Роман Глушков - Эпоха стального креста
– В чем дело? – спросил я девушку, когда мы догнали их «хантер» и, выйдя из машины, приблизились к ней, тревожно вглядывающейся в предрассветные сумерки.
– Впереди ловушка, – с уверенностью заявила Кэтрин, указав на уходящий за придорожную скалу поворот дороги.
– Чуешь Охотников по запаху ладана или нестираных носков? – скептически хмыкнул Михаил. – А может, ты и впрямь всевидящая ведьма?
На этот раз Кэтрин не обратила никакого внимания на сарказм русского:
– Это не Охотники, не Защитники и не Добровольцы. Это байкеры.
– Откуда такая уверенность? – спросил я, машинально расстегивая кобуры пистолетов. Похоже, рыжая и впрямь знала, о чем говорила.
– Видишь, – Кэтрин кивнула на куст у обочины. – Вон их метка. Они ставят ее на тот случай, чтобы другие банды по ошибке вместо торговцев не повредили себе колеса.
И правда – под кустом, не особо бросаясь в глаза, но и в то же время на виду была воткнута в землю тренога из связанных между собой ошкуренных палок, какими крестьяне обычно метят границы своих наделов. Но крестьянских полей не было и в помине, а потому действительно вызывало недоумение нахождение здесь подобной конструкции.
– Но откуда тебе известна байкерская символика? – заинтригованный еще больше, поинтересовался я. – А может, этот знак обозначает совсем иное?
– Лучше не спрашивай, – по всей видимости, девушке не хотелось отвечать на вопрос. – Просто поверь на слово, ладно?
Держа оружие наготове, подошли Саймон и Гюнтер. По концовке нашего разговора они догадались, о чем речь, и тоже принялись озадаченно обозревать заросшие кустарником склоны холмов.
– Байкер не попрет против Охотника, – сказал британец. – Сдвинем бороны на обочину и поедем дальше.
– Там не бороны, – покачала головой Кэтрин. – Когда устанавливают бороны, втыкают четыре палки. А три обозначают колесные мины-уничтожители. Вы сможете найти и обезвредить эти байкерские прибамбасы?
Подобные штуковины, безопасные для сидящих в машине людей, однако разрывающие в клочья покрышки, бродячие банды мотоциклистов производили из пороха и ружейных капсюлей. В них не было стальной оболочки и разящих осколков, но сила взрыва напрочь лишала автомобиль колеса, что, естественно, не могло нам понравиться.
– Кто знает, сколько этого дерьма тут позакопано, – промолвил Вацлав. – Можно до полудня провозиться, ища их. Разумней было бы повернуть назад и на ближайшей развилке поменять дорогу.
Я призадумался. Идти навстречу нашим преследователям двадцать пять – тридцать километров страсть как не хотелось. Ехать через мины не хотелось еще больше. Так что приходилось из двух зол выбирать наименее приближенное, но едва я собрался отдать приказ о возвращении, как вдруг Гюнтер, поведя носом по воздуху, проговорил:
– Чую запах табака!.. За нами следят... с левого склона.
Все сразу ощутили себя неуютно и начали с опаской озираться. Я медленно извлек пистолеты и, стараясь сохранять спокойствие, отдал распоряжение:
– Под прикрытие «хантеров» – разошлись! Саймон, дуй к Свинцоплюю! Без моего приказа не стрелять! Нам себе еще одних врагов нажить не хватало...
Однако Кэтрин, на этот раз и не подумала мне подчиняться. Наоборот – она подошла к подножию холма, пропустила мимо ушей мое «Что ты делаешь?», прокашлялась и, сложив ладони рупором, закричала:
– Ясного неба вам и сухой трассы, Люди Свободы! Оборотень, если ты там – отзовись! Я обещаю: тебе никто не причинит здесь вреда!
Мы пораскрыли рты и вылупились на несущую черт поймешь какую дребедень ирландку.
– Чокнулась Катька! – выдвинул наиболее логичную версию происходящего Михаил. – Нанюхалась бензина за двое суток пути, а крыша с непривычки-то и поехала! Надо бы скрутить бабенку от греха подальше. Кто со мной?
– Погоди! – остановил я его. – Отставить скручивание. Похоже, наша Кэтрин откроет нам сейчас некоторые тайны своего весьма любопытного прошлого.
Я вылез из-за «хантера» и подошел к ней.
– Эй, Оборотень! – не обращая на меня внимания, продолжала взывать к холмам Кэтрин. – Я всегда говорила тебе, что курение табака рано или поздно погубит твою шайку! Эту дерьмовую вонь ощущаешь за километр! Мы знаем, что ты там! Выходи! Клянусь – вас не тронут! Или ты прокурил уже все мозги и перестал узнавать меня, пугало волосатое?
Мой нос не отличался тонким обонянием, но даже он уловил едкий табачный запах, долетавший до нас со склона. Да и тот, кто сидел сейчас в кустах, видимо, понял, что с головой себя рассекретил, а потому, опасаясь, наверное, как бы наша пушка не начала вслепую шарить по зарослям, прекратил игру в кошки-мышки и отозвался-таки на призывы ирландки. И что самое удивительное – Кэтрин и впрямь была ему знакома!
– Эге, да мне действительно не почудилось, – донеслось откуда-то сверху. – Саламандра, ты ли это?
– Я, Покрышка, ты не ошибся! – Видимо, Кэтрин узнала говорившего с ней по голосу. – Да, это я, та самая Саламандра, что вправила твою кривую руку, когда ты слетел в кювет на своем «харлее» три года назад! Где Оборотень? Я хочу поскорее увидеться с ним!
– Э-э-э, не гони, дорогуша! Мы прекрасно видим, с кем ты приехала! – Невидимый собеседник, однако, не спешил бросаться ей в объятья. – Что, поменяла компанию отмороженных еретиков на кодлу пророческих головорезов? Не похоже, что ты их пленница – вы только что так мирно беседовали там внизу! Черт побери, неужели ты пошла к ним добровольно? Вот уж чего от тебя, рыжик, не ожидал так не ожидал! Чтобы ты снюхалась с инквизиторскими псами! Ай-я-яй, девочка, как не стыдно! А может быть, ты и сдала им Жан-Пьера? Мы хоть и далеко от Парижа, но многое знаем и нас на разбавленном бензине не проведешь!..
О, как же Кэтрин покоробили слова ее старых знакомых! Но несмотря на это, она с перекошенным от ярости лицом все же нашла в себе силы терпеливо вынести их упреки.
– Это долго объяснять, Покрышка, – бешено сверкая глазами, прокричала в ответ ирландка, – но эти люди больше к Охотникам не принадлежат! Они вышли из Братства! Вышли с боем, убив много своих! А к бунту их побудил приказ Пророка об убийстве детей Жан-Пьера! В такое с трудом верится, но это действительно так! И теперь они помогают мне бежать с ребятишками к русским в Петербург! Их не стоит бояться; они вам не враги!
– Как же, заливай больше! – не поверили байкеры, в чем, однако, не было ничего удивительного – неверие являлось одним из принципов выживания этого племени в условиях святоевропейских порядков. – Ты просто поешь под их дудку, чтобы до кучи сдать им и нас в придачу! Только обломитесь, ребята! Вам нас не догнать – дорога заминирована!.. Эх, тяжело будет, Саламандра, рассказывать о тебе Оборотню! Он-то считает, что ты погибла или в плену, убивается, бедняга, не ест, не спит! Ну а теперь и вовсе опечалится!
– Послушай, ты, горбатая образина! – Кэтрин медленно, но неотвратимо достигала температуры кипения. – Нам некогда чесать языком по твоим уродливым ушам, но припомни: разве Охотники хоть раз в своей истории опустились до переговоров с байкерами? Да будь они сейчас на службе, никто из них не вел бы здесь с тобой беседы! Жахнули бы пушкой по холму да поехали другой дорогой, а тут слушают тебя, идиота, и молчат, а я расстилаюсь перед тобой, упрашиваю! Ну посуди сам: на черта им – элите силовиков – возиться с вонючими грабителями торгашей?
– Конечно, резон в твоих словах есть, – в душе Покрышки все-таки начали прорастать зерна сомнения, – но уж больно невероятные сказки ты нам травишь! Интересно только вот что: раз уж вы дали деру, то чего же самого Жан-Пьера с собой не прихватили? Я слыхал, что его взяли живым и здоровым! Чего же вы отца-то погнушались освободить?
– Жан-Пьер умер три дня назад, – голос Кэтрин сорвался и зазвучал тише. – Его запытал насмерть собака Аврелий. И если бы не парни, что стоят здесь со мной, та же участь ждала бы и меня, и его детей в том числе!
Байкеры притихли, очевидно, совещаясь. Но вот снова раздался со склона холма прокуренный голос того, кого именовали Покрышкой:
– Так ты утверждаешь, что они больше не Охотники?
– Так и есть, Фома ты неверующий! – ответила уже вконец раздраженная ирландка.
– Ну что ж, тогда пусть во всеуслышание проклянут Бога и сложат оружие! Таковы наши условия, если хотите встретиться с Оборотнем!
Позади меня раздался громкий шепот Михаила:
– Швед, да скажи ты ей, чтоб не унижалась перед дерьмом! Объедем мы эти мины, не развалимся! Ну потеряем часок-полтора. Дался нам этот человековолк!
– Да пойми ты, что байкеры помогут нам, – бросила русскому Кэтрин. – Помогут, как никто другой! С байкерами мы просочимся сквозь страну, словно невидимки, – уж лучше-то них никто в Святой Европе не укажет нам тайные тропы. Дайте еще только минуту, чтобы убедить эти недоверчивые морды...
