Максим Парамохин - Две грани нейробука (СИ)
— Вам нельзя идти, — темнокожий парень ухватил его за руку. — Вы наш командир.
— Нет. Он теперь ваш командир, — Майкл указал на Джантора. — Идите за ним. Это мой последний приказ.
— Дядя Майкл, нет! — Айрин буквально повисла на нем. — Ты не можешь. Не должен. Не оставляй нас.
Он приподнял девушку, поцеловал в лоб. Передал Джантору.
— Спаси ее. Это моя последняя просьба.
Сел в кабину, завел мотор. Джантора затопила новая волна отчаяния. К горлу подступил комок, на глаза навернулись забытые с детских лет слезы, руки подрагивали. Так нельзя, сейчас не время для слабости, и у него своя задача — сделать жертву Майкла ненапрасной. Активировал все доступные нейропрограммы, полностью подавляя эмоции. Только холодный расчет. Передал дергавшуюся девушку Питеру, забросил гранату точно на решетку канализации. Проход свободен.
— Я пойду первым. Смотрите, и прыгайте, как я. Не бойтесь, я вас поймаю.
Глянул на Майкла, кивнул. Машина вылетела наружу, сразу загрохотали выстрелы. Джантор побежал к проему канализации, вытянувшись в струнку, прыгнул в темноту.
Правая нога попала на уступ, он подвернул лодыжку, свалился. Но тут же вскочил. Боль подавляет нейробук, остальное сейчас неважно. Первым прыгнул Найджел. Джантору успел подхватить его, поставил на ровную площадку. Второй, третий.
Наконец Питер спустил Айрин. Девушка плакала, и висела в мощных руках, как кукла. Они последние. Рубашка на плече парня пропиталась кровь.
— Ублюдки движутся к нам.
— Туда, бегом, — Джантор махнул в сторону центра города. — Они ждут, что мы будем выбираться. Давайте, я догоню.
Пробежав двадцать метров в противоположную сторону, положил на уступ пистолет. Успел пройти от люка полсотни метров вслед за Питером и остальными, когда оружейная видеокамера показала заглядывающего внутрь кибера. Залег, надеясь, что мощного фонаря у них нет.
Когда спустились четверо, Джантор мыслекомандой открыл огонь из пистолета. Ни в кого не попал, но привлек внимание. Враг ответил шквалом выстрелов, камера погасла.
Хитрость удалась, полтора десятка киберов устремились в сторону, откуда стреляли. Пусть думают, что мы пытаемся выбраться из города. Чуть выждав, Джантор поднялся и побежал догонять своих.
* * *Под землей они ползали долго. Пару раз видели фонари киберов, но столкновения избежали. Когда наверху стемнело, решили выбираться на поверхность. Дойдя до ближайшего канализационного люка, Джантор приподнял крышку и огляделся.
Они находились в жилом районе, застроенном одно и двухэтажными домами, на улицах пусто. Однако вылезать здесь не хотелось. Кто-то может глядеть в окно, и группа вооруженных людей гарантированно привлечет внимание.
Маленький отряд переходил от одного люка к другому, пока, наконец, не обнаружили выход рядом с заброшенным магазином. Витрины разбиты, крыша в нескольких местах обвалилась, на полу толстый слой грязи.
К счастью, один из кранов еще работал, так что они смогли хоть немного отмыть канализационное дерьмо. Но одежда в любом случае нужна новая. И желательно поесть. Однако ничего съестного не нашлось, три аппарата по продаже шоколадок, печенья и колы давно разбиты и разграблены.
Айрин, хоть и перестала плакать, забилась в угол и ни на что не реагировала.
Джантор хотел как-то помочь, утешить девушку, но понимал, что сейчас важнее другое. Они отнюдь не в безопасности, киберы продолжают рыскать по городу. Правда, искали в основном ближе к центру, иногда доносился слабый треск выстрелов.
В 11 вечера по всем информационным сайтам и телеканалам прошло оповещение — общегородская полицейская операция закончена. Жителям разрешили выходить на улицы.
Почти сразу начался репортаж о полном разгроме террористической группировки, именовавшей себя Сопротивлением. Киберы утверждали, что убито или захвачено порядка десяти тысяч террористов.
Число это, как знал Джантор, втрое превышало реальную численность повстанцев. Скорее всего, полиция опять хватает всех подряд. Но и успехов у врага немало. Они объявили о гибели профессора Ноуда, Майкла Глейзера, Райана Филдса, среди задержанных оказались Лэнди Катсон и Дороти Норманн. Выглядели все ужасно — избитые, в крови, многие ранены.
После полуночи Джантор решил выйти на улицу. Сейчас он единственный мог это сделать, не привлекая особого внимания. Камуфлон отталкивал практически всю грязь, и, будучи помыт водой, выглядел так, словно и не было нескольких часов в канализации. Им нужна еда.
Идти пришлось долго, несмотря на снятие запрета, покидать свои дома не хотел никто. Наконец попался круглосуточный магазин, владелец которого рискнул работать. Джантор купил продуктов, мыло. Уже собирался уходить, когда заметил катящий по улице черный автомобиль. Отпрянул от двери.
— Что там? — насторожился хозяин заведения.
— Полиция.
— А-а, — мужчина понимающе кивнул. — Им лучше на глаза не попадаться.
— Киберы в последнее время вообще словно взбесились, — заговорил единственный кроме Джантора покупатель, худой парень в клетчатой рубахе. — Сначала облава по всем северным районам, говорят, искали какого-то фиомсянина. Потом теракт. Теперь настоящая война. Что дальше будет — даже подумать страшно.
— И не говори, — владелец магазина покачал головой. — С каждым днем все хуже. Завтра думаю отправить семью к родственникам в Талсу. Я бы и сам уехал, да оставить не на кого. Разграбят ведь. А чертова полиция даже пальцем не шевельнет.
Выждав, пока черный автомобиль скроется из виду, Джантор вышел. То и дело оглядываясь, вернулся к своим. Парни накинулись на еду, Айрин сидела в своем углу. Горюет о гибели Майкла.
Сам Джантор с удивлением осознал, что не чувствует ничего. Потом вспомнил, что подавил ненужные эмоции. Стоило отключить нейропрограммы, как накатили тоска и боль. В душе словно образовалась пустота, где раньше был человек. Хороший человек.
За недолгое пребывание в Оклахоме Джантор видел разных — лживых, алчных, жестоких. Готовых без колебаний убить человека за пачку денег или наркотиков. Одержимых местью. Однако Майкл Глейзер был хорошим человеком.
Сегодня погибли многие, но его смерть казалась наиболее несправедливой. Дикой. А виноваты проклятые киберы. Злобные подонки, что и сейчас рыщут по городу в поисках новых жертв. А Джантор прячется тут, бессильный их остановить.
Он ударил в стену так, что посыпалась пыль.
— Ты чего? — повернулся к нему Питер.
— Просто вспомнил Майкла. Как он погиб.
— Отличный был мужик. Лучше бы я поехал вместо него. Чертовы ублюдки, — боксер сжал огромные кулаки.
— Они еще пожалеют. Киберы думают, что победили, что с нами покончено. Но пока мы живы — ничего не закончено, — с каждым словом огонь внутри Джантора разгорался все сильнее. — Мы будем сражаться, и заставим их заплатить. За нашу боль, за всех убитых они расплатятся собственной кровью.
— Отомстим ублюдкам, — парни дружно вскинули автоматы. В их глазах горело то же пламя, что и в его душе.
— Когда атакуем? — в голосе Найджела сквозило нетерпение.
Его вопрос несколько охладил ярость Джантора. Нападать пока рано. И чем спокойнее он становился, тем сильнее ощущал страх.
Но боялся не киберов, а самого себя. Джантор внезапно осознал ужасный смысл своих слов. Призывы к войне, мести. Крови и убийству.
И это не первый раз. Он ведь тогда чуть не придушил Катсона. А когда сражался, иногда радовался смерти очередного врага. Да, киберы сами атаковали, вынудив его защищать себя и других, и все же их гибель доставляла ему некое удовлетворение. И несколько минут назад он хотел, фактически призывал к новым убийствам.
Джантор потряс головой, пытаясь рассеять наваждение. Так неправильно. Пусть здесь смерть стала почти нормой, однако она остается дикостью, поддаваться которой нельзя. Да, необходимо бороться, но не заливать Оклахому кровью. Надо придумать другой способ.
Однако сперва разобраться в себе. В том, почему его захлестывает злоба и ярость.
Сел в углу, открывая на нейробуке последние записи. Вживленный компьютер фиксировал не только информацию внешних органов чувств, но также физиологические параметры и эмоции. Они интересовали Джантора в первую очередь.
Картина выходила пугающая. Негативные эмоции будто закольцовывались, функционируя в режиме самоподдержки. Более того, имелись положительные обратные связи, распаляя единожды вспыхнувшую злобу даже в отсутствие объективной внешней причины.
И, поскольку эмоциональный уровень мозга эволюционно сформировался намного раньше сознательного, он им практически не контролировался. Скорее наоборот, ярость влияла на разум, побуждала выискивать рациональные причины для ненависти. Что самое страшное — он их находил. Доводя человека до животного бешенства.
