Роман Злотников - Пощады не будет
– Ах ты!.. – взревел он, слетая с коня и выволакивая из конных ножен свой увшанце, но Грон успел вцепиться ему в руку.
Пару секунд Грону казалось, что удержать эту рассвирепевшую гору мышц ему не удастся, но затем старейшина обнаружил, что что-то мешает ему двигаться с той скоростью, к которой он привык, и чуть притормозил, чтобы посмотреть, что же это такое.
– Уважаемый Нушвальц, – поспешно заговорил Грон, едва только старейшина обратил на него свое благосклонное внимание, – по-моему, этот человек оскорбил меня.
– Ты – мой гость и друг! – безапелляционным тоном заявил старейшина.
– И еще – мужчина, – привел Грон убийственный аргумент.
Старейшина замер. Тут крыть было нечем.
– Это Шамсальц, – нехотя пояснил он, признавая за Гроном право первого поединка, – он хороший воин. Хочет жениться на Линдэ. Он же рыжий – хочет сохранить породу… И согласен взять за себя еще и Эмальзу. Только они не хотят. Смеются над ним. Вот он и злится.
Грон понимающе кивнул. Да уж, чувства очень часто заводят людей в такие тупики, выход из которых, бывает, ведет через кровь и смерть.
– Его не стоит убивать? – тихо спросил он.
– Нет, – отрицательно мотнул головой старейшина. – Сможешь – убей. Непременно. Если ты его победишь и не убьешь, то он тебе этого не простит. Будь это обычный дневной поединок,[4] тогда да, можно было бы и не убивать, а когда мужик дошел до такого, что вместо головы яйцами думает, то тут либо убивать, либо умирать приходится.
Да уж, верная мысль, вздохнул про себя Грон и, повернувшись к своему коню, потянул из ножен, притороченных к седлу, ангилот.
– А-а-а, птенчик решил поучиться танцевать уже сейчас! – обрадованно взревел рыжий и, развернувшись к Грону спиной, выудил откуда-то увшанце. – Ну пойдем на Утоптанный круг, птенчик, – широко улыбнувшись, заявил он, – ты, я вижу, не трус, поэтому я убью тебя сразу. Не стану мучить.
Грон молча кивнул. Улыбка у этого рыжего была хорошей, доброй и открытой. Убивать его очень не хотелось, но…
Утоптанный круг оказался местом на краю поселения, чуть в стороне от тропы, взбегающей к замку. На самом деле он был не столько утоптан, сколько каменист. Грон прошелся по кругу, привыкая к неровностям поверхности, и тихонько вздохнул. Да, подвернуть тут ногу – раз плюнуть…
– Ну что, птенчик, готов? – довольно тряхнув головой и бросив взгляд на Линдэ, с суровым видом прислонившуюся к одному из каменных столбов, которые широким полукругом охватывали площадку, спросил шейкарец. – Тогда бей. Ты гость, тебе и первый удар.
Грон покачал головой:
– Нет, ты хозяин, потому и начинай танец. А уж я поддержу как смогу.
– А ты вежлив, птенчик, – снова рассмеялся рыжий, – но мы, шейкарцы, не слишком-то любим таких.
– Кто как… – отозвался Грон и бросил на Линдэ этакий многообещающий взгляд.
Судя по тому, с какой звериной грацией шейкарец держал свой увшанце, он был о-очень умелым воином, поэтому следовало попытаться вывести его из душевного равновесия. Тем более что, судя по реакциям старейшины, шейкарцы легко возбуждались.
– А-агх! – яростно взревел воин… и Грон едва успел отскочить в сторону от гулко рухнувшего на него тяжелого лезвия. Удар был столь силен и, главное, стремителен, что воздух едва не вскипел. – Скачи, птенчик, скачи! – заорал шейкарец, но никакого добродушия в этом вопле уже не было.
Грон отчаянно метался по площадке, уходя от града сыпавшихся на него ударов, каждый из которых был способен разрубить его напополам. Да что там его… увшанце был способен располовинить пещерного медведя.
Дзынг!
Грон, мгновением до этого ушедший в сторону, резко выбросил руку вперед, с оттягом проведя лезвием ангилота по обнаженной руке рыжего. Отчего тот не успел удержать увшанце, и его лезвие с размаху врезалось в камень. Шейкарец огромным прыжком разорвал дистанцию и, отпустив увшанце, уставился на правый бицепс, практически разрубленный напополам. Толпа вокруг разразилась возбужденными криками, приветствуя первый результативный удар поединка.
Рыжий осклабился.
– А ты хитрец, птенчик, – зло прошипел он, – хитре-э-эц… а мы не любим хитрецов. Мы их наказываем! – И, перехватив свой увшанце левой рукой, он двинулся вперед скользящим шагом.
Грон ждал, направив в его сторону ангилот.
Жжу-у-у.
На этот раз удар увшанце оказался чуть менее быстрым. Грон немного качнулся вперед, будто примеряясь к удару.
Жвуз-з!
Опа, так это он просто его заманивал! Грон едва успел отшатнуться назад. Увшанце вернулся с такой скоростью, что если бы Грон не сымитировал, а действительно попытался нанести укол, то точно распрощался бы с головой. Рыжий также понял это и довольно расхохотался:
– Что, птенчик, страшно? Правильно! Бойся меня.
Грон в ответ хмыкнул и сделал этакий легкомысленный жест ангилотом. Мол, кто бы говорил…
Жжвуз-з…
Того, что произошло в следующий момент, никто так и не заметил. Вот вроде как увшанце в очередной раз взрезал воздух… но рыжий отчего-то вовремя не остановил его движение, наоборот, его могучее тело повело вслед за тяжелым лезвием, а его ноги при этом отчего-то перестали, как прежде, слушаться своего хозяина. И где этот равнинник, так потешно уворачивавшийся от его ударов? Почему это он поднимается с земли? Когда он успел упасть-то?..
Грон выпрямился, глядя на покачивающегося рыжего, каким-то чудом или просто звериной живучестью все еще держащегося на ногах. Шейкарец смотрел на него, а на его зубах уже пузырилась кровь.
– Ты… хитрец, – хрипло даже не произнес, а прошептал Шамсальц. – Мы… никогда не выпускаем оружие из ру… – Тут в его горле что-то булькнуло, и он, захрипев, рухнул на камни.
Грон шагнул к нему и присел на одно колено, глядя Шамсальцу в лицо. Удивительно, но рыжий был еще жив.
– Ладно… – уже не прошептал, а пробулькал он. – А все равно ваши дети будут рыж… – И на этой фразе жизнь наконец-то оставила это могучее тело.
Грон сумрачно вздохнул. Черт, убивать таких воинов, и даже не врагов, ни за понюх табаку… ну что за жизнь?! Он ухватился за рукоять ангилота и, слегка напрягшись, выдернул его из груди рыжего. Он рисковал. Эта сумасшедшая атака-флешь в случае неудачи оставляла бы его в полной власти шейкарца, без оружия и в пределах досягаемости страшного оружия рыжего. Но ему требовалось не просто победить его, а победить быстро и убедительно. Так, чтобы его победа ни у кого не вызвала сомнений ни в его мастерстве, ни в его храбрости. Поэтому он и не стал дожидаться, пока Шамсальц ослабеет от раны и истечет кровью.
– Да… – послышался над ним голос старейшины, – менестрели точно не врут. Ты – могучий воин, Грон. И я горжусь тем, что ты мой друг!.. – Он помолчал, а затем выпрямился и взревел: – Эй, кто-нибудь, приберите тут! А то нам пора ехать. Нас ждут накрытые столы…
Пир затянулся далеко за полночь. Первое время к Грону постоянно подсаживались шейкарцы, желавшие непременно выпить с таким могучим и хитрым воином, победившим «самого Шамсальца», который, как выяснилось, был кем-то вроде местного чемпиона по поединкам. И если бы не хитрость Грона, заключавшаяся в том, что он вытребовал у старейшины право пить местную брагу так, как он привык пить вино, то есть разбавляя ее водой (и чем дальше, тем обильнее), он бы оказался под столом уже через час-после начала пира. Но затем, уже после полуночи, он внезапно обнаружил, что поток, так сказать, посетителей внезапно иссяк. А слегка сконцентрировавшись, сумел установить и причину. Все дело было в том, что справа и слева от него уселись Линдэ и Эмальза. Они сменили кожаные костюмы на юбки и блузы, Линдэ убрала волосы под небольшую и даже слегка кокетливую шапочку, а Эмальза заплела свои в две толстые косы. «Барсов» при них не было. Они сидели молча, никак не реагируя на Грона и ни словом, ни жестом не выказав ничего, что он мог бы расценить как некое приглашение к развитию отношений. Просто сидели, ели, посматривали по сторонам, едва ли не демонстративно игнорируя Грона. Так что спустя где-то час Грон и сам перестал обращать на них внимание. А через некоторое время, когда большая часть присутствовавших уже начали укладываться на лавках, явно собираясь отдохнуть прямо здесь, в пиршественном зале, внезапно обнаружил, что обе девушки исчезли. Слегка повеселев, Грон оторвал от здоровенной лопатки, занимавшей все пространство подноса, который за этим столом исполнял функцию его тарелки, изрядный кусок, жестом подозвал одного из огромных лохматых псов, свободно рыскающих между столов, и швырнул ему. Пес лениво поймал его пастью и, легким движением мощных челюстей небрежно располовинив немаленькую кость, заглотал кусок.
– Ну что, друг, пора и на боковую? – послышался справа добродушный голос старейшины.
– Неплохо бы, – с некоторым облегчением отозвался Грон, разворачиваясь к хозяину дома. Он-то поначалу опасался, что пиршество затянется как минимум до утра, а то и вообще продлится несколько дней. Но, похоже, традиции шейкарцев в этой области оказались более разумными, чем ему представлялось ранее.
