Pferd im Mantel - КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ
-И кстати, Срамнов. – повернулся спиной к Фёдору Гриша. – Я пополнение вам привёл с собой: прошу любить и жаловать – Александр. – представил Алпатов незнакомого коренастого мужичка под сорок, одетого в куртку-спецовку с синей вязаной шапочкой на голове. Руки его были,сколько видно, украшены затейливыми узорами наколок.
Мужик, прищурившись, глянул на Фёдора и протянул руку.
-Саша. Щемило. – потом он ухмыльнулся. – А можно и просто – Папа.
-Фёдор. – хлопнул его по руке Срамнов.
Иван и Степан Политыч тоже поздоровались с ним, и Алпатов пояснил:
-К вам в группу человек, Политыч. Про себя сам расскажет. Жить ему негде – мы его с Дьяково забрали, поселите на Вельшине и приобщайте. Мужик – что надо: с нами в городе был. А к вам сам напросился, как узнал, что разведку планируем. Так что не обижайте – да чё там, он сам кого хошь обидит.
-Ну, обидеть – это слово неправильное, по понятиям если! – отшутился Папа.
-А с вами, мужики, давайте так договоримся: дайте срок. – обратился к старосте и велешинским мужикам Григорий, и на этих словах этот новый мужик, Папа, почему-то недобро захихикал. Не обращая внимания на это, Алпатов продолжил: - Срок дайте. Вывезем из города всё, что можно до снегов – будем внутренним устройством заниматься. А сейчас, пока тепло ещё, надо в город. И пока мы делаем наши – общие! – дела там, мне надо, чтобы на Селе был порядок. Поэтому я надеюсь на вас, мужики. На тебя, Макар Степаныч, надеюсь. Больше того расскажу вам: назавтра большое собрание собираем вечером. Хозяйство всё Рускову передам – пусть управляет старик. И власть менять будем: одному и правда всё не потянуть. Поэтому, видимо, трое нас теперь будет – я по безопасности и снабжению остаюсь, хозяйство всё – Рускову. Ну, и отец Паисий – по духовной жизни и борьбе с неведомым всем. Не хотел раньше времени говорить, пока не состоялось – да ладно уж.
-Вот это добрэ. – топнул сапогом Колычев. Из-за его спины послышались возгласы одобрения велешинских мужиков. –Вот это ты молодец, Григорий. Правильно.
-Ну договорились, Вельшино?! – громко переспросил Алпатов.
Мужики заголосили, перебивая друг друга, соглашаясь следовать договору.
-Ну и ладно, что поняли друг друга! Расходимся тогда – темнеет… А генератор… Да оставьте себе этот генератор хренов! А ты, Политыч – думай. Нельзя нам жить, как чертям в табакерке. Людей нужно искать, живых. И помогать им, чем можем. А кому нагрубил или сказал что не то – простите меня, мужики!
-Бог простит. – пробубнил Фёдор и ухватившись за ремень карабина, насупившись, пошёл в сторону дома, вслед за о чём-то базарившими уже Иваном и Папой.
- Мужики! Быстро, быстро, быстро! – орал Григорий Алпатов, отплёвываясь от струй ливня, зарядившего полчаса назад, когда ватага сельских мародёров была уже в городе, словно кто-то пытался противодействовать этому, третьему уже по счёту, набегу, целью которого, на этот раз, была крупная продуктовая база в промзоне на Объездном.
-Не спать! – кричал Гриша, пытаясь перекричать рёв заводимого с пускача тракторного дизеля. – Все по местам, мряки уже подтягиваются!
Ливень хлестал так, что казалось, будто само небо в этом ужасном, предоставленном воле мёртвых, городе, прохудилось, раз и навсегда, в последней попытке остановить марш Смерти потоками воды, раз огонь, полыхавший в руинах больше месяца, оказался бессилен. Но он не спасал от удушающей вони, пронизывающей это место, проникающей, наверное, даже и сквозь асфальт – напротив складского комплекса, назначенного к обносу, через забор, находился мясной холодильник. Смрад, тянущийся оттуда, наверное, можно было и увидеть, если постараться – настолько материальной казалась эта мерзкая вонь. Помноженная на ставший уже нормальным для погибшего города запах залитых дождями пожаров и непременной теперь уже, сладковатой, трупной вони – верного спутника толп живых трупов, шарящих по городу в обуздание своего вековечного голода, эта вонь выворачивала на изнанку желудки рейдеров, без разбора, и Фёдор, спрыгнувший на пузырящийся от потоков ливня асфальт из кузова «шишиги», проблевался. Всего, что и успел, так только нагнуться и открыть стекло своего шлема – желудок исторг, наверное, всё, что в нём было с утра – и завтрак, которым потчевали его, давая дружеские наставления Политыч и Иван, и желудочный сок. Вонь – она была нетерпимой, такой мерзости слышать Срамнову ещё не доводилось: да и не ему одному – многих выворачивало наизнанку. Мужики, отплёвывающиеся от перенесённого приступа тошноты, но отнюдь не попустившего их организмы, хлёстким матом прокладывали Володю Шмакова – человека, по информации которого, все и оказались теперь тут, на этом, всеми силами добра и зла проклятом складском комплексе. Володя, которому посчастливилось избежать соборной участи тверичан по той причине, что будучи в отпуске, подался со своей семьёй по грибы – ягоды в кушалинские леса, как раз и был работником этой базы – более того, кладовщиком. Он же и промыл Алпатову и его мужикам мозги на момент того, сколько всяких долгоиграющих съестных припасов томится за крепкими дверями складов, отданных под его надзор. При этом, Володя, обычный мужик с минимумом интересов, кроме футбола, пива и воблы, забыл почему-то предупредить о таком славном соседстве. А так, как город уже и городом быть перестал уже не первую неделю, электроснабжение всё вышло, и мяско-то, исчисляемое, видимо, десятками тонн, разморозилось.
Спасибо, Вован, чё уж тут. Был один мужчина, когда ещё не Началось, у руля – хлёстко подметил: хотели – как лучше, а получилось – как всегда. Не в бровь, а в глаз; и теперь Вован – кладовщик, как и все остальные, гулко исторгал содержимое своей утробы на асфальт перед складами.
-Мудак ты, Володя! – затыкая нос перчаткой, рванул за шкирку согнувшегося на волю рвотных позывов бывшего кладовщика, Гриша. – Вставай! Я тебя, как человека, два дня расспрашивал, жилы тянул, о том, что тут вокруг и что на территории! Ты что – не знал, что морозилка в двух шагах – или счёл несущественным?!
-Так я не подумал! Гриша! – смотря снизу вверх на Алпатова покрасневшими и слезящимися глазами, протянул Шмаков. – Не поду-у-умал!
-Не подумал он! Вставай с карачек – и бегом к мужикам, вон, видишь, которые резак с баллоном потащили? Давай туда, здесь тебе делать нечего. Хватит давиться, встал и побежал, мать твою!!!
Все загрузочные пандусы были перекрыты – заняты фурами, замершими тут в тот злосчатный день, а теперь изрядно осложняющими мужикам их задачу погрузки припасов в пригнанные грузовики. С одной стороны, можно попытаться оттащить пару этих дорожных монстров с помощью бульдозера, который всё-таки смогли завести привычные к такого рода технике сельские мужики. С другой, сама ситуация подсказывала решение – попробовать вернуть к жизни тягачи – ну, хотя бы один, и тогда автопарк пополнится ещё одной, хотя и сомнительной по необходимости, единицей.
Не избавил ливень и от непрошенных гостей. С того света, мать их. Хотя – гостей ли?! Пора становиться реалистами: эти здесь никак не гости – хозяева. И вот вам пожалуйста – встречают. Стягиваются, стягиваются твари, отожравшиеся на гниющем мясце, стягиваются. И ливень им не помеха. Кое-кто из ребят по дороге рассуждал о том, что, мол, вот наступит зима, снегу навалит, и положет край безприделу нежити. Ага – мечтайте дальше! По ходу, даже если бы с неба не вода со снегом, а самые что ни на есть голимые каменюги сыпались – и то эту прожорливую мерзоту не остановило бы. Обжились уже в своём богомерзком посмертии, приспособились: через забор даже лезут, и ведь получается! Прогресс в поведении мертвяков заметили ещё раньше – во время прошлого, второго по счёту набега, «одёжного», когда Алпатову, взявшему в рейд всего тридцать мужиков народу, удалось обнести несколько магазинов в центре города. Первый рейд, с его невосполнимыми потерями, принёс неоценимый опыт – что и как делать не надо, и выводы были сделаны верные: из «одёжного» набега вернулись все. Да, так вот: прогресс. Ну а что тут сказать – плохая новость, хуже некуда. Надежды на то, что мряки впредь так и будут продолжать тупить, стоя перед закрытой дверью, не оправдались. Чрезвычайные обстоятельства требуют нетривиальных, быстрых и эффективных решений: пришлось фантазировать, как говориться, на ходу. Достойным ответом распоясавшимся визитёрам из-за гроба стало применение огнемётов, рождённых пьяным гением сельского механизатора и собранных непосредственно перед рейдом, практически на коленке. И вот на текущий момент это оружие как раз показывало свою эффективность: две пары мужиков, прикрываемые пятерыми «косильщиками», зачищали территорию базы от столовавшихся тут исторически, равно как и пришлых, мертвяков. Зрелище кромешное – невзирая на струи ливня, мряки вспыхивали, словно спички. А что поделать – такова уж их природа: весьма высокая горючесть, усыхают. Не все – но, видимо, многие. С конструкцией не выпендривались: канистра, бензонасос, аккумулятор, шланги, распылитель с электрофорсункой. Отнюдь не компактно, требуются двое на установку, но эффект налицо: там и тут корчатся ненавистные изломанные пламенем фигуры, хрустящие стойно еловым поленьям – спасибо сельскому учителю химии, дай Бог здоровья, целый день с составом смеси экспериментировал, пробовал и так, и эдак: ну чё, знатно получилось. Особо ретивых, которых горючая смесь сразу не успокаивала, дорубали «косильщики». Получалось красиво – дедам-казакам не должно быть стыдно: кхекая, наискось разрубали тела от плеча до паха.
