Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев

Здоровяк определённо погрузился в транс, и я тормошить его не стал, тем более что дамочка в халатике вдруг произнесла, не открывая глаз:

— Эльвира Хариус, офицерское общежитие пограничного корпуса. Шестнадцать убито, в том числе шесть откомандированных операторов. Нападавшие уничтожены. Три тройки шиноби.

Я навострил уши, но разъяснения незнакомого термина не последовало, женщина встрепенулась и открыла глаза.

— Нападение на железнодорожную станцию отбито, уничтожен склад горюче-смазочных материалов. Выведено из строя оборудование телефонной станции, нет связи с электростанцией, военным аэродромом и штабом округа. Часть поисковых команд возвращается в расположение, часть отправлена к резиденции губернатора. Нам приказано держать оборону до получения дальнейших распоряжений.

Евгений Вихрь шумно выдохнул и спросил:

— Что вообще происходит? Это ведь не спонтанные беспорядки?

Эльвира Хариус глянула на него будто на слабоумного.

— Ну разумеется нет! В город просочились диверсионные группы из числа пластунов джунгарской туземной дивизии и шиноби. Атаке подверглись командные пункты и объекты инфраструктуры.

— Значит, война… — севшим голосом произнёс комендант и судорожно сглотнул.

Вот тут я и рискнул привлечь к себе внимание, полюбопытствовав:

— Шиноби — это вообще кто?

Дамочка ответом меня не удостоила, подсказал незнакомый поручик:

— Нихонские диверсанты. Все как один — операторы, пусть и слабенькие. Да ты сам глянь!

Он легонько пнул голову одного из диверсантов, с которой стянули капюшон и полумаску. Я поднялся с дивана и внимательно изучил желтокожую и узкоглазую физиономию покойника.

— И они в таком виде по городу разгуливали?

— Нихонцы же! Им что в маске, что без маски! — заявил Евгений Вихрь, затем потёр подбородок и хмыкнул. — Но вообще ты прав, тут есть о чём подумать.

Думать он стал сам, мне же выделил в напарники Василя и велел стаскать тела погибших в подвал.

Вот и не верь после этого солдатской мудрости, что нужно держаться подальше от начальства и поближе к кухне!

— Зараза! — вполголоса ругнулся уже успевший одеться Василь и принялся стягивать пиджак.

Ладно хоть ещё комендант посоветовал заглянуть в медкабинет и взять там носилки. Попутно он вознамерился припахать нас к уборке, но отмывать пол от крови, убирать осколки стекла и стреляные гильзы мы отказались наотрез, благо зауряд-прапорщику не подчинялись. Пришлось тому вручать совок и веник одному легкораненому, а тряпку и ведро с водой другому.

— Ну что — приступим? — тяжко вздохнул Василь.

— Давай, — кивнул я без всякой охоты, поскольку укладывать на носилки тела с рублеными и колотыми ранами мне, откровенно говоря, нисколько не хотелось. Мутить даже начало. Пусть и сам немало покойников наделал, но убирались-то всегда другие!

Ну, почти всегда…

А вот мой напарник к подобным вещам оказался привычен и не затыкался ни на минуту. Всё то время, пока мы освобождали от мертвецов вестибюль и спускали тела в подвал, Василь расспрашивал о происходящем в городе, будто я мог знать что-то помимо озвученного Эльвирой Хариус, потом поинтересовался:

— А эти узкоглазые… Как их там? Синоби? Шиноби? Они взаправду невидимками становиться умеют?

Я задумался.

— Знаешь… Пожалуй, нет. Они лучи искривляют и вроде как плоскими делаются, а свою проекцию в сторону отбрасывают. И свет вокруг себя приглушают.

— Хитрые твари! — ругнулся Василь.

Но вот когда вслед за вестибюлем пришёл черёд жилого крыла, не до разговоров стало уже и ему. Нихонцы без зазрения совести закалывали спящих в кроватях — проняло нас до самых печёнок. Так и не отпускало до самого конца, только какое-то ватное отупление навалилось. То ли шок накатил, то ли усталость сказалась.

Всё было плохо, очень плохо.

Плохо, плохо, плохо.

И ещё — Лия.

В коридор третьего этажа вытащили матрацы, на одном из них расположились два корнета-пограничника, на втором, поджав под себя ноги, сидела Лия. Заметил её, внутри всё так и скрутило. Ненавижу всяческие выяснения отношений, да и не до того сейчас было, но и просто пройти мимо под предлогом выполнения срочного задания я тоже не мог.

Пусть чёрт-те что кругом творится, но, если не поговорим прямо сейчас, на отношениях можно будет поставить большой жирный крест. Нет, оправдываться и уж тем более просить прощения я не собирался, просто… Да просто не мог пройти мимо! Не мог, и всё!

Вот и предложил Василю перевести дух, а сам двинулся к подруге, протянул ей руку. Лия только раздражённо фыркнула и отвернулась, а один из корнетов — светловолосый и весь из себя молодцеватый, словно успел побриться и причесаться, — потребовал:

— Не отвлекай барышню, вахмистр! Сейчас не время!

В другой раз я бы утёрся, а тут, позабыв о субординации, закусил удила.

— Василь, подмени! — позвал я, не убирая протянутой руки. — Лия, на два слова!

Та нехотя поднялась с матраца, тогда и пограничник вознамерился вскочить, но сослуживец придержал его, попросив:

— Наплюй, Володя!

И красавчик послушался, нехотя опустился на матрац. Мы с Лией отошли в сторонку, но лучше б я, наверное, подождал, пока утихнут эмоции. И слова ведь сказать не успел, как девчонка рассерженной кошкой прошипела:

— Петя, ты совсем дурной? Ты меня чуть не задушил!

— Для твоего же блага.

— Да неужели?! С чего бы это? И кто вообще дал тебе право решать, что для моего блага, а что нет? Я не ребёнок, Петя! Я сама могу о себе позаботиться!

— Не в той ситуации.

— В любой ситуации! Я — не твоя собственность! Ты не имеешь права решать за меня! Понимаешь ты это?!

Я вздохнул и, памятуя о занятиях риторикой и логикой, постарался уйти от прямой конфронтации, перевёл разговор в другую плоскость:

— И не пытался даже. Лия, пойми: дело не в наших отношениях! Просто в чрезвычайной ситуации я взял ответственность за её разрешение на себя. Иным образом обеспечить нашу безопасность было невозможно.

— Меня учили…

— Не такому! — перебил я барышню. — Такому тебя и близко даже не учили! А я — негатив! Я не могу сверхсилу в противофазе задействовать, когда рядом другие операторы работают! Мы бы друг другу воздействия на нет свели, ещё бы и замыкание случилось! Не веришь мне, спроси у Герасима. Он подтвердит.

«А если нет, наплюю на последствия и дам ему в ухо», — это я подумал, когда Лия развернулась и зашагала к обратно к парочке корнетов. Молодцеватый