Йен Дуглас - Лик Марса
09:50 по времени гринвичского меридиана.
Гарроуэй;
ущелье Кандор;
09:09 по марсианскому солнечному времени.
Гарроуэй остановился, коснувшись рукой ооновского марсохода. На песке лежал пистолет — «зиг-зауэр П-940» со снятым предохранителем. Гарроуэй подобрал оружие, но бой в общем уже кончился. Морские пехотинцы, один за другим, вооружались винтовками и лазерными карабинами, оброненными погибшими или ранеными солдатами ООН; количество стрелков увеличилось до шести, а затем и до десяти. В короткой бешеной перестрелке в пыли погибли еще двое ооновцев, а сержант Стив Эбрелл получил пулю в правое предплечье. Воздух со свистом вырвался из окровавленной пробоины, но к раненому вовремя подоспел доктор Кейси с мотком гермопластыря. Быстро обмотав предплечье Эбрелла несколькими слоями пластыря, он ликвидировал утечку. Эбрелл был без сознания, но, судя по показаниям индикаторов ПСЖО, быстро приходил в себя. Если его вскоре переправить в герметичное помещение, будет в порядке…
— Nicht schiessen! Nicht schiessen!
— He стреляйте! Я сдаюсь!
Пыль мало-помалу оседала, завеса редела. Несколько «голубых касок» застыли на месте, побросав оружие и высоко подняв руки. Островски и Нокс, согласно плану, поднялись на борт обоих марсоходов и взяли в плен водителей. В несколько секунд все было кончено. Уцелевшие солдаты ООН были разоружены и усажены на землю.
Силами двадцати одного морского пехотинца США, при некоторой помощи марсохода, были убиты девять солдат Иностранною легиона на службе ООН, а еще восемь — взяты в плен. Все это — ценой одного раненого.
«Достойный конец эпического похода, — подумал Гарроуэй. — Вполне достойный, чтобы попасть в историю Корпуса, вместе с сагой об О’Бэнноне под Дерной».
Захват «Марса-1» оказался делом крайне простым. Допросив по отдельности каждого из пленных, Гарроуэй узнал, что в Кандоре осталось всего пятеро солдат ООН, а прочие — около тридцати бойцов плюс европейские ученые, работающие на ООН, — находятся в Сидонии.
Резонно предположив, что хотя бы один из водителей марсоходов успел связаться с «Марсом-1» и передать предупреждение, можно было понять, что новость уже успела достичь и Сидонии. Требовалось действовать как можно быстрее.
Отряд сумел въехать прямо на кандорскую базу и оставить машины в гаражном отсеке. Гарроуэй готовился к стычке у шлюзовой камеры, но когда морские пехотинцы ворвались внутрь с оружием наготове, их встретила лишь толпа любопытствующих ученых, сотрудников НАСА и русских техников. Стоило морским пехотинцам опустить оружие и снять шлемы, толпа взорвалась аплодисментами, быстро перешедшими в приветственные крики. Вскоре в «холле» базы бушевал настоящий карнавал. Несколько женщин — ученых и техников — принялись целовать морских пехотинцев, несмотря на громоздкие бронекостюмы и запах, от которого не отделаться, если целых три недели не мыться и даже не вылезать из брони. Кто-то из техников успел даже соорудить из кусков картона транспаранты: "Добро пожаловать, морская пехота!" и "США!" .
В рекреационном зале было устроено нечто наподобие солнечной веранды с прозрачным потолком. Теплые лучи утреннего солнца струились вниз, согревая столики и мягкие пластиковые кресла и создавая почти домашний уют. За общим столом морских пехотинцев встретил, улыбаясь, капитан Грегори Барнс, начхоз МЭОМП, в компании капралов Джека «Слая» — Слайделла и Бена Фулберта, добро вольно отправившихся в Кандор помогать ему.
— Привет, Грег, — сказал Гарроуэй, протягивая руку. На нем до сих пор была кираса от бронекостюма — остальное он сбросил еще в кабине и уже начал подумывать о том, чтобы никогда больше не надевать эти ненавистные железяки. — Тыщу лет тебя не видел.
— Господи, майор! — отвечал Барнс. — Как я рад видеть вас! Вас ведь объявили пропавшими без вести и погибшими; вы в курсе?
— Нет.
— Можете себе представить, сэр, — добавила Островски, — мы последнее время вроде как не получали новостей.
— Люди ООН, устроившие весь этот балаган, поначалу скрывали, что вы ушли с той станции, где они вас держали… но потом сюда привезли тех двух ученых — Кеттеринга с Вандемеером, и вскоре нам стало известно, что вы решили скрыться в пустыне.
— Рад слышать, что эта парочка в добром здравии. Я волновался — не стряслось ли с ними чего.
— О, с ними все прекрасно. Наверное, затихарились в рубке связи, со своими ооновскими дружками. Словом, всем стало известно, что вы вырвались, хотя ооновские шишки не обмолвилось ни словом. А потом, пару недель назад, разразилась песчаная буря…
— Да. Чуть не похоронила нас навсегда.
— Ну, в общем, шуму тут было много. Выслали патрули на марсоходах, искали вас с воздуха… Охотились за вами — дай бог! А потом сделали сообщение — обычная чушь: мол, с прискорбием сообщаем, что майор Гарроуэй, двадцать четыре морских пехотинца и трое ученых погибли в песчаной буре, оставив убежище без разрешения, не будучи должным образом экипированы. И больше мы ничего не слышали — пока сегодня утром не поднялась суматоха.
— Ну, бурю-то мы выдержали, — сказал Гарроуэй. — Может, они и в самом деле считали, что мы погибли. Или просто не хотели, чтобы кто-нибудь из вас отправился нас разыскивать.
— Возможно. Мы здесь вроде бы не были пленными…
— Но?..
— Да. Но Они захватили командный центр и рубку связи. И объявили, что связь с Землей невозможна по техническим причинам. Но все знали, что это — ложь. Нас троих поместили в отдельную каюту, чтобы держать под присмотром. Сказали, что мы сможем связаться с Землей, «когда прояснится политическая ситуация». Вот так.
— А какова сейчас политическая ситуация, сэр? — поинтересовался лейтенант Кинг.
— А черт ее знает! Нам ни слова не сказали.
Только сейчас Гарроуэй почувствовал, что неимоверно устал. Он отер лицо, ощутив под пальцами коросту грязи.
— Ладно. Пойдем разберемся с оставшимися ооновцами, — сказал он. — А после нам потребуется душ, как следует выспаться да новая форма. Ну и медосмотр не помешает — у многих жуткие мозоли. Три недели в броне…
Барнс кивнул:
— Обеспечим. Я уже уведомил доктора Рыбина. — Он сделал паузу и сморщил нос. — Надеюсь, вы простите меня, сэр, но от вас так несет!
— Ну, у меня нос отказал еще недели три назад. Все, чего я сейчас хочу, это — душ, выпить и — спать… в любой последовательности.
— Прошу прощения у господина майора, сэр, — заговорил, выступая вперед, капрал Слайделл, — но, может, это вам подойдет? — Он протянул Гарроуэю запотевшую жестяную банку.
Гарроуэй с подозрением осмотрел подношение:
— Это — в самом деле то, что я думаю? Или у меня галлюцинации?
— Самое что ни на есть настоящее, сэр, — с гордостью ответил Слайделл, разворачивая банку так, чтобы Гарроуэй смог прочесть надпись.
Это было пиво. Самый настоящий «Стоуни Брук»!
Гарроуэй осторожно принял банку, словно опасаясь, что она вот-вот исчезнет.
— А скажи-ка мне, Слай, — негромко заговорил он, — как это нам посчастливилось набрести на единственный запас пива в радиусе ста миллионов миль?
Выражение лица Слайделла сделалось одновременно смущенным и самодовольным.
— Ну, сэр, дело вроде как в следующем…
— Эти сукины дети, — совершенно будничным тоном объяснил Барнс, — умудрились протащить на борт «Полякова» целый контейнер пива, майор.
— Значит, контрабанда?
— Ну, сэр! Мы просто… мы с Беном просто подумали, что вам, после пустыни, не помешает — холодненького-то…
— Что ж, капрал… не дай тебе бог, если не хватит на всех желающих!
Помрачневшее было лицо Слайделла вновь засияло в улыбке.
— Конечно, сэр! Думаю, хватит на всех.
— Тащи.
— Есть! Идем, Бен, поможешь!
Капралы удалились, а Гарроуэй вопросительно взглянул на Барнса.
— Это — долгая история, майор.
— Да уж, представляю… — Он покрутил в руках банку. — Всего-навсего нарушение двадцати, а то двадцати пяти пунктов устава морской пехоты и НАСА, которые мне вот так, сразу, приходят на память… — Он поднес банку к глазам, вчитываясь в текст. — «Разлито в США». Много слышал о морпехах, умудрявшихся из любой местной дряни варить самодельное… но в первый раз сталкиваюсь с тем, что они его импортируют. Много у них там?
— Около пятисот банок, сэр.
— Что?
— Так точно, сэр. Пятьсот банок. В опломбированных, замороженных герметичных контейнерах с маркировкой "Германиево-арсенидные батареи; серийный номер: восемь-три-семь-три-шесть-три-пять; Ю-эС-эМ-Си; Не вскрывать!" .
— И какое же важное оборудование пришлось оставить на Земле, чтобы освободить место под эти… батареи?
— Насколько я могу судить, сэр, никакого. По спискам — все налицо. Общим весом в двести кило, плюс пятьдесят кило упаковки. Видимо, кто-то из них имел связи на складе, в Вандерберге.
