Руслан Мельников - Берсеркер Скверны
– Не вопрос, – тоже ответил за всех лекарь.
– А если Магистр вместе со всеми поплывет к западным землям и, чтобы добыть у него карту, нам тоже придется отправиться за океан? К этому вы готовы?
Костоправ осекся.
– Вряд ли Инквизиторы повезут карту за океан, – сказал Виктор. – Что им с ней там делать? Она крестоносцам здесь нужнее.
– Ну а если? – не унималась Змейка. – А вдруг? Мало ли… Может, Магистр никому не доверит такой важный документ и предпочтет, чтобы он всегда был при нем. Хотя… – Змейка не по-доброму прищурилась. – Хотя меня, если честно, сейчас больше беспокоит другое.
– Что? – спросил Виктор.
– Не что, а кто. Она. – Стрелец-баба указала на Костянику.
– Здрасти-пожалуйста! – даже Костоправ возмутился. – Слушай, ну чего ты на нее крысишься-то?
Змейка не ответила. Она смотрела на Виктора.
– Змейка, да ты же сама придумала легенду с ядовитой слюной! – напомнил Виктор. – Ты выручила Костянику, а теперь…
– Я выручала не ее, – покачала головой Стрелец-баба. – Я спасала всех нас, потому что из-за нее мы бы тоже оказались на костре. Но теперь, когда мы вроде как решили примкнуть к ландскнехтам, сказка о слюне мутанта может и не сработать.
– Почему?
– Золотой, – вздохнула Змейка, – скажи, как долго твоя подружка сможет прятать свои красные зенки?
– Сколько надо, столько и будет прятать, – процедил Виктор. Тон Стрелец-бабы и ее слова нравились ему все меньше.
– А если ее все-таки раскусят? Если ландскнехты или крестоносцы поймут, что она мутантка?
– Тише говори, – шикнул Виктор. Пальцы невольно сжались в кулаки. Захотелось потуже обмотать косу Стрелец-бабы вокруг ее же шеи и придушить за такие слова и за такие вопросы. Похожее желание уже возникало у него, когда Виктору показалось, будто Змейка готова выдать Костянику крестоносцам. Тогда она ее не выдала. А что будет теперь?
Змейка понимающе кивнула. И сказала вроде бы даже с легким сочувствием:
– Костяника – твое слабое место, Золотой! Ты слишком к ней привязан.
– Ну, если на то пошло, ты тоже слабое место кое для кого, – Виктор указал взглядом на Костоправа. – А он для тебя как, а, Змейка? Слабое место? Или пустое? Или ничто?
Змейка поджала губы. Промолчала.
– Мы все привязаны друг к другу и, по большому счету, мы все слабые места один для другого, – продолжал Виктор. – Но эта слабость – и наша сила, пока мы едины, разве не так?
– Ты прав, Золотой, – тихо проговорила Стрелец-баба. – Только ведь больше ни у кого из нас нет красных глаз, которые могут подвести всех.
– Слушай, заткнулась бы ты, а? – грубо предложил Костоправ.
Змейка не заткнулась:
– Ты готов рисковать из-за нее всеми нами, Золотой?
– Костяника – одна из нас, – сказал Виктор.
– А если я поставлю вопрос иначе. Ты готов дальше рисковать ею ради карты? Или однажды ты предпочтешь плюнуть на карту и повернуть со своей подружкой назад? Неужели ты еще ни разу не думал об этом?
* * *
Думал ли он? Как-то не до того вообще-то было. Но теперь… Теперь – да, теперь он об этом задумался. Со Змейкиной подачи.
– Ты же купец, – она все не умолкала. – Так скажи, что для тебя выгоднее? Что дороже? Карта или Костяника?
Купец… Давненько, ох, давненько уже его так не называли.
– Если карта, значит, рано или поздно тебе придется как-то избавляться от того, что может помешать ее найти. Что или кто. Если Костяника, то как мы можем доверять тебе, отправляясь на поиски карты по Инквизиторским землям?
Змейка, Костоправ и Василь молча смотрели на него. Костяника повернула голову в сторону, словно этот разговор ее не касался. Виктору показалось, будто из-под очков, закрывающих… пока еще закрывающих красные глаза девушки, сбежала слеза. Или это был пот? На лбу Костяники выступила испарина. А сама она сидела неподвижно, как преступник в ожидании приговора. Хотя ни в чем виновата не была. Но со временем могла стать невольной виновницей гибели всей группы.
От него ждали ответа. Все.
Так что ему дороже? Так как ему быть?
– Мне уйти? – тихо спросила Костяника.
– Останься, – глухо ответил Виктор. Голос предательски дрогнул.
Что дороже? Как быть?
Расстаться с Костяникой? Прогнать ее прочь? Невозможно. Уже – нет. Даже представить такое трудно. Он – и тут, как ни крути, Змейка права – намертво привязан к этой красноглазой девчонке. Он уже чуть не потерял Костянику. И теперь Виктор был уверен в ее безопасности лишь тогда, когда она находилась рядом с ним.
Отказаться от поисков карты? Оставить ее крестоносцам? Василь его точно не поймет. Змейка – тоже вряд ли. Наверное, Костоправ отнесся бы с пониманием. Наверное, лекарь недовольно побурчал бы, но все-таки повернул вместе с ними назад, если бы… Вот именно, «если бы». Костоправ связан со Змейкой так же, как он сам – с Костяникой. Да и вообще… Эта проклятая карта слишком важна для Сибирского княжества и, возможно, не только для него.
Или все же… Или все-таки…
Или в этом безумном, искореженном Бойней, разрываемом на куски мутировавшими тварями и уцелевшими остатками человечества мире важнее устраивать личное счастье и благополучие? Свое благополучие и благополучие Костяники. А об остальном – забыть? И об остальном, и об остальных…
Ну, гипотетически.
Может, и правда – послать поморскую карту куда подальше, расстаться со спутниками и уйти вдвоем с Костяникой?
Предположим, они смогут проскользнуть незамеченными мимо патрулей крестоносцев. Предположим, оторвутся от погони, которая наверняка будет за ними послана, и избегут смерти на виселице или костре. Предположим, сумеют невредимыми пройти по землям Святой Инквизиции. Предположим, преодолеют все Котлы, которые окажутся на их пути. Предположим, вернутся в Сибирское княжество. Этих «предположим» уже набирается слишком, неправдоподобно много, но все-таки… Но предположим…
И что тогда? И что дальше? И как жить потом?
Он приведет девушку, подвергшуюся мутациям, туда, где люди боятся и на дух не переносят мутантов. И как он сможет изменить ситуацию? Он, посланник князя, нет, не князя даже – всего княжества, не оправдавший ожиданий. Он, бродяга, обошедший полмира и сумевший спасти мутантку, но не спасший родную Сибирь. Ну и какое будет к нему и к Костянике отношение после этого?
Даже если они сумеют выжить и пережить это, долго ли продлится такая жизнь? Что если из-за уральского Хребта снова хлынут полчища мутантов, ведомые Йап-повыми шарами?
Виктор хорошо помнил штурм Сибирска. Тогда они едва смогли отбиться. А ведь в следующий раз сибирякам придется встречать гостей из Большого Котла мечами, копьями, стрелами и картечью самопалов и бомбард. Стрельцов, способных реально противостоять новому нашествию, будет совсем мало, а боеприпасов к старому оружию почти не будет. И значит, шансов выстоять, по большому счету, не будет тоже.
Или другой вариант: котловых тварей опередят отряды Инквизиторов, которые станут повсюду разыскивать оружейные склады. Фанатичные и упертые крестоносцы непременно доберутся до Сибири. А в этом тоже хорошего мало. Может быть, даже еще меньше, чем в нашествии мутантов.
Пауза затягивалась. Молчание становилось гнетущим. Нужно было дать какой-то ответ спутникам. И Виктор ответил:
– Остаемся в роте Кошкодера. Выполняем все, что от нас требуется. Проходим вместе с ландскнехтами через Французский Котел и ищем карту. Костяника идет с нами – и точка. Это не обсуждается.
– Но она… – снова начала было Змейка.
Однако на этот раз Виктор не дал ей договорить.
– О том, кто она такая, никто не узнает, – отрезал он. – Обещаю. Это – под мою ответственность.
Ответственность… На самом деле – страшное слово. Виктор почти физически ощутил, как она, ответственность за других, давит на плечи. И сейчас, после только что данного обещания, давление это только возросло. Ох, и непросто будет нести такую ношу. Но ее нужно нести.
И не дай бог, кто-нибудь из посторонних увидит теперь красные глаза Костяники.
От-вет-ствен-ность…
– Если кто-то не доверяет моему слову – может проваливать или жаловаться Кошкодеру, – устало добавил он.
Похоже, всех все устраивало. Даже Змейка замолчала. Или, почуяв настроение спутников, Стрелец-баба просто не посмела ничего вякнуть против.
В лагере ударили барабаны, призывающие рекрутов на учения.
– Идем, – сказал Виктор. – Пора проходить курс молодого ландскнехта.
Глава 40
Потянулись изматывающие, похожие друг на друга, как зубы в пасти соболяка, и такие же неприятные дни тренировок, обучения и муштры. Гоняли их нещадно. Как правило – утром и вечером, давая отдых лишь днем, чтобы рекруты могли немного прийти в себя, приготовить пищу, пообедать и набраться сил для новых упражнений. Впрочем, чем меньше времени оставалось до контрольного смотра, тем интенсивнее становились занятия и тем меньше было свободного времени. Военачальники выводили роты и целые полки то на специально подготовленные плацы перед Инквизиторским замком, то на пересеченную местность за лагерем. Тренировки могли начаться в любое время суток. Солдат муштровали уже и в полуденный зной, и поднимали среди ночи.
