Юрий Брайдер - Особый отдел
В правой кроссовке Вани под стелькой обнаружилось острое и гибкое лезвие, в просторечии называемое «лисичкой», а в заднем кармане джинсов миниатюрный баллончик с нервно-паралитическим газом.
Подкидывая его на ладони, мужчина сказал:
— Спецзаказ. В открытой продаже таких нет.
— Зато на чёрном рынке всё есть, — парировал Ваня.
— На чёрном рынке нет счастья, — наставительным тоном произнёс мужчина. — Да и ума там не прикупишь, если своего не хватает.
Ваню отвели в полутёмную гостиную и усадили на пол, спиной к окну. Пока Лайка связывала его ноги, мужчина не опускал взведённый пистолет.
— Это и есть твой злой папаша? — поинтересовался Ваня.
— Здесь, миленький, тебе придётся не спрашивать, а отвечать, — конец веревки, завязанный петлей, она набросила ему на шею, — но, в виде исключения, я скажу — да.
— Тогда всё идёт по плану. Надеюсь, ты уже представила меня своему родителю? Теперь он должен благословить нас. Желательно иконой.
— Я тебя благословлю, — вытирая кровь со лба, пообещал папаша. — Я тебя так благословлю, что ангелам тошно станет.
— И о шампанском не забудьте, — добавил Ваня. — Хотя при помолвке можно употреблять и более крепкие напитки.
Словно бы оправдываясь, Лайка заявила:
— Я ведь предупреждала, что он ненормальный.
— Это мы скоро узнаем, — отложив в сторону пистолет, мужчина пытался перевязать себе голову носовым платком.
— Давай помогу, — предложила Лайка.
— Потом. Сначала с ним разберёмся… Что тебе здесь надо? — этот вопрос, естественно, относился уже к Ване.
— Разве не понятно? Девка пьяная затащила, — охотно ответил тот. — Пошли, говорит, перепихнемся. Кто же от такого предложения откажется!
— Ты дурака из себя не строй, — мужчина опустился в кресло. — Какого старика ты ищешь?
— Своего деда.
— И главная его примета — тросточка. Причём толстая?
— Ага, — беспечно ответил Ваня.
— Откуда ты знаешь, что его ограбили?
— Мачеха как-то проговорилась.
— Не ври! Никто из посторонних не знал об этом, кроме двух грабителей, один из которых уже ничего никому не расскажет.
— Вы про какого дедушку сейчас толкуете? — Ваня скорчил удивлённую гримасу. — Про моего или своего?
— Не виляй… — мужчина уже и сам понял, что сморозил глупость. — Кто тебя прислал?
— Дочурка ваша. Мочалкой своей поманила.
Лайка, стоявшая сбоку, вдруг ухватила Ваню за подбородок и сообщила:
— Никакой он не пацан. Возле глаз морщинки, да и зубы как у старого мерина.
Тут уж она приврала. Ваня поддерживал свои зубы в образцовом состоянии — своевременно лечил и по мере необходимости осветлял. Хотя, конечно, с зубами ребёнка их нельзя было сравнить.
— Похоже, это не залётная пташка, а какой-то самозваный Джеймс Бонд, — сказал мужчина. — По доброй воле он ничего не расскажет. Придётся прибегнуть к мерам принуждения.
На руках он отнес Ваню в совмещённый санузел и опустил в ванну, тесную для нормального человека, но чересчур просторную для лилипута.
Лайка заткнула пробкой выпускное отверстие, а папаша включил воду.
Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:
— Спасибо, но я недавно мылся.
— Мыться — это одно, а перед смертью обмываться — совсем другое, — проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.
— Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.
— Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать — включу кипяток.
— Откуда он в мае месяце возьмётся? — усомнился Ваня.
— У нас горячую воду круглый год не отключают, — похвалилась Лайка. — Насчёт этого можешь быть спокоен.
— Ну так я жду? — папаша с угрожающим видом навис над ванной.
— Подумать можно?
— Нет, — верзила стал регулировать краны. — Варись рыбка, маленькая и хитрая…
Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.
Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.
Побоище, развернувшееся на подступах к санузлу, Ваня, конечно же, видеть не мог. Однако вне всякого сомнения, на помощь ему пришёл Филька Удушьев, первобытные инстинкты которого не позволили бросить напарника, угодившего в беду.
Уже спустя полминуты, привлечённый призывными криками Вани, он возник на пороге санузла. Правый кулак Фильки украшал окровавленный кастет, а в остальном он выглядел как обычно — свирепый обезьяночеловек, вышедший на ночную охоту.
Можно представить, какое потрясение испытали двое жалких людишек, встретивших в собственной прихожей это чудовище!
— Ты зачем в дом попёр? — мрачно осведомился Удушьев. — Почему на мой свист не откликался?
— А разве ты свистел? — искренне удивился Ваня, память которого, затуманенная возлияниями и треволнениями, иногда давала сбой.
— Ещё как! И щеглом, и скворцом, и ментом…
Ничего больше Удушьев сказать не успел. Хлопнувший сзади негромкий, но отчётливый выстрел мгновенно стёр с его физиономии все признаки жизни — глаза, сверкнув белками, закатились, челюсть отвисла, из ушей и носа хлынула кровь. Рухнувшее внутрь санузла массивное тело почти целиком заполнило его ничтожное пространство.
В последний момент Ваня успел заметить лицо, мелькнувшее в дверном проёме, — старческое лицо, украшенное бородавками, скукоженное временем и перекошенное гримасой брезгливости.
Мгновением позже Ваня услышал его скрипучий голос:
— Недоумки! Всё самому приходится делать… Что с ним?
— Наверное, челюсть сломана, — подвывающим голоском ответила Лайка.
— Уходить надо, — сказал старик. — Выследили, паскуды! Теперь покоя все одно не будет.
— Уходить? — ахнула Лайка. — Навсегда?
— До лучших времён. Возьми только самое ценное — деньги, документы.
— А как же папа?
— По дороге заскочим к знакомому хирургу… Поторапливайся!
— Что с коротышкой делать?
— Пусть валяется себе в ванной. Сам от холода загнётся.
— Кричать начнёт.
— Долго не покричит. Надо только все двери поплотнее закрыть.
Журчала вода, наполнявшая ванну. Из простреленного затылка Удушьева продолжала изливаться кровь. Жалобно стонал изувеченный папочка. Старик и Лайка паковали в гостиной чемоданы. В ближайшем будущем Ваню не ожидало ничего хорошего.
— И всё же мне повезло, — сказал он, обращаясь то ли к себе самому, то ли к своему ангелу-хранителю. — Могли ведь утопить в нужнике, а топят в эмалированной ванне…
Глава 14
ИНТИМ НА БАТАРЕЙКАХ
Вопреки ожиданиям, Маузер дал о себе знать через день после начала гонений на коллекционеров-оружейников. К своему любимому детищу он относился столь трепетно, что любую опасность, грозившую ему хотя бы косвенно, воспринимал как вселенскую катастрофу.
Созвонившись с Цимбаларем, он понёс какую-то маловразумительную лабуду, моля о немедленной помощи и обещая всяческое содействие в дальнейшем.
На этот вопль страдающей души Цимбаларь холодно ответил:
— Вы наши условия знаете. Менять их я не вправе. Поэтому зря сюда не трезвоньте.
Однако поздно вечером Маузер опять вышел на связь и уже более сдержанным тоном попросил о личной встрече, всячески намекая, что она будет полезна для обеих сторон.
Лёгкий на подъем Цимбаларь мог, конечно же, поехать к нему хоть сейчас, но такая поспешность обязательно зародила бы у Маузера превратные представления о значимости собственной персоны. Чрезмерное внимание к партнёру помогает только в любви, но отнюдь не в деловых отношениях.
Место встречи назначил Маузер, а время — Цимбаларь. Напоследок мнительный коллекционер попросил:
— Пообещайся, что всё закончится хорошо, иначе я сегодня не усну.
— А вы можете пообещать, что благодаря вашим хлопотам наша проблема успешно разрешится?
— Нет, — после некоторого молчания выдавил Маузер.
— То же самое отвечу вам и я. А чтобы уснуть, выпейте двести граммов водки. Желательно добавить в стакан тридцать капель валерьянки. Залпом и без закуски.
Даже выбор места встречи, сделанный Маузером, ещё раз подтверждал мысль о том, что фанатичное следование какой-нибудь одной идее весьма способствует размножению в голове тараканов. Нормальные люди могли оказаться здесь только по служебной необходимости или с большого бодуна, когда отравленное алкоголем сознание теряет все выработанные годами пространственно-временные ориентиры.
По обеим сторонам пустынной улицы возвышались краснокирпичные заборы, а за ними дымили предприятия, построенные, наверное, одновременно с Прохоровской трёхгорной мануфактурой, недавно отпраздновавшей свой двухвековой юбилей.
