Кодекс Крови. Книга ХV - М. Борзых
— У него их три! — разозлился Кречет, словив себя на мысли, что даже самые близкие соратники и те не верят в его теорию о том, что Комарин и Эсфес один и тот же человек.
— Ну не знаю, как насчет трёх, а богиней он представил только одну. И эта богиня обладает сильнейшим эмпатическим даром. Вам это никого не напоминает?
Шакал вообще перестал обращать внимание на болтовню Крысы, а вот Кречет напротив задумался. Эмпатия… В голове будто встал на место недостающий пазл: снятие проклятия с Отступницы, возрождение стихийного источника, эмпатия…
— Неужто она переродилась?
— Орлан сказал, что она сильнее Эсфеса. И ко всему прочему Эсфес сам представил её как богиню.
— Что нам это даст, кроме того, что в полку наших противников прибыло? — отозвался Шакал, показав тем самым, что внимательно слушал разговор Кречета и Крысы.
— А даст нам это то, что я точно знаю, чем её спровоцировать! Вам нужно было вмешательство божества, и вы его получите! Она сама развяжет нам руки!
Глава 25
Два часа передышки, выигранные с помощью артефакта, мы потратили с пользой. Пока кровники и эрги восстанавливались после короткого, но насыщенного боя, Агафья с Джованни собирали образцы плоти личей для наложения проклятия. Если первые образцы дались им сравнительно легко, то с последними они не просто повозились, а чуть не попались в ловушку. Личи оказались не дураками. Последние два образца стали мишенями для ловли на живца. И если Агафья справилась виртуозно, то квалификации Джованни для этого явно не хватило. Из его тела чуть душу не вышибли. Всех подробностей я так и не понял, но заметил, что посох в руках у графа Борромео вдруг слегка истончился, в то время как сам бывший муж Агафьи стал больше похож на личей за стенами форта, чем на человека.
— Это ж надо было так изъеб… извернуться! — Виноград разглядывал графа с толикой уважения. — И ведь сработало!
— Ты о чём? — я отправил лекарку на помощь Борромео, чтобы тот случайно не отдал Единорогу душу.
— Мало того, что они филактерией мальчика сделали чью-то родовую кость для пущего симбиоза, так они ещё и громоотводами себя сделали. Принимают на себя все излишки, могущие привести к смерти, будь то жажда, магическое выгорание или ещё что-то. Представь, на этого мелкого засранца даже магия жизни особо не подействует, её тут же на себе дель Ува перетянет, ещё и спасибо скажет за подпитку. А магия смерти ему и так побоку.
— Ну личи, вон, что-то придумали… — заметил я, и в этот момент перед нами из тени вывалились Агафья с Джованни. Вампирша держала сына за ухо и на ходу проводила воспитательную беседу, выговаривая за самонадеянность.
— Я тебе не папа, — шипела она так, что даже мы с Виноградом услышали, — жалеть не буду. Не умеешь — не лезь! А умеешь — не позёрствуй! Научился входить в тени и, думаешь, стал неуязвимым? А учиться дальше кто должен был? Как Тень ты ноль без палочки, курьер в лучшем случае, но никак не ассасин! Мы работаем на результат! Когда всё закончится, на месяц поедем в Шотландию к тёткам, они из тебя вытрясут всё дерьмо и подтянут до минимального уровня, чтобы нам не стыдно было роднёй зваться!
Джованни, что удивительно, молча улыбался во все тридцать два, будто ему орден вручали или артефакт легендарный.
Заметив наше пристальное внимание, Агафья отпустила ухо сына и сделала вид, будто ничего не было.
— Что с последним образцом? — намекнул я на цель их вылазки за стены форта.
— А… да! — вампирша вынула из декольте ни много ни мало, а кусок рёберной кости. — Вот!
Виноград даже закашлялся, пытаясь скрыть смех.
— Что⁈ Чем не образец!
Мы подняли руки, признавая состоятельность образцы. Я же снова задумался об излюбленной комбинаторике.
Если против глав орденов в родном мире я объединял тлен и кровавую чуму, используя в качестве верификации образцы крови и собственное посмертное проклятие, то с личами придётся повозиться. Тлен остался обязательным элементом для уничтожения тел личей, но нужно было ещё что-то для уничтожения связи с их филактериями.
— Божественная кровь подойдёт?
* * *
Шакал с энтузиазмом вскрывал божественную защиту форта. Пока Крыса готовила свой сюрприз, нельзя было сбавлять натиск. Монотонные выверенные действия никак не влияли на его способность анализировать информацию. Во второй раз участвовать авантюре Кречета он согласился по тем же причинам, что и впервые. Шакалу до зубового скрежета надоело быть на вторых ролях. Он знал, что уже давно перерос собственное место бога смерти и загробного мира в египетском пантеоне. Если бы Кречет главенствовал лишь у них, Анубис уже давно бы придумал, как его ослабить и сместить, а то и вовсе уничтожить. Но Кречет имел в активе благодать со всем Российской империи, что делало его неудобным противником. Убить такого было почти невозможно, зато возможно было посодействовать возвышению своего вынужденного соратника.
Именно на это рассчитывал Шакал, помогая Кречету. Ничего личного, исключительно собственная выгода. Ну, а если Эсфес случайно убьёт одну самоуверенную хитрозадую птицу, то Анубис даже не расстроится. Всегда можно сказать, что его заставили участвовать в войнушке, а сам Шакал не имеет никаких неприязненных чувств к Эсфесу, что, в общем-то, было почти правдой правдой.
Момент, когда фигурки-филактерии его боевых командиров начали рассыпаться в лапах, Анубис заметил на такт сердца позже, чем было необходимо. Проклятие тлена сжирало тела столь любовно взращённых Шакалом личей, в то время как капли божественной крови через привязку уничтожали сами филактерии.
— Нет! Нет! Нет! Не-е-ет! — завыл Анубис, теряя своих верных командиров. — Сука!
— Что⁈ — Кречет забеспокоился, увидев, как его соратник мечется вокруг проекции карты, теряя свои фигурки.
Но Шакал даже не услышал вопроса. Он пытался перерезать связи личей с филактериями в своих лапах, но было слишком поздно. Удар нанесли одновременно по всем магам смерти, уничтожая разумную верхушку армии нежити. Без личей оставшиеся легионы были тупым стадом, нуждающимся в пастыре.
— Крыса, долго тебе ещё? — так и не получив ответа, переключил своё внимание Кречет.
— Почти! Это тебе не
