Проклятие Саана - Александра Лисина
Говорят, в старину именно так поступали с одержимыми и еретиками. Якобы вода как символическое воплощение силы светлых богинь смывала все грехи, а госпожа Луара, по мнению женщин, другой участи не заслужила.
— Что вы сделали с девочкой? — напоследок спросил я, хмуро оглядев сжавшуюся в комок горничную.
— Н-ничего. Спит у себя в комнате. Она же невинное дитя… а мы совсем не убийцы.
Не убийцы, говоришь?
Я только головой покачал, в который раз поражаясь про себя людской слепоте.
Как же легко смертные готовы обманывать других и особенно себя. Дабы не чувствовать угрызений совести, готовы придумывать самые невероятные оправдания. Божий промысел, борьба со злом, жертва во имя всего доброго и светлого, ради которого можно мучить, грабить и даже убивать… Интересно, есть ли предел человеческой глупости? И насколько далеко способен зайти человек в попытке оправдать свои слабости?
Порой мне казалось, они способны оправдать абсолютно все. Хотя иногда… очень редко… на моем пути все-таки попадались и те, кто был готов ответить не только за свои, но и за чужие ошибки. Причем и одни, и вторые внешне ничем друг от друга не отличались, так что я решительно не понимал, почему одни в попытках обелить себя были готовы врать, изворачиваться и убивать, тогда как другие, напротив, отдавали собственные жизни ради того, чтобы спасти кого-то другого.
Я размышлял об этом всю дорогу до озера, а когда вернулся и обнаружил, что Нардис с несчастным видом стоит у воды и держит на руках безвольно обмякшее женское тело в безнадежно мокрой ночной сорочке, у меня что-то неприятно царапнуло внутри.
— Вильгельм… — прошептал парень, подняв на меня отчаянно большие глаза. — Она… она не дышит!
— Мама! — вскрикнула тем временем горничная, разглядев лежащее у кромки леса второе тело. После чего рванулась особенно сильно и, оставив у меня в руке кусок собственного платья, помчалась к матери, крича по дороге: — Ты убил ее! Убил! Она была во всем права!
Я не стал ее разубеждать — судьба Лемана и его дочери волновала меня гораздо больше полоумной фанатички, поэтому я в мгновение ока оказался рядом с Нардисом. Однако Лу и впрямь не дышала. Ее сердце не билось. Кожа была смертельно бледной, а губы отчетливо посинели. Более того, за то время, что я отсутствовал, ее аура успела полностью угаснуть, хотя этого никак не могло… не должно было случиться!
— Ма-ма-а… — заголосила упавшая возле тела матери горничная и снова разрыдалась. — Богини их покарают! Вот увидишь! Они отомстят за твою смерть!..
Я невольно поморщился.
— Я сделал все, как положено при утоплении, — сглотнул Нардис, протягивая мне Лу. — Сначала лицом вниз, на колено, чтобы вода вышла… потом попытался помочь ей снова дышать, но она только глаза открыла, увидела меня, улыбнулась, вздохнула и… все.
То есть поначалу она все-таки дышала?
Я резко обернулся к воющей над телом матери девчонке.
— Что за зелье ты ей дала?!
Однако та не услышала — так и продолжала рыдать, уткнувшись носом в грудь трупа. Пришлось открыть портал, чтобы сэкономить время, и хорошенько ее встряхнуть.
— Какое зелье ты дала хозяйке?!
— С-сонное, — вздрогнула от неожиданности горничная и подняла голову, с ненавистью уставившись на меня снизу вверх. — Я сама варила.
— Твоя мать туда что-то добавляла?
— Д-да. Она сказала, что надо наверняка, и что-то подсыпала, пока оно еще не остыло.
— Что именно? Лепестки, траву или ягоды?
— Ягоды.
— Синие или черные?
— Синие… вроде, — не слишком уверенно отозвалась горничная и снова начала тихонько подвывать, когда я раздраженно дернул щекой.
— Вилли? — дрогнувшим голосом окликнул меня Нардис, так и держащий на руках бездыханное тело Лу. — Она ведь поправится, да? Она проснется? Ты же сможешь ее спасти?!
— Вернись в горы, — вместо ответа отрывисто бросил я, переместившись обратно и достав из кармана одноразовый телепорт, настроенный на мою старую пещеру. — Пока Лу не дышит, портал не воспримет ее за человека и пропустит вас обоих за раз. Зайди в лабораторию. Найди на полке состав номер сто сорок семь. Напои ее. Потом отнеси на ледник и жди.
— Но…
— Я знаю, какой яд ей дали. Он разрушается на сильном холоде. А эликсир поможет ускорить этот процесс.
— Понял! — заметно посветлел лицом Нардис, после чего торопливо активировал артефакт и исчез в синей вспышке, на редкость бережно прижимая к груди мертвую девушку.
Я мельком подумал, что с его стороны это было довольно смелое проявление чувств, да и вообще раньше мой помощник не выказывал женщинам столько внимания. Вероятно, Лу была ему дорога, даже более чем, иначе он не выглядел бы сейчас таким убитым…
Однако мысль до конца я довести все-таки не успел, потому что в этот самый момент на берегу раздался оглушительный взрыв, а стоящий в стороне дом буквально разнесло в клочья, исторгнув в небеса целый фонтан из горящих обломков.
В первый момент я не на шутку озадачился, не понимая, что именно могло так взорваться, однако вскоре подметил поднявшее над развалинами дома густое облако магической пыли. Запоздало сообразил, что взрыв, скорее всего, стал результатом воздействия неизвестного артефакта. Затем припомнил слова горничной о том, что ее мать перед убийством Лу ненадолго задержалась в доме, и покачал головой.
Вот, значит, как…
Получается, злобная карга решила не надеяться на божью волю, а предпочла своими руками уничтожить все, что ей казалось греховным и нечестивым, включая невинную девочку, которую у нее не хватило духу ударить ножом?
— Аха-ха! А-хах! — вдруг донесся до меня истеричный женский смех. — Вот она, божья кара! Ты за все ответишь, исчадье Саана! Вы все ответите! Богини вас покарают! Обрушат на ваши головы гнев небес!
Я нахмурился, наткнувшись на полубезумный взгляд горничной, которая так и продолжала хохотать над телом мертвой матери, и подумал, что, пожалуй, зря ее пощадил. Поначалу мне показалось, что ее вина в случившемся минимальна, но, похоже, я все-таки ошибся — судя по всему, девчонка такая же чокнутая, как и ее мамаша.
Я отступил на шаг и пригнул голову, когда пылающие куски обшивки, доски и прочий мусор
