Джеймс Фрей - Ключ Неба
Милая кури. Создатели забрали ее.
Поначалу Шари зарядила пистолет только тремя пулями. Одна – для Джамаля, одна – для малышки Элис, и одна – для нее самой.
Но затем она поняла, что это просто нелепо. Совершить убийство – дело нелегкое, особенно когда нажать на спусковой крючок почти невозможно. Вполне вероятно, ей понадобится больше пуль. Что, если рука ее дрогнет и она промахнется?
Что, если первый выстрел не оборвет жизнь ее любимого?
Что, если у нее не останется пули на себя?
Об этом даже думать не хочется.
Так что в итоге Шари зарядила обойму полностью и взяла еще две запасные.
Когда дело дойдет до невозможного – она будет готова. Вот какие мысли крутятся у нее в голове, но раскрывать их другим она не намерена.
– Как проходит подготовка, дорогой?
– Все хорошо, – заверяет ее Джамаль.
– Пожалуйста, расскажи, – просит Джов.
Джамаль сжимает колено Шари.
– Как мы все знаем, в ведет лишь один-единственный путь. Он хорошо охраняется. Мы поставили два контрольных пункта вдоль дороги, ведущей от реки. Каждый охраняет шестеро мужчин, все хорошо вооружены. Если кому-то удастся добраться до Локтя – в самом конце пути, где дорога делает резкий поворот, то его изрешетит «Вулкан-M61», охраняющий наш единственный вход.
– Так далеко никто не пройдет, – заявляет Елена.
– Елена предложила отправиться ко второму контрольному пункту, чтобы следить за операцией. – Джов расплывается в беззубой улыбке.
– А я буду тем самым человеком, который сидит с пулеметом, – сообщает Правит, бывший Игрок, в свое время поклявшийся никогда не убивать снова.
– Что? – хором восклицают Джамаль и Пару.
– А как же ваш обет? – с отчаянием молит его Шари.
Одной из основных причин, по которым она – к ужасу многих своих родных и в особенности Елены, – воздерживалась от насилия, был Правит и его обет. Именно он учил Шари медитировать и учил ее состраданию, рассказывал о силе любви и терпения. Только благодаря Правиту у нее теперь такой острый ум. Именно Правит научил ее пренебрегать физической болью и находить что-то хорошее в любых обстоятельствах. И только благодаря ему она смогла выжить, угодив в лапы к этому зверенышу Байцахану. Благодаря Правиту Шари верит, что ей хватит внутренней силы совершить немыслимое – убить свою собственную дочь, чтобы не дать другим Игрокам забрать ее, принести в жертву Создателям и завершить тем самым Игру.
Правит смотрит Шари в глаза.
– Если я и должен был когда-нибудь нарушить обет, то это время настало, Шари. Когда ты сплотила нас там, в Гангтоке, ты постоянно говорила: «мы». Могучая и древняя Хараппа должна выступить сообща, чтобы выиграть. Я верю, что ты права. Мы должны попытаться выиграть, и я готов сделать для этого все что угодно. Я по-прежнему люблю покой и сосредоточение, но если это бессмысленное Событие всетаки произойдет, мы должны его пережить. Мы так решили. И чтобы это случилось, я нарушу свой обет десять, двадцать, сто раз. И когда Великая Загадка будет разгадана, когда ты победишь, а Земля покроется шрамами, я вернусь на покой.
Но сейчас я готов убивать. Я готов убить их всех.
На несколько мгновений все погружаются в молчание, но его быстро прерывает Елена.
– Приятно снова видеть тебя в строю, Правит.
– В этом нет ничего приятного, Елена.
Джов складывает руки в молитвенном жесте.
– Я согласен с нашим уважаемым бывшим Игроком, но я рад твоему решению. В твоем возвращении нет ничего постыдного, Правит.
– Благодарю тебя, Джовиндерпихайну.
Снова тишина. Тихо насвистывая «Пунги», популярную болливудскую песенку, один из слуг выходит из зала.
Шаги его эхом отдаются в каменном коридоре.
– Значит, мы готовы, – говорит Пару.
– Кое о чем мы забыли сказать, – качает головой Шари. Она указывает на изображение Ганеши, вытканное на ковре. – Слона-то мы и не заметили.
Ее тон очень серьезен, но все улыбаются в ответ на ее шутку.
Джовиндерпихайну подается вперед. Он тяжело дышит.
– Ты имеешь в виду – что, если аксумит прав?
– Именно, – говорит Шари. – Что, если мы можем остановить все это, если…
– Не произноси этого, – передергивается Джамаль.
Длинная пауза.
– Аксумит может быть прав, – шепчет Правит. Головы поворачиваются к нему. Он говорит медленно, размеренно. – Я не так уж много об этом знаю, но их Линия хранит древние тайны, о которых и понятия не имеют другие Линии.
Есть шанс, что он говорит правду.
– Ты уже что-то о нем рассказывала, Игрок, – говорит Джов. – Можешь напомнить нам?
Шари вцепляется руками в колени, словно пытается подавить ужас, волной поднимающийся из глубин ее души. Наконец она произносит:
– Хиляль ибн Иса ас-Сальт запомнился мне своей невероятной честностью.
– Во имя Создателей! – сердито восклицает Джамаль. – Ты же не можешь всерьез предлагать нам убить собственную дочь, Шари?
– Нет, конечно нет! – Шари делает глубокий вдох и прикрывает глаза. Она напугана. Напугана тем, что, возможно, сейчас она солгала.
Но времени на ложь у них нет.
– Джамаль, я… Я не знаю. Бессчетное множество людей – мужчин и женщин, детей и стариков – уже были принесены в жертву Создателям. Создатели одобряли эти жертвы, просили о них, нуждались в них. Почему бы им не попросить снова?
Быть может, именно поэтому малышку Элис и сделали Ключом Неба? Чтобы показать всю абсурдность этого символа, напомнить о нашем общем прошлом? Чтобы это стало кодой Последней Игры, финалом всей жизни человечества, всей нашей многовековой истории? Роду человеческому присуще немало свойств, но главное из них – это жестокость. Тяга к насилию. Разве не так? Разве они не могут хотеть, чтобы я и вправду совершила это немыслимое убийство? Пару и даже Елена бледнеют. Пити смотрит на изображение Вьясы, вытканное на ковре. Джамаль отдергивает руку, до сих пор лежавшую на колене жены.
– Шари, я поверить не могу, что ты говоришь все это.
– Я только говорю, что это возможно, любовь моя.
Пистолет, спрятанный в складках ее одежды, внезапно кажется тяжелее самого солнца.
Тяжелее, горячее, реальнее.
– Я не допущу, чтобы нашей малышке Элис причинили зло. Я намерена охранять ее каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своей души, – произносит Шари. – Но миллиарды людей скоро погибнут, любовь моя. В этом сомнений нет. Это то, что обещает нам Последняя Игра. И потому не задать этот вопрос невозможно.
Снова повисает молчание.
Его прерывает Джовиндерпихайну.
– Хорошо, что ты об этом спросила, Шари. Но одно дело – быть честным, и совсем другое – быть правым. Самые честные люди то и дело лгут, будучи уверены, что говорят правду.
Наихудшее зло рождается из честности.
– Ты думаешь, что Хиляль не прав, Джов? – спрашивает Шари. – Что он заблуждается?
– Я не знаю, прав он или нет. Но я знаю, что если мы последуем его совету и пожертвуем нашей невинной дочерью, а Событие все равно случится, ты не сможешь выиграть. И тебя это уничтожит. Опустошит, выжжет дотла. Не только тебя, но и всех нас. Ты изо всех сил пыталась донести до нас, что Создатель, которого ты видела на Вызове, казался обычным живым существом. Не Богом. Может быть, несмотря на все свои немыслимые чудеса, они все равно слабы духом, мстительны и жестоки. Может быть, они дали аксумиту эту подсказку только для того, чтобы заставить нас страдать, чтобы увидеть, как ты сломаешься, сойдешь с ума и отнимешь жизнь у собственного ребенка. Возможно, они поступили так просто ради развлечения. Я повторяю вопрос: если мы сделаем то, о чем просит аксумит, а Событие все-таки произойдет, и Игра продолжится, то как ты выиграешь? И снова все молчат.
– Я не выиграю, – наконец отвечает Шари.
Мудрый старик хмурится.
– И поэтому ты не принесешь в жертву малышку Элис. И никто из нас этого не сделает. Мы окружим ее защитой. Все согласно кивают. Шари благодарна старейшине за его безупречную логику. Это все звучит правильно и верно. – Спасибо тебе, Джов… И как ни странно, спасибо Хилялю ибн Исе ас-Сальту. Он послал всех Игроков к нам на верную смерть.
– Еще как, – шипит Елена.
Шари соединяет ладони перед грудью, словно обнимая пустоту. – Мы окружим ее защитой, как и собирались. Мы окружим ее и мы победим.
Шари встает, все остальные тоже. Правит помогает Джову подняться на ноги. Шари подает Джамалю руку и ласково сжимает его пальцы. Тот не отвечает.
Они покидают зал.
И пока они идут, Шари мечется между внутренним напряжением, и ужасом, и надеждой, и очередным страхом.
Она не может рассказать ему.
Она не может рассказать ему, что хранит при себе пистолет. Что она не станет жертвовать малышкой Элис, чтобы остановить Событие, но убьет ее, если понадобится, чтобы не позволить никому забрать ее единственного ребенка.
