Барон Дубов. Том 3 - Михаил Капелькин
Княгиня вдруг расхохоталась, пытаясь прикрыть жемчужную улыбку рукой.
— Боже, Вова, я думаю, слово «потенциал» они употребляют в его прямом значении…
— Да, папочка, — невинно заявила княжна и встала рядом со мной. — Мы с ним просто спим.
— Что⁈ — взревел князь.
— Что⁈ — заорал я.
У меня ладонь натурально затрещала. Если так пойдёт и дальше, Светлейший таки сожмёт мою дубовую руку!
— Какой-то барон спит с моей дочерью?.. — рычал соперник.
— Она сама ко мне приходит! — парировал я, вливая ману в кисть. Морёная плоть держалась и даже немного сжимала ладонь князя.
— Что⁈ — Князь взорвался мощной аурой, у меня аж комок к горлу подкатил, настолько сильной она была.
Неужели придётся драться с отцом Василисы? Таких сильных врагов я ещё никогда не встречал. Невольно вспомнились слова директора о возобновлении тренировок…
А княжна с княгиней просто ухахатывались, глядя на нас. Теперь понятно, в кого Онежская порой такая язва. У них даже смех был похож. И довольно приятный.
— Князь, — вдруг строго сказал директор. — Я напомню вам, что вы находитесь на территории вверенной мне академии…
Владимир пронзил меня взглядом холодных глаз и хрипло сказал:
— Я требую объяснений. Немедленно, дочь. Или разнесу эту академию вместе с Дубовым. Если он обесчестил княжну…
— Прости, пап, я сильно соскучилась и хотела сделать нашу встречу незабываемой.
— У тебя получилось дочь…
— Просто взгляни, что я умею.
Тут Василиса взяла меня за руку, а ладонь другой руки раскрыла. На ней закружился воздух, появились снежинки и принялись сталкиваться в вихре. Они складывались и падали, и через миг на ладони княжны лежала прекрасная роза. Её лепестки были из тончайшего льда, и свет солнца пускал от них блики. Окружающие, увидев такую красоту, вздохнули. Директор довольно хмыкнул, а княгиня прильнула к мужу, улыбаясь.
— Раньше у меня это не получалось, папа. А ещё вот…
Она зажмурилась и крепче вцепилась в мою руку. Гладкий лобик прорезали морщинки, зубки закусили нижнюю губу, а на виске выступила капелька пота. Первым, что происходит, понял князь.
— Холод исчез… — поражённо произнёс он и отпустил наконец мою руку.
Правда, сразу не получилось, потому что вокруг наших сцепленных ладоней наросла глыба льда сантиметров двадцать в толщину. Но она быстро треснула, рассыпалась и растаяла.
А холод, всегда шедший от Василисы, и правда исчез. Я почувствовал тепло октябрьского солнца. Затем княжна выдохнула и вытерла рукавом выступивший пот. Она стала ещё бледнее, нос покраснел, а губы задрожали. И снова по моей коже загулял мороз.
— Вот. На целых… — выдохнула она и слабо улыбнулась, — десять секунд. И это всё благодаря Дубову. Почему-то рядом с ним я становлюсь сильнее и лучше контролирую свой дар. А ещё тренировки…
Ноги Онежской подкосились, и она чуть не рухнула на землю. Я успел её подхватить и взять на руки. Отец Василисы тоже дёрнулся к ней, просто в этот раз я оказался ближе.
— Я в порядке, Коля, — мягко сказала княжна. — Можешь опустить.
Я сделал, как она просила, а к ней тут же бросились Агнес с Вероникой.
— Господин, мы поможем Василисе! — бойко протараторила Ника, подхватывая снова качнувшуюся княжну. — Отведём в комнату нашу подругу.
Я кивнул, князь тоже не стал возражать, а директор с облегчением выдохнул. От здания академии навстречу девушкам бежала Тамара Петровна. Видимо, относила вещи княжны, а когда узнала о дирижабле, бросилась сюда.
— Ладно, барон Дубов, — глухо произнёс Светлейший, — вижу, что вы… нормальный парень. Но если хоть волос с головы моей дочери упадёт…
Я взглянул на свою ладонь. На морёной плоти отпечатались его пальцы. Отозвал Инсект, и кожа разгладилась, принимая прежнюю форму. Ответил князю:
— Тот, кто станет причиной этого, умрёт.
— Именно, — кивнул отец Василисы. — Именно…
— Любимый, хватит угроз. Пойдём лучше посмотрим, как здесь наша дочурка обустроилась, — княгиня потянула мужа в сторону академии.
— Ты видела, у него даже служанки есть⁈ Пускай с ними и спит, а не с моей… — говорил, уходя, Светлейший.
— Нет, Вов, ты опять всё неправильно понимаешь. В первую очередь, это не служанки, это подруги…
— О…
Я наконец спокойно выдохнул, а директор, стоявший рядом, похлопал меня по плечу. Правда, дотянулся только до локтя.
— А почему они вообще прилетели? — спросил я его.
— Как почему? Из-за тебя и твоих подвигов. Это они ещё о ночном нападении наёмников не знают. Ты разве газеты не видел? Первые полосы занимает пересказ твоих геройств в королевстве гномов.
— Ах, газеты… — протянул я. Вдруг моё сознание ослепила яркая вспышка. — Но если они знают…
Обернулся на восток и увидел подтверждение своей догадке.
— О нет… — Директор проследил за моим взглядом и побледнел.
За стеной академии поднимался огромный столб пыли. До нашего слуха докатился глухой рокот. А в небе приближалась ещё пара дирижаблей поменьше. Похоже, родителей учеников, спешивших проведать своих чад и устроить разборки с директором, сейчас прибавится. В ворота начали вкатываться первые машины и конные экипажи.
— Знаете, Степан Степаныч, я того… Пойду, пожалуй.
— Идите, Дубов, идите, — кивнул директор и поправил очки. Затем широко шагнул навстречу вылезавшим из транспортных средств графам, графиням, князьям и всем остальным.
Я же предпочёл уйти туда, где меня никто не потревожит. Сначала родители осадят кабинет Степан Степаныча, потом захотят проведать, как живут их отпрыски, а потом, естественно, устроят генеральную инспекцию. Так что суматохи, ругани и склок в ближайшие несколько часов в общаге будет просто слишком много. Я в них утону. Так что решил пойти в баню.
Заскочил в комнату, взял чистое бельё и сразу туда. А там — никого. Благодать! Наконец спокойно попарюсь, и никто мне не помешает.
Баня находилась в отдельном приземистом здании из светлого кирпича. Прошёл тамбур, надев тапочки, и оказался в раздевалке. Небольшой зал с вешалками и шкафчиками. Баню тут топили каждый день, кроме выходных, и чередовали мужские и женские дни. Сегодня здесь никого не было, так что я не знал, чья очередь мыться. Хотя у всех студентов были душевые в комнатах, многие любили и пару поддать.
Я разделся и прошёл в помывочную. Это было большое помещение с душевыми кабинками и скамейками из гранита, на которых стояли пустые тазики для замачивания
