Павел Марушкин - Зимние убийцы
Ифантас Барбудо здорово опоздал родиться. Таково было общее мнение научной братии – впрочем, сам доктор ни во что это самое мнение не ставил. Он был феноменом, грубияном, ниспровергателем авторитетов и – ярким, самобытным талантом. Он пробовал себя в самых разных направлениях, от геологии и рудного дела до медицины – и везде добивался впечатляющих успехов. В его честь был назван минерал барбудит, открытый, естественно, доктором… Между прочим, открытый не где-нибудь, а в Хрустальных горах: ещё один маленький кусочек пазла, вставший на своё место.
Последние его работы были связаны с криобиозом. Барбудо предложил собственную, оригинальную теорию «вымораживания личности» – теорию, основанную скорее на философском фундаменте, чем на принципах естественных наук. Насколько я понял, именно это и заставило коллег выставить его на посмешище, объявить шарлатаном и мракобесом. Но Барбудо такие мелочи не смущали. Ему устроили настоящую обструкцию: перекрыли возможность публиковаться, перестали приглашать на конференции, под каким-то благовидным предлогом закрыли доступ в академические лаборатории… Плевать он хотел на всех. В тот самый момент трудами доктора неожиданно заинтересовалось военное ведомство, после чего сведения о нем сделались отрывочными, а затем Барбудо и вовсе пропал из поля зрения немногочисленных друзей и знакомых. Ничего удивительного: уж что-что, а секретность наши вояки обеспечить умеют.
* * *Несколько следующих ночей я провел в дешевых отелях, причем никогда не спал в одном месте дважды. Всего лишь разумная предосторожность – если не знаешь, кто за тобой охотится, жди беды отовсюду. К счастью, иммигрантская община в Амфитрите весьма велика, так что представитель человеческой расы уже давно не привлекает повышенного внимания.
Всё это время я раскапывал информацию. Поразительно, как много можно нарыть о конкретной персоне, если знаешь, кому и какие вопросы следует задавать. Мало-помалу у меня начала складываться картина происходящего. Я вертел её и так, и эдак – и не находил противоречий… Кроме одного, самого главного.
Ифантас Барбудо был кем угодно – сумасшедшим гением, малоприятным типом, сумасбродом, быть может, даже невольным шарлатаном… но он не был закоренелым злодеем. Я внимательнейшим образом вслушивался в голоса знавших его фрогов, пытаясь уловить там отражение мрака – и не видел его… А без черного, злодейского сердца моя стройная теория рассыпалась, словно карточный домик. Надо встретиться с этим фрогом лицом к лицу, решил я. Посмотреть ему в глаза. И тогда, возможно – только лишь возможно – я пойму, кто же передо мной…
Военное ведомство, как я уже сказал, умеет хранить свои секреты. По счастью, у меня имелась лазейка в загадочный и опасный мир государственных тайн. Учитель Тыгуа – который, что бы он сам не утверждал, был отнюдь не только отставным подполковником инженерных частей Королевского военно-воздушного флота…
* * *Зима покидала столицу. Снежные сугробы осели, сделались ноздреватыми; многочисленные улицы и переулки покрыла густая, кое-где по щиколотку, ледяная каша – но лёд на каналах пока ещё был крепок. Я угадал со временем: пройдет всего несколько дней – и добраться до учителя станет чертовски проблематично.
– Рад видеть, – скупо приветствовал он меня. – Как ты?
– Спасибо. Держусь… – он наверняка уже слышал про Эльзу.
– Так и надо, Эд. Жизнь – это череда потерь, парень.
Я молча склонил голову. Старый вояка знал, о чем говорил: он сам наверняка потерял многих, кто был ему дорог.
– Заходи давай. Чай будешь? А может, чего покрепче?
– Не откажусь.
– Ну, рассказывай, – велел Тыгуа, когда мы, не чокаясь, опрокинули в себя по стопке. – Я ж знаю, ты не плакаться мне в жилетку пришел.
– Итак, первое – мне надо найти одного фрога. По военной линии. Второе – меня уже дважды за последние дни пытались убить.
– Очень любопытно, – он сцепил пальцы, положил на них подбородок и уставился на меня единственным своим глазом – другой, пораженный катарактой, скрывала черная пиратская повязка. – Начни с последнего. Дважды, говоришь?
– Да, причем в один день. Первый раз я не придал этому значения, но…
Тыгуа тяжело вздохнул.
– Нет, вы только посмотрите на этого засранца! Его хотят прикончить – а он, видите ли, не придает этому значения! Ты уникум, Эд…
– Первый раз выглядел, как случайность, – я поведал ему о диномобиле и о брошенном с крыши ломике.
– Значит, со второго раза до тебя всё-таки дошло. Делаешь успехи, Эд. Только учти – везение, оно штука такая… Имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. У тебя есть соображения, кто может за всем этим стоять?
Я помолчал.
– Вообще-то, первым и главным подозреваемым был бы некий Даго Хеллисентис…
Тыгуа поперхнулся.
– Этот тип?! Ну, Эд, если ты перебежал ему дорожку – то других своих недоброжелателей можешь даже не брать в расчет!
– Да, он тот ещё душка… Был. Проблема в том, что он погиб у меня на глазах.
– Вот как? Уверен?
– Я видел, как его смело в пропасть, – тут я вкратце поведал о последних минутах старины Даго.
– Лавина… – пробормотал учитель. – Гм… Слишком пафосно для такого мерзавца. Но если не он, то кто?
– Это-то мне и не нравится. Я вертел и так, и эдак – получается, моя смерть может быть выгодна только одному фрогу. Моему нынешнему нанимателю, Ло Эддоро.
– Что-то я потерял нить твоих рассуждений, – нахмурился Тыгуа. – Он-то здесь при чем?
И тогда я рассказал ему всю историю – с того самого момента, как заполучил дневник старого Шу. Рассказал и о золоте. Если я и мог кому-то довериться, так это учителю. В конце концов, Тыгуа – лучшая могила для тайн.
– …Он откуда-то узнал о золотой жиле. И намекнул мне об этом в нашу последнюю встречу. Тогда я решил, что наши интересы в данном вопросе совпадают, но… В конце концов, множество убийств свершилось за абсолютно мизерную выгоду. А тут несметное богатство! Ради такого можно и принципами поступиться, и о расследовании забыть.
– А что он приобретает, убив тебя?
– Становится единоличным владельцем информации… Хотя нет – остается ещё Эллукан, бывший полицейский! Э-э… И ещё господин Икс – если Хеллисентис поделился с ним целями экспедиции. Черт…
– Многовато натяжек, да? Вот ещё вопрос: зачем бы ему намекать тебе, что он осведомлен о золоте? Если этот Эддоро, как ты говоришь, настоящий стратег… Ну, сам я не шибко понимаю в сложных комбинациях – но на его месте молчал бы, как рыба. Ты терялся бы в догадках, кто это хочет тебя пришить – а я бы продолжал готовить новые «несчастные случаи»… Хотя нет. На его месте я просто сделал бы всё как следует: один раз, без спешки и наверняка.
– Проклятье! Вы правы… Наверное. Но кто же тогда?
– Не знаю. Надеюсь, ты принял меры предосторожности? – он с сомнением посмотрел на меня и уточнил: – Ну хоть какие-то?
Тут я с гордостью продемонстрировал ему свой арсенал.
– И это всё? – презрительно фыркнул Тыгуа. – Всего два выстрела, к тому же ещё и не слишком метких – у этих кургузок никудышная точность… Да и клинок коротковат. Ладно, молчу, молчу! Когда-нибудь ты поймешь, какая это приятная штука – превосходство в огневой мощи… Если доживёшь, конечно. Ну, а что там насчет фрога, которого надо разыскать? Говоришь, по военной линии?
– Вообще-то он ученый, но работает на армию. Ифантас Барбудо – такое имя вам о чем-нибудь говорит?
– Конечно, – он недоуменно пожал плечами. – Да ты его знаешь.
– Что-о?!
– Тот забавный парень, что помог вам разговорить пьяницу-сторожа. Спец по гипнозу.
Я откинулся на спинку стула. Обстановка хижины поплыла перед глазами. Вот оно как. Доктор Барбудо здоровался со мной за руку. Разговаривал со мной. Помогал мне в расследовании – расследовании, первопричиной которого был он сам!!! А я… Я даже не подозревал об этом.
– У тебя такой вид, словно ты привидение узрел, – хмыкнул учитель.
– Почти, – а я-то ломал голову, отчего это призрачный глас, этот хор конфедератов показался мне знакомым! Те же старомодные обороты, те же интонации!
– Вы знаете, где он живет?
– Знаю. У дока усадьба часах в трёх езды от Амфитриты… Другое дело, что попасть ты к нему не сможешь.
– Дайте-ка угадаю. Его охраняют?
– Промазал. Пальцем в небо. Он просто не станет с тобой общаться. А охрана… Там вообще никого нет. Такое условие док поставил.
– Хм. Он может ставить воякам условия?
– Представь себе, да. Этот парень – гений. И он совершенно неуправляем. Но то, что армия от него получила… Знаешь – оно стоит того, чтобы поступиться некоторыми принципами! Этот чудак подверг себя добровольному заточению и изоляции. Ни газет, ни журналов, ни радио, ни посетителей… Называет это «информационной стерильностью». Считает, что в таких условиях его талант раскрывается более полно.
