Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

— Миша, слезай с крыши. Обеспечь работу артиллерии и свяжись с бронепоездами, пусть не высовываются. Огонь, только после доклада о подавлении батарей противника.

— Слушаюсь.

Капитана как ветром сдуло с башни. Через секунду он уже бежал к штабному автобусу с развернутой мачтой радиостанции. И вдруг… Это проклятое вдруг.

— Атакован истребителями противника! Веду бой. Их не меньше эскадрильи! А-а-а сволочь! Получи!

— Сокол уходи!

— Постараюсь оттянуть их в сторону. Мы тоже не лыком шиты! Горит гад! Горит!

Новиков поднес к глазам бинокль, стараясь рассмотреть подробности происходившего у горизонта воздушного боя.

— Командир, смотри что твориться! — окликнул Новикова механик танка, с не меньшим интересом прислушивавшийся к переговорам.

Новиков повернулся в указанную сторону. От строя бомбардировщиков отделилось несколько машин поменьше, и до дыма форсируя моторы, пошли в сторону воздушной схватки.

— На помощь спешат!

— Нет. Это непосредственное прикрытие. Они дальше станции не пойдут. Им бомбардировщики прикрывать надо.

— А как же…?

— Они свою задачу выполняют.

— Но их же собью!

— Может быть, и отобьются. Р-6 тоже истребитель, хоть и тяжелый. Шесть пулеметов, это тоже сила.

— Кого-то сбили!

Вдали, у самого горизонта, чей-то самолет, оставляя за собой густой дымный шлейф, стремительно несся к земле.

Бригада бомбардировщиков в это время проходил на самой головой, буквально вдавливая в землю тяжелым гулом работающих на пределе моторов.

— Ох! Не завидую я сейчас японцам, товарищ командир.

— Это точно. Все Алексашин, хватит болтать. Заводи машину.

— Это мы мигом!

Сержант скрылся в люке. Мотор фыркнул и, выбросив клуб густого сизого дыма, взревел, набирая обороты.

Новиков тоже забрался на свое место и переключил рацию на общую связь.

— Полк! Слушай мою команду! По машинам!

Высунувшись по пояс из люка, он внимательно наблюдал за действиями бомбардировщиков. Неторопливые, под завязку груженные бомбами машины, поэскадрильно выходили на видимые только им цели. Вот оторвались и пошли вниз похожие на капли бомбы. Две эскадрильи по пятьдесят самолетов. Каждый ТБ-1 нес до одной тонны бомб. Даже здесь, земля дрожала и раскачивалась. Японские позиции заволокло черной тучей дыма и пыли. И в эту тучу один за другим входили и входили бомбардировщики.

Роммель, все это время стоявший широко расставив ноги на крыше своего танка, не надеясь перекричать рев моторов и доносившийся грохот разрывов, оскалился в улыбке и показал большой палец.

— Коробочки, — раздался в наушниках чуть охрипший молодой басок, — цель уничтожена. Можете работать.

— Черфас, слышал?! Артиллерию на позиции! Танки! Люки закрыть. Вперед!

Моторы танков взревели и бронированные машины, стремительно набирая ход, помчались в сторону окутанных дымом японских позиций.

Порядок и построение были обговорены заранее. Основной удар наносит первый батальон. Первая рота впереди, в строгом «шахматном» построении. За ней уступом вправо и влево вторая и третья. В центре образованного танками клина — самоходки. Следом машины с пехотой. На левом фланге, окутавшись дымом и паром, выходили на позицию действенного огня бронепоезда. Батарея ста двадцати миллиметровых гаубиц уже выдвинулась на позиции к роще, в которой прятались броневики разведвзвода, и торопливо разворачивала орудия. Второй батальон, без одной роты, переброшенной на другую сторону дороги для прикрытия бронепоездов, в резерве.

— Вперед! Только вперёд!

Десять километров до японских позиций. Пятнадцать минут хода. Новиков, как и Роммель, до последнего стоял в открытом люке. Так намного лучше видно. Вот уже пройдена половина расстояния. Не успел развеяться дым после бомбардировки, как к небу взметнулись разрывы снарядов.

Видна линия окопов. Вся изломанная и испятнанная разрывами бомб и снарядов. «Грамотно подготовились, чети косоглазые! Грамотно». Все, пора убираться в башню. Всякой дурной пуле голову подставлять! Нет уж. Увольте! Тяжелая бронированная крышка, придержанная пружинами компенсатора, мягко опустилась над головой. Новиков поднырнул в командирскую башенку. Толстый, чуть желтоватый «триплекс» надежно защищал от пуль и осколков. И все же, много ли увидишь в узкую щель или окошко панорамы? Оказывается достаточно, если знаешь, куда и как смотреть. Вот слева у самой насыпи замелькали частые вспышки — неподавленные пулеметы. Танки, не останавливаясь, рвались вперед. Все правильно, это не их дело. Огневую точку накрыла серия взрывов — работа самоходчиков. Сделали по выстрелу и тоже — вперед, вдруг понадобится помощь танкистам. Первая рота уже пересекла линию окопов. Откуда-то из-за кустов выскакивают японцы и пытаются бросать гранаты. Пулеметные очереди танков второй роты скашивают их и отбрасывают обратно в кусты. Коротко рявкает пушка посылая в сторону кустов осколочный снаряд. Вперед! Вдруг задымил и почти сразу вспыхнул чадящим пламенем правофланговый танк, высекло сноп искр из башни второго. Горящая машина не снижая скорости, довернула в сторону промоины и, непрерывно стреляя из пулемета, нырнула в неё почти по самую башню. Через секунду — другую, танк выскочил на противоположный край, выпихнув перед собой обломки орудия с тонким, как жало, стволом. Противотанк! Только теперь из горящего танка выскочили две черные фигуры и, сбивая, друг на друге пламя побежали от танка. Пять шагов, шесть. Упали. Взрыв подбросил башню и небрежно — криво поставил её на место. Взорвался боекомплект. Новиков разглядел на башне закопченную семерку — комсомольский экипаж. «После боя, если живы, представлю к награде».

— Коробочки, внимание! Замечены противотанки! При обнаружении — подавляющий огонь.

Вперед!

Взрыв! и снесло гусеницу с идущей впереди машины. Танк резко развернуло. Видно торчащую из под голых катков, скрюченную руку.

— Вперёд!

— Кучум, — это позывной Новикова, — я первый! Слева, у дороги вижу танки!

— Сколько?!

— Пятнадцать — двадцать. Плохо видно.

— Понял. Продолжай движение! Вторая рота! Поворот влево тридцать. Танки противника уничтожить!

Вот они, утлые, покрашенные в пятнисто-желтый цвет коробочки. Спешат! Попытаются отрезать пехоту. Куда им! Звонкие выстрелы танковых орудий и вылетающие из стволов язычки пламени. Сорока пяти миллиметровые снаряды насквозь пробивали тонкую броню японских танков. Одному прямым попаданием снесло башню. Медные же пули японских пулеметов бессильно стучали по сорока миллиметровой броне. Между японскими машинами встали султаны разрывов, накрывая их одну за другой — трехдюймовка, это не шутка. Молодцы самоходчики! Пять минут и вместо японского танкового подразделения остались только чадящие костры.