Вячеслав Шалыгин - Черный Ангел
— Лучше лежи, Крюгер! Зона не даст нам выяснить отношения. С минуты на минуту начнется Выброс.
— Я успею! — Макс попробовал встать, но не сумел.
В затылок наемнику уткнулся ствол автомата.
— Послушай доброго совета, — пробасил прижавший наемника к земле человек в плаще с глубоким капюшоном. — Старый дело говорит.
— Лучше застрели, — прохрипел Механик, сплевывая грязь.
— Не хочу. Ты мне на складе помог, я тебе тут помогу. Долг, как говорится, платежом страшен.
— Я прощаю!
— Угомонись, Механик. Не до красивых жестов сейчас. Ножик брось и руки за спину.
Крюгер помедлил несколько секунд и все-таки сдался. Он завел здоровую руку за спину и уткнулся лицом в грязь. Человек защелкнул на запястьях наемника «браслеты» и, ухватив за ворот, поставил Механика на колени.
— Раньше-то почему этого не сделал? — спросил Лунев укоризненно. — Ведь обещал же прикрыть от наемников!
— Обещал и выполнил. — Человек приподнял край капюшона и подмигнул. — Скажешь, нет? Вот тебе доказательство — живой наемник. Мною собственноручно пойманный.
— Жулик ты все-таки, полковник!
— Будешь обзываться, оставлю здесь. — Полковник Бибик достал из-под плаща мощный фонарь и развернулся в сторону большой воды. — На острове «ангелов» тебя многие хотят повидать.
Бибик включил фонарь и посигналил, направив луч в серую дождевую пелену над бурлящей акваторией бывшего пруда-охладителя.
— Андрей! — К Луневу подбежала (ну, почти, насколько смогла это сделать на заплетающихся ногах) Татьяна. — Вы целы?
— Да. — Сталкер поднялся на ноги. — А вы?
— Я… — Она вдруг прижалась Андрею к груди. — Я в порядке. Теперь.
— Это точно. — Лунев услышал пробившийся сквозь шум и грохот грозы звук мотора и обернулся в сторону пруда. — Кавалерия?
— Она самая, — подтвердил Бибик.
— Бражников?
Полковник молча указал на большую воду.
«Сейчас сам увидишь».
Из слегка просветлевшей, но все равно пока мутной завесы дождя показался нос скоростного катера. Немного не такого, как был у Бибика, но похожего размерами и серым окрасом. Из причалившего катера выпрыгнул майор Бражников.
— Корыто подано! Давайте, граждане, грузитесь на борт, не задерживайте! — Майор вдруг положил руку на автомат и удивленно посмотрел куда-то мимо Лунева. — А это что за чучело?
Он взглянул, казалось, прямо на Татьяну Сергеевну. Андрей сразу понял, что майор смотрит на Механика, а вот дамочка занервничала и невольно коснулась лица.
— Это Татьяна Сергеевна, не узнал? — не упустил случая Лунев.
— Как дам! — Бражников в шутку замахнулся на сталкера.
— Я сама. — Татьяна несильно заехала Андрею локтем в бок.
— Я про пленного. — Майор подошел к Механику. — Опять этот наемник, что ли? Господин полковник, где вы его откопали? У меня в катере мест всего пять.
— Ну, так нас и есть пятеро, — Бибик несильно пнул Механика по ноге. — Едешь или как?
— Еду, — угрюмо взглянув на полковника, ответил Крюгер.
— Умойся только, — посоветовал Бражников, — чтоб за мутанта никто не принял.
— Все на борт! — Бибик первым запрыгнул в катер. — Эхе-хе, моя «Молния» лучше была, мощнее. И болтало в ней не так сильно.
— У этой сто десять лошадей, — помогая Крюгеру, а затем Татьяне подняться на борт, заметил Бражников. — Куда с добром? А болтает потому, что шторм скоро баллов пять наберет. Запрыгивайте, граждане, пока возможно, шевелитесь!
— Сто десять? — Полковник окинул посудину оценивающим взглядом. — «Дракон»? Семьсот сороковой? И сколько стоит?
— Откуда я знаю? Казенная.
— Ну, это поправимо, — пробормотал Бибик, считая, что его никто не слышит. — Полный вперед, майор! Выброс начнется, тут такие цунами пойдут, только держись. Лучше бы нам до этого момента в безопасном местечке причалить.
— Успеем, — майор оттолкнул катер и запрыгнул на борт. — Вывозить ходоков из Зоны с Выбросом на пятках — это мое призвание. Да, Старый?
— Просто Андрей. — Лунев устало кивнул. — Завяжешь с военной карьерой, майор, иди в спасатели.
— Подумаю. — Бражников покосился на Татьяну и спрятал усмешку.
Дамочка совершенно обессилела. Она уже не пыталась изображать ни великого исследователя, ни столичную штучку. Даже черты Снежной королевы на ее лице, казалось, подтаяли и потекли, смешиваясь с каплями дождя. Андрей, сам не зная почему, вдруг обнял ее за плечи и прижал к себе. Татьяна не сопротивлялась, даже, наоборот, приняла это с благодарностью. Уткнулась Луневу в плечо и несколько раз едва заметно вздрогнула. Вряд ли она плакала. Оттепель — это ведь еще не весна. Так и с людьми. Если ты Снежная королева, чтобы превратиться в человека, мало подтаять, нужно пропитаться душевным теплом насквозь. Но, с другой стороны, Татьяна сделала первый шаг, и это обнадеживало.
Бражников снова покосился, и Андрей вопросительно взглянул на майора.
«Что?»
Тот едва заметно качнул головой: «Ничего» — и отвлекся на дела поважнее. Сначала на управление катером, который скакал по высоченным волнам, будто «уазик» по пахоте, а затем на «сверхзадачу»: убежать от последствий финального и самого мощного из предвестников Выброса — подземного толчка, после которого вдогонку катеру помчалась новая стена воды. На этот раз не сотканная из дождевых струй, а сплошная, вздыбившаяся от водной поверхности и, казалось, до самого неба.
* * *За годы, проведенные в Зоне, Лунев видел немало Выбросов. Своеобразная «перезагрузка» происходила регулярно, раз в неделю, и хотя сама по себе длилась недолго, из жизни людей по ее милости выпадали ровно сутки.
Обычно Выброс происходил как по часам, ровно в пять утра. Сначала над центром Зоны скрещивались в сабельной схватке миллионы молний, в свете которых было видно, как резко вскипают вращающиеся по кругу черные облака, а над землей, превращая дождь в шторм, проносился сильнейший ураган. А затем следовал мощный подземный толчок, и над землей прокатывалось нечто вроде упругой ударной волны, а по водоемам шли высоченные волны. И все это безобразие стремительно расходилось от центра к периферии.
Тот, кто улавливал в этом «прологе» сходство с ударной волной мощного взрыва, был недалек от истины. Однако сметала эта волна на своем пути далеко не все. Только то, что было принесено в Зону извне. Потому-то и стояли как ни в чем не бывало леса и уцелевшие после первой катастрофы дома, строения и конструкции. В Зоне вообще, если что-то рушилось, то или по воле пришедших с Большой земли людей, или под нажимом слишком близко возникшей гравитационной аномалии.
Например, лет пять назад во время разборки группировок был взорван кинотеатр «Прометей» в Припяти. На его месте осталась лишь гигантская яма. А три года назад превратилась в груду металлолома величественная железная стена — антенна «загоризонтной» РЛС в Чернобыле-2, когда прямо у ее основания Зона «закрутила» мощную «Воронку». И примерно так же, всего час назад, по милости «Черного Ангела» рухнул последний подъемный кран рядом с мрачными коробками недостроенной третьей очереди ЧАЭС.
Так что ударная волна, несмотря на всю ярость, была не самым худшим эпизодом Выброса. Вслед за штормом приходила пси-волна. Безотчетный страх, вызванный телепатическим ударом Зоны, был силен даже на окраине, и чтобы его преодолеть, требовалось приложить немало моральных усилий. А тут еще приходили возмущения особого вида, гравитационные, и несколькими секундами позже Зона играла финал — ее центр озаряла ярчайшая вспышка, подтверждающая сходство Выброса с ядерным взрывом.
Свет вспышки был настолько силен, что ночь превращалась в день даже за много километров от центра Зоны. И без того небогатый красками серо-бурый пейзаж, становился в момент вспышки черно-белым, а у предметов и людей исчезали тени.
Ослепительный белый свет проникал, казалось, повсюду. Он протискивался в каждую щелочку, пробивался сквозь любые светофильтры, и даже проходил сквозь трехсантиметровые доски, как сквозь папиросную бумагу.
В правдивости последнего утверждения Лунев убедился когда-то лично. Выброс застал его группу неподалеку от старой базы наемников на озере Белом. Группа не успела спуститься в убежище и уцелела только благодаря тому, что поблизости оказался сарай, построенный задолго до всех катастроф. Доски в том сарае были крепкими и подогнаны были плотно, но свет вспышки все равно озарил внутренности укрытия. Старому и троим его товарищам пришлось просидеть более шести часов с опущенными светофильтрами и зажмуренными глазами. И все равно еще некоторое время после того, как вспышка угасла, глаза отказывались видеть хоть что-то, кроме контуров и солнечных зайчиков.
Именно в том сарае впервые прозвучало словосочетание, ставшее впоследствии расхожим определением шестичасового периода «отката» после Выброса. Кто-то из наемников обозвал это время «Мертвым полднем». Лунев был с таким определением полностью согласен. Даже далеко от центра, на окраине Приграничья, в свете белой вспышки лица людей выглядели мертвенно-бледными, а глаза прозрачными, как хрусталь. Поначалу это пугало, но потом все привыкли. Так же, как и к пси-ударам, ураганам, мелководным цунами и оглушительному грохоту взрываемых молниями облаков.
