Андрей Уланов - День револьвера
Сейчас же я был на треть выше себя тогдашнего и в здоровой руке намертво прописался «Громовой Кот» – так что мысль о коридорах под гномий росточек радовала меня еще меньше, чем братца Фила. Оставалось лишь надеяться, что, сделав двери под троллиный рост – на глаз ярда четыре в верхней точке створок – неведомые строители не забыли проложить к ним тоннель соответствующих размеров.
И, как ни странно, древние гномы действительно это сделали.
Начинавшийся за воротами коридор в ширину был футов тридцать пять – сорок, вверх же уходил овальный свод, смыкавшийся где-то там, высоко над головами. Думаю, окажись щель пошире, мы бы спокойно проехали здесь верхом…
…как это сделали наши предшественники. Свет фонаря в руках китаянки сотворил мир без полутонов, в его луче устилавшая коридор пыль казалась почти белой, а отпечатки сапог и маленьких подков – черными.
– Лучше погаси, – велела дарко, и каменные стены тут же подхватили её слова, перекидываясь ими словно мячиком: «Погаси… гаси… аси…». – Масло нам пригодится дальше.
– Но…
– Без «но». Здесь хватит света и для человеческих глаз.
Коротко лязгнула заслонка, и яркий луч пропал.
В первый миг я решил, что дарко все же ошиблась. Но затем из темноты начали проступать бледно-голубоватые полосы на стенах. Они были разные по размерам и разбросаны по всему коридору без какого-либо порядка – словно подвыпивший великан прошелся с кистью и ведром светящейся краски. Не эльфийский фиал, конечно, но должен признать: тоннель был освещен лучше большинства ночных улиц в человеческих городах.
– Гномские пони, – наклонившись к самому полу, Толстяк замерил отпечаток подковы растопыренными пальцами. – Полезная скотинка, с виду мелочь, а тащит побольше иного мула. Правда, и насчет жратвы разборчива, всякую колючую дрянь жевать не станет, подавай ей овес или ячмень…
– Или трюфели, – фыркнула Сальватано. – Под горой злаки не растут, поэтому гномы кормят своих пони грибами.
– Под горой крысятина за деликатес идет. – Гоблин перешел к отпечаткам сапог. – Мне Хавчик рассказывал про ихнее меню… даж меня чуть не вытошнило.
– Мак Хавчик склонен к преувеличениям, – при этих словах дарко почему-то коснулась своей груди… левой. – Традиционная подгорная кухня с точки зрения полезности куда лучше моря пива и горы стейков.
– А с точки зрения вкуса она и вареной подметке в подметки не годится, – хохотнул гобл и тут же, посерьезнев, добавил: – Здесь прошли не только гномы.
– Ты уверен?
Несмотря на серьезность вопроса, гобл отвечать не стал – если не считать за ответ нечто среднее между цыканьем и пуканьем.
– Караван гномов охраняли люди, – напомнила Лисса.
– И что, коротышки позволили бы им войти сюда, в святая святых?
– Мы не знаем, – китаянка тоже умела нажимать голосом, – что и как здесь происходило. Возможно, их оставили ждать за воротами. Возможно, с ними рассчитались еще у подножия гор, и охранники пропали на обратном пути без всякой связи с гномами. Мы знаем лишь, что вернувшихся назад не было.
Я тем временем подошел к одной из светящихся полос. Вблизи было видно, что светится не краска, как показалось мне поначалу, и даже не знаменитый пещерный лишайник, – источником неяркого сияния был каменный прожилок. Оглянувшись, я убрал револьвер и протянул руку к…
– Люциферит. Руками не трогать.
Рука застыла, не дотянувшись до стены на пару дюймов.
– В них что, души проклятых демонов сидят?
– Нет, молнии. В природе жилы люциферита могут накапливать мощный статический заряд. Я читала.
Из всего, что говорила до сих пор вампирка, эта фраза была самой… ироничной. Похоже, лёд если не растаял, то уж точно покрылся трещинами.
– Что, так и будем стоять у входа?! – осведомилась дарко. – Или все-таки пойдем дальше?
– А Францеска и Марти?
– Они нас догонят. Мы пройдем до первой развилки.
– Или до первой ловушки, – буркнул гобл. – Что-то этот парадный вход выглядит больно уж незащищенным.
– Мы пойдем по следам целой толпы гномов, зеленый. Тебе этого мало?
– Мало, точняк. Я бы предпочел пойти за дюжиной людей, ну или хотя бы орков. Гномы запросто могли обойти гномские же западни.
Толстяк явно уперся рогом. Спорить с ним в таких случаях, как я уже знал, было совершенно бесполезным занятием. Намного проще и надежнее было бы приказать ему идти вперед, не забыв при этом пригрозить. Однако Сальватано поступила иначе – презрительно усмехнувшись, она обошла гоблина и спокойно двинулась дальше по коридору. При этом в руке у неё оказалась вовсе не гномская чудо-пушка, – из которой, как я подозревал, меня и достали на приснопамятном склоне, – а всего лишь тонкий хлыст. Словно бы дарко только что вернулась с конной прогулки по родному поместью и теперь шла по аллее к особняку.
– Идем? – обернулась ко мне китаянка.
– После вас, мисс. Или, – я слегка улыбнулся, – ты скажешь, что сейчас не время быть джентльменом?
– Не время и не место. – Лисса не приняла шутки. – Хотя и пара футов тоже вряд ли что-то изменят. Постарайся только не угодить мне в спину, если вдруг захочешь выстрелить.
– Заметано, партнер.
Тоннель не был прямым. Он шел с небольшим уклоном вниз и, кажется, немного изгибался влево. В последнем, впрочем, я не был уверен, потому что полосы на стенах впереди сливались в одно бледно мерцающее пятно… которое вдруг расколол черный клин, становившийся все больше и больше, пока…
– Ах-х!
Это было… ну как… очень сложно передать словами даже не саму открывшуюся нам картину, а испытанные при этом чувства. Вроде как идешь себе тихо-мирно по ровной, как стол, прерии, никого не трогаешь и вдруг – бац! – в земле перед тобой обнаруживается пропасть один-черт-знает-сколько футов или даже миль глубиной и ты успеваешь затормозить лишь на самом её краю. Вот у нас вышло примерно так, с той только разницей, что мы оказались на дне этой пропасти.
Справа и слева от выхода из тоннеля имелось по неширокой лесенке. Они шли к галереям, располагавшимся на высоте примерно моих плеч. Шириной галереи эти были два или три фута, не больше – древние гномы, похоже, были сильно худосочнее нынешних, либо передвигались исключительно по-крабьи, бочком. На галереи выходили маленькие оконца, двери, а еще от них шли наверх лесенки – к следующим галереям. И еще раз. Уступ за уступом, древний город гномов тянулся вверх по сторонам, насколько хватало глаз – цепочки светящихся окон, арки перекинутых над пропастью мостиков с иглами фонарей, наплывы каких-то балкончиков, площадок и еще, одни гномы знали, каких архитектурных штук.
Все это, маленькое в отдельности, взятое целиком, заставляло чувствовать себя ничтожной букашкой – инфузорией или, как их там, – случайно заползшей в муравейник светлячков. Завораживающее в своем величии зрелище…
…и жуткое, стоило лишь вспомнить, что подземный город перед нами давно мертв, и все эти огоньки – поминальные свечи. Да, именно так, подумал я, пусть здесь жили нелюди, пусть даже они никогда не слыхали о Христе. Это становится неважно, когда смотришь на окно и понимаешь, что льющийся из него холодный голубоватый свет был зажжен/сотворен/зачарован мертвыми – для мертвых. А живых здесь никто не ждет, им тут – не место.
– Ыгы, эй-парень, согласен, – медленно и отчетливо произнес гоблин, дав понять, что последнюю фразу я «подумал» в полный голос.
– Вот уж не подозревала, что гоблины так боятся мертвецов. – Дарко поставила ногу на ступеньку лестницы справа, и та неожиданно издала вполне деревянный скрип. – При вашем-то насквозь непочтительном отношении к покойникам.
– Ы-ы, в том-то и дело, киса. Мы-то знаем: лучший способ этой, пре-… пра-… а, во, профилактики от зомбей – мясо сожрать, а кости пустить в дело… ну или хотя бы собакам кинуть. И живот набит и не ждешь, пока с погоста дрянь всякая полезет. А тут… не-е, паршивое место, – гобл дернул плечами, – у меня от него шкура бородавками покрывается. Наверняка местные карлики, прежде чем сдохнуть, выколдовали какое-нибудь особо хитрое и злобное проклятье для желающих захапать ихнее добро.
– В таком случае тебе нечего бояться, зеленый, – убрав сапог, Линда потыкала в ступеньку кончиком хлыста. Стук при этом раздался вполне каменный.
– Проклятье, имейся оно, давно должно было настигнуть дракона. Ведь это же он перебил здешних жителей и присвоил их сокровища.
– Может, оно дракона не осилило, – возразил Толстяк, но уже с меньшей уверенностью. – И теперь бродит вокруг и жрет кого помельче… о! Слышите?! Какой-то стук…
– Конечно, мы слышим. Это ме-е-ертвые гно-омы, – с подвывом затянула Сальватано, – стуча-а-ат свои-и-ими загро-о-обными молотка-а-ами.
Наверно, в иное время это выглядело бы просто дешевой шуткой. Однако здесь и сейчас, глядя на дарко, я вдруг явственно почувствовал шевеление на макушке. Может, Линда и шутила – но мне точно было не до смеха.
