Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский
– Но сейчас вы спокойны и я, как один из ваших Верных, это чувствую, – сказал генерал Неверовский. – Некоторая концентрация внимания на германцах имеется, но не более того…
– А это потому, что враг еще не топчет русскую землю, – ответил я, – но в то же время я знаю, что в умах германских генералов уже бродят безумные мысли отогнать русских варваров до Волги, или даже до Урала, и привольно устроиться в поместьях на отвоеванных землях. Будьте уверены, что даже внимательно взирающий на этот мир Бич Божий – это достаточно, чтобы вся эта закваска разом повылетала из германских голов вместе с гнилостным тевтонским духом грабителей и насильников.
– Да, господа, – подтвердил генерал Неверовский, – время ожидания, когда Сергей Сергеевич наполнен ледяным спокойствием, может быть даже более страшно, чем тот момент, когда меч архистратига Михаила обнажен и вздернут над полем битвы, и яростный зов фанфары зовет Верных на кровавую сечу.
– Простите, господа, а кто такие Верные? – спросил доселе мне незнакомый генерал-майор из окружения генерала Горбатовского.
И тут же в моем сознании «всплыла» подсказка энергооболочки: «Генерал-майор Асмус Константин Владимирович, начальник штаба девятнадцатого корпуса, героическая личность, которой лишь бы шашку да коня и на линию огня, в силу чего к штабной работе он склонен мало, зато вероятность героической гибели в бою крайне велика».
«Поберечь бы таких людей, ибо способных комдивов на переднем крае всегда не хватает», – подумал я, а вслух сказал:
– Верные, Константин Владимирович, это такие люди, с которыми мы принесли друг другу взаимную встречную клятву верности, скрепленную в Небесной канцелярии. С того момента Верный становится частью меня, а я частью его, и при безусловном сохранении свободы личности он вступает в воинское единство защитников Руси. Все войско, которое вы тут видите, от генералов до рядовых бойцов состоит из Верных; солдат или офицер, не способный принести такую клятву, просто не будет допущен в боевой состав. Я знаю все, что знают они, а им сразу становятся известны мои приказания продолжать наступление, изменить направление удара, закрепиться на достигнутом рубеже или с арьергардными боями отойти на заранее подготовленные рубежи. И вы тоже, когда и если возникнет желание вступить в наше братство защитников земли русской, приходите и не стесняйтесь. Я же чувствую, что мы с вами одной крови.
– Да, – подтвердил генерал Неверовский, – когда имеешь дело с Сергеем Сергеевичем, надо быть готовым к тому, что однажды у тебя возникнет такое чувство, что служить тому же делу, что и он – это лучшее занятие в твоей жизни. Тогда следует подойти к нему, положить на землю свое обнаженное оружие, произнести слова клятвы и взять клинок обратно. И тогда на вас перейдет часть благодати, распространяемой вокруг себя Защитником Земли Русской. Вот, смотрите…
И генерал подвыдернул из ножен свою саблю, чтобы собравшиеся вокруг нас господа офицеры и генералы смогли увидеть, что даже ясным утром, а не в полночь, ее клинок сияет ярким жемчужным светом. Однако, поговорили…
Повернувшись к генералу Горбатовскому, я сказал:
– На сем, Владимир Николаевич, позвольте закончить этот приветственный митинг и приступить к практической деятельности. Надеюсь, вы еще не передумали?
Командующий девятнадцатым армейским корпусом окинул задумчивым взглядом окрестности, выстроившиеся на дороге пехотные батальонные коробки, кавалерию, танковую колонну, неподвижно зависшие в воздухе «Шершни» и штурмоносец, а также обалделые лица своих соратников, вздохнул, перекрестился и сказал:
– У вас, пожалуй, Сергей Сергеевич, передумаешь… Были у меня сомнения, не стану скрывать, но теперь их больше нет. И Господь на вашей стороне, явно и неприкрыто, и вооружены ваши добры молодцы так, что кашу маслом не испортишь. И даже батальонный командир на своем участке не имеет нужды просить поддержку артиллерией у старшего начальника. И боевые машины, никем доселе не виданные и даже летающие, у вас имеются в достаточном количестве. Нет уж, если вино налито, то надо его пить. Если победим, то судить нас никто не осмелится, а коль сложим головы – так за Веру, Царя и Отечество, а не за что-нибудь глупое.
– О том, чтобы сложить голову, речь даже не идет, – сказал я. – Имея три пехотные дивизии со средствами усиления на направлении главного удара и кавалерийскую завесу тоже из трех дивизий на вспомогательных направлениях, при том, что противник будет связан боем с еще двумя русскими корпусами, не победить будет просто стыдно. Смотрите на карту…
Энергооболочка развернула перед господами офицерами виртуальный голографический планшет, и я продолжил:
– Основные силы германского двадцатого корпуса под командованием генерала Шольца расположены в полосе протяженностью двадцать пять верст от южной оконечности озера Гросс-Дамерау до городка Орлау. На правом фланге сорок первая пехотная дивизия, на левом – тридцать седьмая. У сорок первой пехотной дивизии соседом справа является семидесятая ландверная бригада, занимающая межозерные дефиле севернее Уздау. На левый фланг тридцать седьмой дивизии в настоящий момент из-под Гольдапа перебрасывается третья резервная дивизия, для которой уже поданы под погрузку эшелоны. Но никуда она не доедет, потому что ночью вот здесь, здесь и здесь моими людьми взорваны железнодорожные мосты. Чинить там реально нечего, противнику остается только навести временные переправы, на что потребуется не меньше двух суток, или перебрасывать войска в пешем порядке. Наши войска расположены следующим образом. Наш сосед справа – двадцать третий армейский корпус в Кослау, еще правее – пятнадцатый корпус в Нейденбурге. Двадцать третий корпус давит на сорок первую пехотную дивизию противника, пятнадцатый – на тридцать седьмую. Немецкий фронт при этом может держаться только за счет превосходства в тяжелой артиллерии и укрепленных позиций. Шестой армейский корпус действует в отрыве от основных сил, в отсутствие противостоящего противника наступая в направлении Ортельсбург, где он должен быть к полудню. Если оттуда он повернет на Алленштейн, ударив Шольца в открытый левый фланг, то все обернется очень даже неплохо. Но есть подозрение, что генерал Благовещенский еще больше оторвется от главных сил, продолжив продвижение в общем направлении на север, а не на северо-запад, и тогда его корпус может оказаться лицом к лицу с одним или двумя германскими корпусами, которые легко нанесут ему поражение. Нам с вами следует ожидать сюда визита Первого армейского корпуса генерала Франсуа, который уже грузится в вагоны в Инстербурге и Кенигсберге…
Генерал Горбатовский посмотрел на планшет и с долей скепсиса произнес:
– Если верить вашей карте, то германское командование готово вовсе игнорировать существование
