Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
– Но не до такой же степени! – возмутился приятель. – Я у себя, там, носил одну и ту же форму одинаковой камуфляжной расцветки в течение почти десяти лет. Мне уже обычные синие джинсы подчас экзотикой казались, что в училище, что на срочной, что в спецкомплексе. А тут я, оказывается, не могу появиться в одном и том же наряде два дня подряд, иначе меня загнобят как деревенщину и лоха! И каждый раз, одеваясь, я должен думать о сочетании цветов, украшений и прочей ерунды, а то примут за кого-нибудь не того и либо ославят, либо вызовут на дуэль.
– Вот этого я вообще не понимаю, – кивнул головой Ренки. – Двойная серебряная пряжка на туфлях и перо кукушки на шляпе означают, что ты накануне переспал с чужой женой. Да ведь тех, кто такое носит, каждый благородный человек должен вызвать на дуэль и заколоть, как свинью! Ибо сказано в законе: «Узы брака священны!» Зачем кому-то подобное демонстрировать?
– Охохонюшки, – печально пробормотал Готор. – Остается надеяться, что долго все это не продлится и нам дадут какое-нибудь задание подальше от столицы!
Как всякий почтенный купеческий город, Фааркоон просыпался с первыми лучами солнца. Так что приезд и заселение известных всему королевству героев в лучшую гостиницу города не остались тайной для здешних обывателей, особенно – для городской управы и королевских чиновников.
Не успели шестеро приятелей толком расположиться в снятых комнатах, как в двери уже постучалась делегация почтенных граждан Фааркоона во главе с самим градоначальником, и в воздухе вместе с ароматами безбожно вылитых на себя духов и извлеченных из нафталиновых закромов парадных мундиров ощутимо запахло продолжением светской жизни, но теперь уже на провинциальный манер.
И в то же время – отказаться было просто невозможно, ибо граждане Фааркоона явно считали прославившихся на весь мир героев в какой-то мере своей собственностью, которая по праву давала им повод задирать носы перед жителями всех других, менее достойных городов на всем побережье, да и в королевстве в целом.
Ведь как-никак, а часть кораблей той самой эскадры отошла именно от причалов их порта, не говоря уж о том, что те самые torpeda строились на фааркоонской верфи, а те самые гренадеры Шестого полка во главе с самим тогда еще полковником оу Дезгоотом несколько месяцев находились на постое в Фааркооне, набирая пополнение в том числе и в его окрестностях. А два участника той битвы вообще являлись почетными гражданами Фааркоона, владевшими собственностью в его окрестностях. Тем более, они были навечно вписаны в историю города целой серией таинственных и небывалых похождений и подвигов. Все это давало каждому горожанину законное право считать себя немного причастным к разгрому Тинда и последовавшему после этого большому походу обратно на родину. Поход этот хоть и не был отмечен особыми военными победами над врагами королевства, однако же сам по себе являлся грандиозным предприятием, явно символизирующем о величии духа всех тооредаанцев в целом и тооредаанской армии в частности.
Фааркоон просто обязан был отметить грандиозное возвращение великих героев не менее грандиозными празднествами. А герои, соответственно, обязаны были благодарно и безропотно все это принять, ибо отвергнуть провинциальное гостеприимство – хуже, чем пнуть щенка или нагадить в храме.
Пришлось смириться с неизбежным, ограничив рамки фааркоонского радушия неделей, дольше которой они якобы не могут задержаться в этом городе. Смирившись же, друзья были немедленно взяты в оборот.
Примерно так же быстро они были взяты в оборот, когда посланные на юг корабли привезли полки генерала оу Дезгоота, а говорки да сплетни, давно уже кочующие по столице, внезапно обернулись громом официальных глашатаев, известивших народ королевства Тооредаан о грандиозной победе, одержанной войсками его величества прямо в сердце вражеской территории. При этом особый упор делался на то, что все задействованные в операции полки вернулись обратно с минимальными потерями, оставив разозленных кредонцев с носом.
Официальные донесения генерала, адмирала и полковников об операции, а также военного инженера оу Готора о разрушении вражеских укреплений были напечатаны во всех (то есть в целых двух) газетах, а для тех, кто был слишком беден, чтобы купить газету (увы, но это могли себе позволить лишь достаточно состоятельные люди), издавались соответствующие информационные листки, которые весьма обильно украсили стены домов столицы. Возле каждого из них собирались толпы читателей, толкователей, пояснятелей и спорщиков.
Приятели могли по праву гордиться собой. Пусть их и не называли в числе отцов победы, однако имена этой уже и так довольно известной в народе своей доблестью и предприимчивостью парочки героев не раз упоминались в отчетах, причем в самом положительном свете.
Потом были торжественный проход победителей через город, построение на площади перед большим дворцом, торжественный доклад генерала военному министру, потом – военного министра – королю, а также речь короля, высказавшего победителям свое монаршее благоволение и милостливо соизволившего распорядиться о достойной награде всем воинам, участвовавшим в походе, и назначении пенсий семьям тех, кто из него не вернулся.
По окончании речи короля собравшаяся вокруг толпа выразила свое одобрение монаршей мудрости и щедрости радостным ревом. А солдаты дружно отсалютовали мушкетами с примкнутыми штыками своему монарху и толпе, вызвав еще более восторженный рев.
Когда рев стих, военный министр, на время переквалифицировавшийся в верховного жреца, провел молитвенную службу и, принеся в жертву богам хлеб и вино, освятил особый свиток с описанием сего великого подвига и провозгласил, что свиток этот отныне будет храниться в главном Храме Предков, дабы слава о разгроме Тинда и походе героической армии домой жила в веках.
На следующий день все старшие офицеры чином не ниже майора, в круг которых затесалась и парочка первых лейтенантов, были приглашены на прием к королю. Ренки впервые смог увидеть его столь близко. Он прошел мимо буквально на расстоянии вытянутой руки, и, несмотря на восторг, переполнявший душу, Ренки еле удержался, чтобы не потрогать того, кто олицетворял собой все величие и силу славного королевства Тооредаан.
И если бы потом Ренки спросили, был ли король стар или молод, высок или низок, красив или уродлив, к своему стыду, он бы, наверное, ничего не смог ответить. Ведь это был король! Тот самый, с чьим именем на устах солдаты бросаются в бой, ради которого терпят лишения и тяготы походов и мирной жизни… Король, почитать которого словно некое божество мальчишку из обедневшего рода благородных оу учили едва ли не с младенчества.
А вот оу Готор был лишен какого-то особого пиетета по отношению к монаршим особам, и поэтому он увидел перед собой уже довольно немолодого человека с обрюзгшим лицом и какими-то устало-равнодушными глазами.
Король проходил мимо строя восторженно пялящихся на него вояк, говорил какие-то дежурные фразы, поздравлял, отпускал комплименты, но при этом словно был мыслями где-то очень далеко отсюда. И лишь встретившись с заинтересованным взглядом некоего дерзкого первого лейтенанта, король даже немного вздрогнул, вгляделся попристальнее в глаза наглеца, задумался, словно бы что-то вспоминая, потом понятливо кивнул и пошел дальше – поздравлять, говорить дежурные фразы и отпускать комплименты.
«А он не так-то прост, – пронеслось в голове у Готора. – И вовсе не рохля, каким кажется на первый взгляд».
Затем состоялся не то бал, не то банкет – все ходили по большой зале с бокалами вина в руках и крохотными тарелочками с закусками, играла музыка, но никто почему-то не танцевал.
Многочисленные придворные, чувствовавшие себя тут явно как дома, пялились на застенчиво жмущихся по углам вояк и опускали комментарии по их поводу. Впрочем, грань приличия никто не переходил, все старались быть очень милыми и вежливыми, но Ренки вдруг вновь почувствовал себя порученцем полковника оу Дезгоота, мальчишкой, которого штабные офицеры гоняют за вином, а то и заставляют подметать полы в штабе.
– Ну-ну, юноша, – вдруг раздался откуда-то сбоку знакомый голос. – Не стоит так хмурить брови и яростно цепляться за шпагу. Вы больше не на войне!
– Извините, дама Тиира, что не заметил вас. – Обернувшись, Ренки отвесил не самый ловкий поклон. – Э-э-э… Вероятно, сияние вашей красоты затмило мой взор.
– Неплохо, молодой человек, для начала! – улыбнулась дама Тиира, и впрямь выглядевшая сейчас настолько ослепительно, что на ее фоне терялись даже юные фрейлины, толпящиеся за ее спиной. – Только в следующий раз, отпуская комплимент даме, не стоит стоять с таким видом, будто вы боитесь, что она вас покусает. Мы тут не столько зубастые, сколько языкастые, и наши уколы шпагой не отразить. Кстати, оу Дарээка, на вас чудесный мундир, однако шпага выглядит бедновато. Есть какие-то особые причины, почему вы сейчас взяли ее с собой?
