Роман Глушков - Лед и алмаз
— Такое допустимо, но выпустят ли вас потом на свободу — большой вопрос. — Лицо доктора скривилось, как будто он разжевал и проглотил целый лимон. — Но как мы выживем при бегстве?
— Шанс невелик, но он есть, — повторил я и поторопил колеблющегося компаньона: — Определяйся скорее, доктор: ты со мной или остаешься? Потому что, когда палуба станет ровной, я намерен рискнуть.
— А «Лототрон»?
— Если повезет, утащим и его. Ну а нет — хрен с ним! Другие «Лототроны» в Зоне еще можно найти, а вот новую жизнь…
— Так и быть: я с вами! — исполнился-таки решимости Свистунов. — Говорите, что нужно делать!
— Пока прикуси язык и помалкивай. И обуздай страх высоты. Хорошенько обуздай! Если сдрейфишь и замешкаешься, считай, что ты — труп…
Вскакивать на ноги не пришлось. Борт, на котором мы лежали, сам поднял нас и поставил на палубу. И едва она выровнялась настолько, что по ней вновь стало можно ходить, я, как и планировал, приступил к действиям.
— За мной! — скомандовал я Тиберию и, перепрыгнув через осевшего на пол бесчувственного бойца, бросился на корму. Только так можно было быстрее всего обежать отделяющие нас от правого борта ряды пассажирских кресел. Один из выпавших оттуда и не успевших подняться солдат попытался меня задержать, бросившись под ноги. Но я вовремя это заметил и зарядил ему встречным ударом ботинка по лицу. А затем, не останавливаясь, обогнул кресла и устремился вдоль выбитых иллюминаторов обратно на середину палубы.
Как и предполагалось, после нашей выходки солдаты подняли гвалт и сразу отвлекли Хрякова от наблюдения за обстановкой снаружи. Когда же он обернулся и сообразил, что стряслось, я уже вытолкал контейнер с «Лототроном» в иллюминатор и подсаживал Свистунова, которому было трудно выбраться наружу, опираясь на одну руку. Времени у нас было в обрез. Катер в эти секунды как раз достиг вершины «чертова колеса» и, дребезжа, поскрипывая и кренясь на другой борт, поехал вместе с ковшом вниз.
— Крысы! — вскричал полковник, выхватывая из кобуры «Страйк». Но рассаженные по палубе между Грободелом и мной бойцы загораживали ему цель и не позволили выстрелить. Впрочем, его это не смутило, поскольку каждый из них мог справиться с такой задачей не хуже командира: — Солдаты, слушай мой приказ: все, кто может стрелять — огонь по крысам!
Дважды повторять не пришлось. Галдящие чистильщики уже держали нас на мушках «Карташей». Накрепко пристегнутые к креслам, солдаты не могли стрелять прицельно, но тем из них, кто сидел у правого борта, это не требовалось. Мы суетились всего в нескольких шагах от них, и попасть в нас было несложно даже с завязанными глазами.
Заслышав полковничий приказ, я грубо выпихнул нерасторопного доктора из проема иллюминатора и через мгновение нырком выпрыгнул следом. А спустя еще миг у нас над головами засвистели пули. Но, очутившись за бортом, мы сразу стали недосягаемы для стрелков, поскольку они уже не видели нас со своих фиксированных позиций. Чтобы продолжить по нам стрельбу, солдатам нужно было как минимум привстать из кресел. Но теряющая опору «Ларга» и предыдущий приказ командира не позволяли бойцам Хрякова даже ненадолго расстаться с ремнями безопасности.
— Не верти башкой! Смотри только туда, куда прыгаешь! — прокричал я доктору, скатившись вместе с ним по ребру ротора на наружную поверхность движущегося впереди черпака. «Лототрон» съехал туда же чуть раньше и, подрагивая в такт вибрации исполинского механизма, начал сползать по ковшевому боку к пропасти. Ухватив контейнер за ручку, я встал поустойчивее, размахнулся что есть силы и на сей раз швырнул его так, чтобы он упал сразу на широкий транспортер, куда вываливали снег экскаваторные ковши. К этой расположенной на роторной стреле коммуникации пробирались и мы. На нее же грозилась вскорости обрушиться и «Ларга», правда, если до этого она не утратит равновесия и не накренится на корму или на нос.
Наказ не смотреть по сторонам в равной степени касался и меня. Не потому, что я боялся высоты, а лишь из-за спешки, в какой приходилось проделывать наше трюкачество. Конечно, мы могли бы и не скакать по ротору, будто ошалелые, а просто доехать до места на том черпаке, где стояли. Однако висящая у нас над головами махина и уезжающий по транспортеру «Лототрон» советовали нам отринуть страх и поторопиться со спуском. Хорошо, что снег из ковшей успевал высыпаться, прежде чем мы на них соскакивали, но все равно висящая в воздухе снежная хмарь морозила нам лица и ухудшала видимость.
Тиберий орал без умолку, но, успев немного закалить за минувшие сутки характер, старательно перепрыгивал следом за мной с ковша на ковш. Ладно, хоть физических усилий доктор тратил на это гораздо меньше, нежели моральных. Но, как показывал мой опыт воспитания Черного Джорджа, у меня имелись задатки наставника, способного собственным примером вдохновлять учеников на подвиги.
«Ларга» сорвалась с ротора, когда мы соскочили на последний отделяющий нас от транспортера черпак. Раздавшиеся с небес гром и лязг подстегнули меня, будто кнут. Я даже не успел опомниться, как пролетел последние полдюжины метров и, коснувшись ботинками движущейся ленты, тут же бросился перекатом вперед. За тем, чтобы вопящий позади Тиберий не свалился на меня и не свернул мне шею.
— Ходу, доктор!!! Ходу!!! — проорал я ему, когда он, упав впопыхах набок, тоже достиг наконец роторной стрелы. Подскочив к споткнувшемуся товарищу, я ухватил его под руку, помог встать на ноги, а затем метнулся вместе с ним прочь от края транспортера. Озираться на летящий вниз катер нам было совершенно некогда. Но грохот, с которым он задевал в падении ковши, становился все ближе и оглушительнее…
Далеко не все приметы обычного мира сбываются в Пятизонье. Вот, к примеру, спешка, с которой я и Свистунов задали сейчас стрекача, никого не насмешила. Наоборот, она могла бы вызвать восхищение даже у бывалых сталкеров, стань они свидетелями нашего головокружительного спуска по вращающемуся ротору Годзиллы. И вдвойне приятно, что наши рискованные усилия не пропали даром. А такое вполне могло произойти, задержись мы на этом «чертовом колесе» хотя бы на несколько секунд дольше.
Удар «Ларги» о роторную стрелу заставил ту содрогнуться, а не предназначенная для таких нагрузок транспортерная лента вмиг заклинила. Ее внезапная остановка сбила меня и Зеленого Шприца с ног, и мы покатились вдоль по дорожке, благо она была ровной и лишь по щиколотку присыпанной снегом. И только прекратив бороздить его, мы смогли обернуться и воочию удостовериться, какой участи нам довелось избежать.
Проскребя днищем по ковшам, катер упал на тот же борт, на какой он начал крениться, когда мы из него выскочили. Возможно, он сорвался бы в итоге со стрелы, но едва раскуроченная махина грохнулась на транспортер, как в следующее мгновение ее уже придавил опустившийся на нее сверху черпак. Вонзив зубья ей в левый борт, он мог бы, наверное, смять катер в гармошку и перекусить его надвое, убив единым махом большинство находящихся там чистильщиков. Мог бы, да не перекусил и не убил. Все, что он успел сделать, это лишь сдавить немного катерный корпус подобно тому, как наши пальцы приплющивают с боков большую, мягкую конфету.
Трансмиссия ротора душераздирающе взвыла и заскрежетала. Стрела затряслась еще сильнее, раздался очередной разрушительный удар, а вслед за ним — громыханье по экскаваторному каркасу обломков какого-то невидимого нам, рассыпавшегося от натуги механизма. После чего завывание сразу прекратилось, и бьющая Годзиллу конвульсия тоже перешла в затухающие, инерционные колебания. Транспортер у нас под ногами все еще ходил ходуном, но он, в отличие от трансмиссии, разваливаться вроде бы не собирался.
Могуч был Годзилла, слов нет. Однако нынешняя пойманная им жертва оказалась ему не по зубам. Не сумев раскусить этот орех, исполин напрочь вывернул себе челюсть. И, не то от досады, не то еще по какой причине, резко поменял курс, начав разворачиваться в сторону реки, которая, по его исполинским меркам, была от него в считаных шагах.
Впрочем, куда бы он ни намылился — уж не топиться ли с горя? — нас с Тиберием пока не волновало. Проблема движущегося Годзиллы встанет перед нами, когда мы отыщем способ, как спуститься с него на землю. И хоть найти такой путь было, теоретически, намного проще, чем в случае со Жнецом, на практике все сложилось не так гладко.
Прежде чем транспортер остановился, сброшенный мной на него «Лототрон» докатился почти до начала стрелы. Паралич «пищевода» биомеха сыграл нам на руку, избавив от погони за убегающим контейнером, но вот сведенные судорогой «челюсти» преподнесли неприятный сюрприз.
Борта заклинившейся в них «Ларги» были деформированы, однако крыша верхней палубы осталась практически неповрежденной. А по краям этой крыши имелось несколько аварийных люков, через которые чистильщикам предстояло покинуть катер и тоже выбраться на транспортер. Сколько их могло эвакуироваться самостоятельно, мы понятия не имели. Но, судя по доносящимся из разбитой машины шуму и возне, как минимум половина находящихся там врагов была еще вполне боеспособна.
