Юрий Брайдер - Гражданин преисподней
— Сбежать, поди, собираешься? — тяжко вздохнул Юрок. — Отделаться от нас хочешь?
— Не пори ерунду! — отрезал Кузьма. — В залог за себя оставляю баклагу с водярой. Только, чур, не прикладываться!
Кто-нибудь другой. Змей, например, такой залог не воспринял бы всерьез, но Юрок-то понимал, что в глуши Шеола нет вещи более драгоценной, чем водяра, которая и жизнь распроклятую может скрасить, и мучительную смерть облегчить. («Смолка» в этом плане ничего не стоила. По сравнению с водярой она была то же самое, что случайная шалава против верной жены — сегодня околдует, а завтра без зазрения совести погубит.)
Поэтому, заполучив в руки заветную баклагу, Юрок сразу успокоился и кивнул головой: «Иди!» Венедим послал вслед Кузьме крестное знамение.
Спутников своих Кузьма покинул не для того, чтобы отыскать уцелевших летучих мышей (не верил он в чудеса), а дабы в одиночестве обмозговать ситуацию, которую смело можно было назвать тупиковой.
Мало того, что экспедицию с самого начала преследовал злой рок, так сегодня оборвалась последняя ниточка, обещавшая привести к цели. Таким образом, все потуги, интриги и компромиссы организаторов трехстороннего совещания оказались напрасными.
Жаль, ничего не скажешь… А ведь какие зарождались надежды, какие вызревали планы на новую жизнь, какие прожекты строились! Мрачное и тягостное существование вот-вот должно было смениться светлой сказкой. И вот все пошло прахом!
Тому, что мнилось, не суждено свершиться. Дальше будет не лучше, а только хуже.
Никогда уже метростроевцы не найдут общий язык с соседями. Темнушники вновь займутся разбоем, а светляки проклянут и тех, и других. Значит, опять раскол, опять взаимная вражда, опять мелкие пакости, нередко перерастающие в крупные злодейства. И это в то время, когда чуждые человеку силы ополчились на него со всех сторон, когда в Шеоле появляются здухачи и химеры новых видов, когда обыкновенные ливневые воды превращаются в смертельный яд.
Несчастны те братья, что не могут разделить плоды, на которые уже покусился свирепый вепрь! Так, кажется, говорил кто-то из светляков…
Как Кузьма и предполагал заранее, в двух других пещерах, отличавшихся от первой только куда более скромными размерами, картина оказалась столь же печальной — множество мертвых летучих мышей, смрад тления, вонь отравы. Если тайна проникновения за Грань и существовала, то она нашла свой конец здесь — под мрачными сводами карстовых пещер.
Любопытства ради Кузьма ножом вскрыл несколько трупиков, дабы в последний раз взглянуть на ярко расписанных, невесомых обитателей потустороннего мира. Никакой брезгливости при этом он не испытывал, поскольку к препарированию разных мелких тварей пристрастился еще в детстве. Если первыми его книгами были труды по биологии, то первыми игрушками — пинцет и скальпель.
Однако желудки летучих мышей не содержали ничего, кроме обычной для Шеола мошкары да молодых побегов мха-костолома. Это было, конечно, странно, но Кузьма привык верить своим глазам, а не чужим речам.
Те же самые изыскания (и с тем же самым результатом) он произвел и в средней пещере.
Вернувшись к спутникам, с немой надеждой воззрившимся на него, Кузьма отрицательно покачал головой.
— Таким образом, моя служба закончилась, — сказал он, тщательно отмывая руки водярой, что не могло не вызвать недовольства Юрка. — Согласитесь, что я выполнил все взятые на себя обязательства. А в том, что поход закончился неудачей, я не виноват. Нельзя было предполагать заранее, что потоп уничтожит всех летучих мышей… Теперь о моих дальнейших планах… Сами понимаете, что возвращаться назад мне нет никакого резона. Во всех трех общинах найдется немало желающих сделать из меня козла отпущения. Уж лучше я погуляю пока на воле и подожду, пока страсти не улягутся.
— А как же нам быть? — сиротским тоном поинтересовался Змей.
— Весьма знаменательно, что этот вопрос задали именно вы, Герасим Иванович, а не кто-нибудь другой, — оживился Кузьма. — Как-никак, а в этих пещерах мы оказались с вашей легкой руки. Вспомните! Если бы метростроевцы не продемонстрировали в нужный момент заранее заготовленных жучков и бабочек, наша экспедиция могла и не состояться.
— Я что-то не понимаю… — начал было Змей, но Кузьма не дал ему развить свою мысль.
— Все вы понимаете! — продолжал он. — А впрочем, не исключено, что вас тоже обманули. Иначе как бы вы решились принять участие в этом самоубийственном предприятии… Сейчас объясню все подробно, не волнуйтесь! Как известно, летучие мыши живут стаями и кормятся сообща. Естествен— но, что и содержимое их желудков должно быть одинаковым. В этом я еще раз убедился, вскрыв с дюжину мертвых зверьков разного пола и возраста. Вот только никаких бабочек я не обнаружил. Вывод напрашивается сам собой. Летучие мыши, по крайней мере населявшие эти пещеры, а других убежищ я не знаю, никогда не покидали Шеол. Если не верите я моим словам, можете убедиться на деле. Юрок, будь другом, принеси мне пару трупиков!
— Не надо! — быстро возразил Венедим. — Мы и так верим,
— Есть такое слово — «провокация». — Кузьма в упор уставился на Змея. — И оно хорошо известно И вам, Герасим Иванович. Как ни печально это звучит, но все мы стали жертвами провокации, устроенной метростроевцами.
— Во гады! — воскликнул Юрок. — А зачем это им понадобилось?
— Откуда я знаю! Пусть сам отчитывается. — Кузьма демонстративно сложил на груди руки.
— Сейчас я объясню, — произнес Змей усталым голосом. — Но сначала постарайтесь уяснить разницу между провокацией и… скажем, святой ложью. Что самое главное в учении святокатакомбников И вообще христиан? Проповедь терпения. Терпите, мол, муки на этом свете, и всем воздается по заслугам на том. Это явная ложь, но некоторым она помогает удержаться от дурных поступков. Существует масса других примеров, когда люди, вдохновленные заведомо ложными идеями, совершали благие дела. Кто-то пытался отыскать философский камень и попутно создал целую науку, называемую химией. Другие отправились на поиски западного пути в Индию, а открыли огромный новый материк.
— Ты, крыса ученая, пенки тут не пускай! — предупредил Юрок. — По делу докладывай, пока тебе воздух не перекрыли.
— И христианского учения попрошу не касаться, — добавил Венедим. — Слугам сатаны недопустимо обсуждать его.
— Горячку-то не порите, — поморщился Змей. — Дайте сказать… Возможно, это мое последнее слово.
— Не возможно, а наверняка, — уточнил жестокосердный Юрок.
— Тогда зачем мне перед вами распинаться? — Змей перевел вопрошающий взгляд с Юрка на Кузьму.
— Ладно, рассказывайте, — буркнул тот. — Ничего еще не решено.
— Спасибо хоть за то, что подали надежду, — кивнул метростроевец. — Теперь относительно нашего похода… Он был задуман после того, как все остальные попытки проникнуть за Грань не увенчались успехом. Дабы убедить оппонентов в его целесообразности, нам пришлось предоставить фальшивые доказательства того, что выход вовне существует. Скажу больше. Демонстрация бабочек, якобы извлеченных из желудка летучих мышей, была рассчитана в основном на нашего проводника. Ведь мы были почти уверены, что он знает способ проникновения за Грань, но по известным причинам тщательно скрывает это. А если тайное стало явным, какой смысл изворачиваться и дальше?
— Дескать, не утруждай себя зря и поделись своим секретом с другими, пока те сами не докопались до истины, — подсказал Кузьма.
— Приблизительно так…
— Увы, хочу вас разочаровать! — Кузьма развел руками. — Нет у меня никаких тайн. По крайней мере таких, которые касаются Грани.
— Никто не застрахован от ошибок, — вздохнул Змей.
— Ошибаться — человеческий удел, а упорствовать в ошибках — козни дьявола, — обронил Венедим.
— Так я ведь не упорствую, а признаюсь!
— Что толку? — оскалился Юрок. — Уже пять человек за твои ошибки поплатились. Как ты на том свете перед ними объяснишься?
— Объяснюсь, — заверил его Змей. — Возможно, они даже поблагодарят меня за то, что досрочно покинули этот распроклятый мир. Кроме того, прямой вины в чьей-либо смерти на мне нет.
— Ух ты, шакал! — задохнулся от ярости Юрок.
— А где, кстати говоря, вы этих бабочек добыли? — поинтересовался Кузьма.
— В одной из местных пещер прежде было устроено нечто вроде краеведческого музея. Имелись там и скелеты ископаемых животных, и разные чучела, и гербарии, и коллекции насекомых, в том числе тропических бабочек. Кое-что после Черной Субботы пропало, а остальное досталось нам. Со временем, как видите, пригодилось.
— Хитро было задумано. Небось плановый отдел, постарался?
— Никак нет. Вверенный моему попечению отдел техники безопасности, — скромно признался Змей.
— Да, Герасим Иванович, влипли вы в историю, — задумчиво произнес Кузьма.
