прожекты. На западе империи в королевствах такое называют «клубом досуга для джентльменов». Там можно выкурить сигару, поболтать, обсудить дела и отдохнуть от женщин и семьи. Вот так и тут. Я бы с радостью оставил этот остров, но я скептик, и не вижу ни одного реального варианта для ухода. Последняя попытка была четыре с половиной года назад, десяток очень сильных бояр во главе с одним молодым
