Павел Марушкин - Зимние убийцы
А теперь допустим, что некто действительно освободил из прозрачного плена несколько тел. Допустим также, что это были наши фигуранты. Замерзшие – всё равно, что мертвые. Размороженные – всё равно, что растения, одни лишь первичные инстинкты, личность разрушена, ни ходить, ни разговаривать не могут… Стоп. А зачем их, в таком случае, размораживать? Кому нужны живые «овощи»? Возни с ними – не оберешься, пользы – никакой. Скорее уж, я могу представить себе, как использовать замороженных конфедератов, да хоть показывать за деньги на ярмарках, этакую диковину… Слишком цинично? Да, пожалуй – никто из местных не пошел бы на такое, хрустальногорцы уважают память предков… А ещё на них можно ставить эксперименты; в конце концов, наука не стоит на месте, и ученым нужны подопытные – например, ради того, чтобы раскрыть загадку «вымораживания личности». А тут целая рота биологического материала, да какого – столетней выдержки!
Я замер, так и не донеся до рта чашку. Кто-то, когда-то обнаружил вмерзших в лед солдат. Кто-то вырубил несколько ледяных глыб – и вывез их, вывез, скорее всего, в столицу… Из горной долины вниз ведет только один путь. Проклятье! Если б я догадался раньше! Неужели придется вновь проделать весь путь – только чтобы поговорить со смотрителем канатной дороги?!
Наверное, я застонал. Лакси оторвался от протирания бокалов и метнул в мою сторону тревожный взгляд. Я успокаивающе махнул рукой и закурил очередную сигариллу. Ну-ну, не так быстро… Это ведь только один конец нити, есть и другой. Надо выяснить, кто у нас занимается проблемой «вымораживания личности» и вообще криобиозом. Надо окунуться с головой в научный мир столицы, задавать правильные вопросы, внимательно выслушивать ответы – и как бы между делом интересоваться насчет экспедиций…
* * *Добиться встречи с ректором Королевской Академии наук оказалось куда проще, чем я думал. Маститый академик был не на шутку заинтригован моим статусом частного детектива. Боюсь, я его разочаровал – ухитрился почти ничего не сказать о расследовании, ссылаясь на строгую конфиденциальность, и в то же время не постеснялся выудить нужные мне сведения. Криобиоз? Ну да, конечно, разумеется! Проводятся исследования, пишутся диссертации, накоплен большой объем материала, ведется сотрудничество с учеными Метрополии… Что? Практические результаты? Ну, знаете, с этим дело обстоит скромнее, много скромнее – тут и законодательные ограничения, и, гм, этическая сторона вопроса… Специалисты? Разумеется, есть! И разумеется, лучшие из них трудятся здесь, в стенах королевской Академии! Порекомендовать? Ну, пожалуй, профессора…
Рекомендованный профессор не понравился мне с первого взгляда, ещё до того, как соизволил открыть рот. Дальнейшая беседа только подтвердила первое впечатление. Высокомерный тип, цедит слова через губу с таким видом, словно делает великое одолжение, общаясь с вами – терпеть не могу подобную публику. Впрочем, в своей области он и впрямь был специалистом – во всяком случае, я скоро потерял нить беседы, запутавшись во всех этих гипофизарных изменениях и проницаемости межклеточных мембран.
– Ещё раз, профессор, я ведь не искушен в терминологии… Вы хотите сказать, что с точки зрения науки всё хорошо известно?
Он взглянул на меня с нескрываемым пренебрежением.
– «Наука» – в ваших устах, господин детектив, это некий собирательный образ, не так ли? Куча фрогов в белых халатах, бегающих туда-сюда с пробирками?
– Ну почему же, ещё регулярные симпозиумы с дружескими возлияниями… – не удержался я от колкости, но он, похоже, вовсе меня не слушал.
– Попробуйте всё-таки понять мои слова правильно, сделайте небольшое усилие… Я говорю, что с точки зрения вульгарной биологии механизм криобиоза изучен досконально. Проблема выморозки личности кроется в нейрофизиологии, а эта область до сих пор темный лес. Мозг – святая святых организма и раскрывает свои тайны очень неохотно…
– И что, до сих пор никто не продвинулся в этом направлении? Быть может, данные экспедиций?
– При чем здесь какие-то экспедиции?! – он сморщился, как от кислого. – Вы, я смотрю, даже отдаленно не представляете суть нашей работы…
«Чего ради, в таком случае, я трачу на вас свое время?» – было написано на его физиономии.
– Ну хорошо, а новые открытия, смелые гипотезы… – я был сама кротость.
– Фундаментальных открытий в физиологии мозга нам придется ждать ещё долгие годы, знаете ли. А гипотезы – ха! За свою научную карьеру я выслушал столько откровенной чуши! Одни завиральные идеи этого болвана Барбудо чего стоят! Гипотеза, юноша – это научная догадка. Научная! То есть выводы, сделанные на основе наблюдений, а не взятые с потолка! Вот что такое наука – а не толпа фрогов с пробирками… Эй, вы в порядке?
– Более чем… – Я не без труда заставил себя дышать ровно. – Расскажите мне про болвана Барбудо, профессор.
– Знаете, есть фроги, которым надо было родиться лет эдак двести назад! – фыркнул он. – Нет, правда. Тогда они пришлись бы вполне ко двору! Энциклопедисты… – в устах профессора это слово прозвучало ругательством. – В те времена вы могли себе позволить заниматься десятком вещей одновременно, и при этом сохранять репутацию ученого! В наши дни этот номер не пройдет! Если хочешь чего-то достичь, нужно быть специалистом, а не дилетантом от науки, пускай даже талантливым…
* * *Ваш покорный слуга – тот ещё бультерьер. Стоило мне услышать имя Барбудо – и я вцепился в беднягу профессора железной хваткой. К счастью, у этого малоприятного господина была одна маленькая слабость, которую я быстро нащупал: он любил поучать. Мне оставалось лишь скармливать ему малыми дозами собственное невежество – и восхищаться приоткрывшимся кладезем мудрости. Не прошло и четверти часа, как я выпотрошил из него всё, что мне было нужно. Да здравствует великое искусство манипуляции!
Из академического корпуса я вылетел, словно на крыльях – и помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Думаю, это и спасло мне жизнь.
Резкий металлический звон за спиной и сдавленный возглас «чтоб я сдох!» слились в одно целое. Я резко притормозил и оглянулся. На ступенях лежал здоровенный стальной лом – и свежая белесая выщерблина в камне не оставляла сомнений в природе звука. Я задрал голову – но, конечно же, ничего не увидел. Тот, кто метнул импровизированное копьё, скрылся из виду.
– Князья преисподней! Миста, да вы родились в рубашке! – ошеломленно пробормотал один из студентов, таращась на меня во все глаза. – Ещё бы чуть-чуть…
– Судьба хранит своих любимцев. Эй, парень, как мне попасть на крышу?
Разумеется, я никого не обнаружил. Убийца – а я не сомневался, что лом метнули прицельно, не стал дожидаться, покуда я одолею с десяток лестничных маршей и справлюсь с чердачным замком, и благополучно ретировался. Что ж, меня не в первый раз пытались прикончить… И, боюсь, не в последний. Остаётся надеяться, что полоса невезения у моего «благожелателя» выдалась затяжной.
Удача, как известно, благоволит тем, кто не слишком на неё полагается. Поэтому я отправился в ближайшую оружейную лавку. Мне не слишком везет с огнестрельным оружием: либо у меня его отбирают, либо я падаю в воду и безнадежно порчу пороховую затравку – а если ничего из вышеперечисленного не происходит, то просто самым позорным образом промахиваюсь. Свой единственный по-настоящему удачный выстрел я сделал в доме Хеллисентиса – да и то лишь потому, что промазать по такой мишени, как огромная стеклянная конструкция, мог только слепой… Но традиция есть традиция. У частного детектива должен быть пистолет. На всякий случай, я прикупил парочку – и добавил к своему арсеналу довольно компактное, вдвое короче стандартного армейского, мачете. Экипировавшись таким образом, я продолжил свои изыскания. Королевская публичная библиотека, визит к одному старикану, которого я не застал дома, ещё один визит – на этот раз удачный, снова библиотека… Я был полон кипучей энергии – даже душевная боль отступила перед её натиском, притаилась где-то в глубине. Мало-помалу личность таинственного доктора обрастала фактами.
Ифантас Барбудо здорово опоздал родиться. Таково было общее мнение научной братии – впрочем, сам доктор ни во что это самое мнение не ставил. Он был феноменом, грубияном, ниспровергателем авторитетов и – ярким, самобытным талантом. Он пробовал себя в самых разных направлениях, от геологии и рудного дела до медицины – и везде добивался впечатляющих успехов. В его честь был назван минерал барбудит, открытый, естественно, доктором… Между прочим, открытый не где-нибудь, а в Хрустальных горах: ещё один маленький кусочек пазла, вставший на своё место.
Последние его работы были связаны с криобиозом. Барбудо предложил собственную, оригинальную теорию «вымораживания личности» – теорию, основанную скорее на философском фундаменте, чем на принципах естественных наук. Насколько я понял, именно это и заставило коллег выставить его на посмешище, объявить шарлатаном и мракобесом. Но Барбудо такие мелочи не смущали. Ему устроили настоящую обструкцию: перекрыли возможность публиковаться, перестали приглашать на конференции, под каким-то благовидным предлогом закрыли доступ в академические лаборатории… Плевать он хотел на всех. В тот самый момент трудами доктора неожиданно заинтересовалось военное ведомство, после чего сведения о нем сделались отрывочными, а затем Барбудо и вовсе пропал из поля зрения немногочисленных друзей и знакомых. Ничего удивительного: уж что-что, а секретность наши вояки обеспечить умеют.
