Дмитрий Казаков - Монстры Кремля
– Хм, это, мужики, надо бы отметить… – сказал Степаныч, выставляя на стол здоровенную бутыль с коричневой, словно коньяк, жидкостью. – Завалили супостата… Вы как там, закончили?
– Да, готово, – записывавший парень отложил ручку.
Андрею выпивать не особенно хотелось, но зато Илья мгновенно оживился, потер руки и заявил:
– Наливай, батя! Что это у тебя за ботва?
– Не ботва, а самогон, – обиделся Степаныч. – На дубовой коре, с почками, как еще дед мой делал!
– Ну, если с почками, – пробормотал Андрей.
Вдобавок к бутыли появились стаканчики, граненые, мутные, словно на них посидело не одно поколение игумновских мух, а также квашеная капуста и соленые огурцы в мисках.
– Извиняйте, но хлеба нет, – сказал Степаныч, наполнив посуду. – Ну, за победу!
Пах самогон резко, как сапожный крем, но пился легко, словно вода, и градус не чувствовался.
После третьего стаканчика Андрей обнаружил, что напряжение из тела ушло, недавняя схватка с «нехристем» стала казаться чуть ли не развлечением, вокруг собрались на редкость душевные люди, и еще ужасно хочется петь. Илья даже затянул нечто похожее на гимн СССР в хип-хоповской обработке, но быстро устыдился собственного голоса и пристал к Степанычу с вечным вопросом: «Ты меня уважаешь?».
Пришла закончившая прием Лиза, но ее укоряющий взгляд никого из мужчин не смутил.
– Садись с нами, – предложил Андрей, чувствуя, с каким трудом ворочается язык.
Девушка фыркнула:
– Вот еще! Нужны мне такие пьяницы!
Но на табуретку опустилась и с интересом принюхалась, поглядывая на чуть ли не ополовиненную бутыль. Они выпили еще по одной, по другой, затем гостей повели в баню, такую жаркую, что в первый момент бритоголовый выпучил глаза и побагровел, точно угодивший в кипяток рак.
Под вениками, которыми Степаныч орудовал, точно шаолиньский монах – нунчаками, хмель ушел, осталось только мягкое расслабление, приятная истома в мышцах.
– Сегодня мы никуда не пойдем, – сказал Андрей, когда они сидели в предбаннике, завернувшись в простыни, и приходили в себя.
– Что, тут останемся ночевать? – спросила Лиза ехидно.
Впервые с момента гибели Рика она не выглядела мрачной, шутила и разговаривала как обычно.
– Ну, тут не тут, а где-нибудь останемся, – подал голос Илья. – И еще вмажем!
– Вмажем, – согласился Степаныч. – У меня там еще бутылка есть, на рябине…
Ее прикончили к вечеру, когда местные уже оставили гостей в одиночестве. Андрей маленько притормозил, а вот бритоголовый к этому моменту передвигался на бровях. Вырубился он мгновенно, едва дополз до кровати и благополучно прохрапел до утра, не замолкая, похоже, ни на мгновение.
Лиза с Андреем занимались вещами куда более приятными и уснули к рассвету.
Наступление утра было отмечено истошным воплем.
– Что за ерунда? – пробормотал Андрей, поднимая голову.
Лиза посапывала рядом, в задернутое занавеской окошко лился дневной свет, а снаружи кто-то надрывно орал. В соседней комнате ворочался Илья, и храп его становился все менее и менее уверенным.
Вопль замолк, Андрей встал, стараясь не разбудить девушку, и с автоматом в руках выбрался из дома. Неподалеку от особняка, служившего резиденцией «нехристю», увидел небольшую толпу, в которой надрывно причитали женщины.
– А, это ты? – сказал оглянувшийся Степаныч, такой свежий, будто не пил вчера с гостями.
У самого Андрея голова была тяжелой, и вообще чувствовал себя мутновато.
– Что случилось? – спросил он, уже догадываясь, в чем дело.
– А вон, смотри… – Степаныч махнул, и женщины расступились.
На земле лежало тело молодой девицы, чье имя Андрей вчера не узнал или, скорее всего, не запомнил. Горло ее было аккуратно перекушено, грудь вмята ударом когтистой лапы, на белом платье выделялись разрезы от когтей, темнели потеки крови, а синие глаза удивленно смотрели в небо.
– Я его видела! Я его видела! – заговорила одна из женщин, пожилая, в платке. – Черный такой, лап много! Он стоял рядом с телом, а потом исчез! Словно в дым обратился!
– Ты знаешь, кто это сделал? – спросил Степаныч, и взгляд его был требовательным.
– Да, – сказал Андрей. – Знаю, ядреная бомба.
– И как с ним бороться? Почему ты нам о нем не говорил?
– А потому, что тварь эта существует в единственном экземпляре, – он оглянулся, понимая, что это бесполезно, что вздумай зверь напасть сейчас, шансов отбиться не будет.
– И что? – нахмурился Степаныч.
– Мы сейчас уйдем, и она уйдет за нами, – в этот момент Андрею было так стыдно, как не было много лет – вчера после победы он расслабился, позволил себе забыть о следовавшем за ними по пятам хищнике, а тот после гибели «нехристя» проник-таки на закрытую ранее территорию.
И в результате умер невинный человек.
– Ой, не уходите! – воскликнула Зина. – Вы же нас беззащитными бросите! На кого нас оставите?
– Если останемся, он тоже останется, – Андрей злился, понимал, что на себя, но сдерживаться было все труднее. – И убьет вас по одному, поскольку защитить всех мы не сумеем. Можно засесть толпой в доме и выставить стволы во все окна. Этого вы хотите?
Судя по взглядам, никак не хотели, а еще – вчерашняя слепая благодарность у местных улетучилась, замелькали недружелюбные мысли насчет того, что чужаки с автоматами не только грохнули «нехристя», а еще и притащили неведомого зверя на хвосте…
Почему бы не погнать их вилами?
– А точно он за вами пойдет? – спросил Степаныч.
– До сих пор тащился следом, – сказал Андрей. – От Красной площади.
– А если не пойдет? Останется? – Зина испуганно прижала руки к груди.
Судя по физиономиям, сомнения одолевали и прочих обитателей Игумнова.
– Если через несколько километров мы поймем, что он не идет за нами, то вернемся, – обещать подобное было тяжело, и вовсе не потому, что Андрей собирался обмануть, нет, просто он понимал, что тварь слишком умна, быстра и незаметна, чтобы с легкостью отслеживать ее передвижения.
Она может сутки держать себя тихо, так что путешественники и не заподозрят, что хищник крадется рядом.
– Да, обещать-то все горазды, – проворчал Степаныч.
– Предложи свой вариант, – пожал плечами Андрей.
Тут мужик замялся – понятно, что ничего лучшего ему в голову не пришло, да и прийти не могло.
– Отправьте с вами одного из ваших, – продолжил Андрей. – Вот только для него риск возрастет. Зверь двинется за нами, и когда мы расстанемся, наверняка кинется на одиночку. Или пошлите нескольких. Но это будет опасно для тех, кто останется. Так?
Мужчин в Игумнове не так много, оружия тоже не вагон.
– Хм, ну… мы подумаем, – буркнул Степаныч.
– Хорошо, – Андрей кивнул и зашагал обратно к тому дому, где они ночевали.
Вернувшись туда, застал спутников на ногах – деловитую Лизу и встрепанного, помятого Илью.
– Что там такое? – выдавил тот, моргая красными глазами.
Перегаром от бритоголового разило так, что Андрей поморщился.
– Зверь был здесь, – сказал он. – Надо уходить, и быстрее.
Несмотря на то что Илья двигался, как сонная муха, и ронял все из рук, собрались на удивление быстро. Уже повесив на спину рюкзак, Соловьев выглянул в окно – труп унесли, толпа в основном разошлась, остались только мужчины, хмурые и напряженные, с ружьями наготове.
– Ну чо, разборка будет или так уйдем? – с трудом ворочая языком, спросил Илья.
– Надеюсь, что так, – сказал Андрей и решительно направился к двери.
Встретили их недружелюбными взглядами, словно и не было вчерашнего ликования, тела «нехристя» на крыльце и плачущей от радости девушки в красном, не по размеру халате.
Степаныч откашлялся и поинтересовался:
– Уходите, значит?
– Да, – сказал Андрей. – Кто-то из вас идет с нами?
Ответом стал кивок.
– Я сам отправлюсь, – произнес Степаныч. – Пожил свое, мне и рисковать… Если не вернусь до вечера, то мои будут знать, что я погиб – либо от напасти хищной, либо от вашей подлости.
– Петр Сте… – начал один из молодых мужчин, но Степаныч люто зыркнул на него:
– Тихо! Я решил. Все.
– Хорошо, – Андрей оглядел жителей Игумнова. – Счастливо оставаться.
– И не поминайте лихом, – добавила Лиза.
Никто из женщин проститься с ними не вышел, сидели, должно быть, под охраной в одном из домов, боясь нос высунуть.
Там, где вчера были заросли черных кустов, не осталось ничего, так что к речке прошли без труда. По мостику перебрались на другой берег и зашагали через поле, растения на котором, появившиеся благодаря «нехристю», засохли за одну ночь. Скопление чудовищных деревьев сохранилось, а вот оранжевые кочки и металлические деревца сгинули.
– Ну, вот, теперь мир-то на мир стал похож, – проворчал Степаныч, оглядываясь. – А то раньше… Тьфу!
