Валерий Большаков - Наблюдатель
– На мне.
Транслятор обжимал голову галактиста плотно, но не давил и не был виден под шляпой.
– Вот потому-то Крепость и слушается вас, кхенти! – заключил Зесс.
– Ты прав, – согласился Давид и добавил: – А будешь еще «выкать» – получишь!
– Так точно! – осклабился приор. – Посмотреть, что там?
Ответить Давид не успел. Блок-универсал, один из причиндалов, положенных ему по званию, требовательно закурлыкал, и Виштальский привычным движением выцепил коммуникатор из нагрудного кармана.
– Алло? – сказал он, усмехаясь при виде округлившихся глаз друзей (управляющий аж присел от почтения). Неяркая стереопроекция обрисовала бюст Свантессена. – Слушаю, мой император!
– Эскадры вышли на орбиту, – возбужденно сообщил тот, переходя на русский язык. – Ты в Моссе?
– Здесь.
– Тогда не покидай терминал – я дам твои координаты флагману, чтобы он высадил десантные боты поближе к тебе.
– Эмбриофоры?
– И эмбриотехник в придачу. Сегодня активируете все эмбрио – и будь наготове – завтра приступаем к зачистке!
– Понял.
– Всё, жди.
Давид обернулся к куполу, но стена уже вернула себе первозданную гладкость и незыблемость. Ничего, это успеется.
– Пойдемте наружу, – сказал он, – осмотримся. Скоро к нам гости пожалуют.
– Откуда? – пролепетал Ксо. – Не из Хассе ли?
– Нет, – усмехнулся Виштальский.
– Из Заморья?
– Нет.
– А откуда тогда?
– С неба.
– С-с… – выдавил управляющий и медленно задрал очи горе.
– Вот именно, – хладнокровно подтвердил Давид. – За мной, ребята!
Местность между Моссой и террасированной горой представляла собой русло древней реки, высохшей неведомо когда. Плотный песок, перемешанный с галькой, и пласты камней-окатышей, сцементированных белой глиной, должны были выдержать даже рейсовый звездолет, не то что десантные боты.
Небо было ясное, и в тускло-розовой вышине медленно скользили белесые пятнышки – так с поверхности Маран-им представлялись громадные планетарные крейсеры – дискоиды диаметром в шесть, а то и в восемь километров. А потом в розовой мути словно точки поставили – это проявились долгожданные десантные боты. Крошечными перчинками скользнули они поперек небес, вырастая в черные капли, и окончательно оформились – два притупленных конуса зависли над сухим руслом и плавно опустились, вывернув посадочные упоры.
– Я не верю, что это Творцы… – пробормотал бледный Зесс и облизал пересохшие губы.
– И правильно делаешь, – сказал Давид. – Это не Творцы, это мои однопланетники.
Управляющий торопливо забубнил молитвы, совершая отвращающие движения ладошками.
Бесшумно разошлись пластметалловые шторы, открывая зевы грузовых отсеков, и по блестящим трапам сошли пилоты в форме космической пехоты – все они были затянуты в блестящие черные комбинезоны с серебряными накладками, бляхами и шевронами.
– Совсем как мы. – пробормотал Когг.
– И форма та же, – подхватил Буссе.
«Вот тебе и весь культурологический шок», – подумал Виштальский и пошагал навстречу пилотам.
– Нам нужен Великий магистр! – крикнул один из них, старательно выговаривая дифтонги курредатского наречия.
– Можно и по-русски, – отозвался Давид, – а Великий магистр – это я.
– Всегда завидовал галактистам! – рассмеялся чернявый пилот, смуглый и по-южному шустрый. – Здорово, земеля, я Григол! Не «эр», а именно «эл»! Григол Якобашвили, пилот и по совместительству суперкарго. Понял, да?
– Вах! А я – Давид. Что приволокли?
– «Сперматы»! Три тяжелых геликоптера и три турболета. Ну и так, по мелочи. Поможете выгрузить?
– Без проблем. Зесс, Когг, Буссе! Надо груз принять.
– Надо так надо, – сказал Когг и еще на три шага приблизился к боту.
Вшестером они выкатили ровно дюжину «сперматов» – эмбриосистем в граненых оболочках.
– Эти вот – вертолетные, расставляем их группами по три, – командовал медлительный светловолосый эмбриотехник по имени Карл-Густав. – Смотрите, не перепутайте. Там на каждом номера.
– Не боись, – пропыхтел Виштальский, подкатывая эмбриофор нумер два к нумеру один. – Зесс, у тебя третий, сюда его!
Через десять минут все системы были расставлены. Карл-Густав обошел все «сперматы» и активировал их.
– Всё! – доложил он. – Пошла настройка. Часов через восемь—десять «остынут», и можете пользоваться.
– Слушай, дорогой, – пропыхтел Григол, – тут еще посылочка.
Якобашвили, пятясь задом, выволок длинный пластмассовый ящик. Давид заглянул вовнутрь – ого! Оружие!
– Тяжелый широкопольный органический дезинтегратор – две штуки, – перечислял Григол. – Пакетная система лазерного огня – четыре штуки. Плазменный излучатель средней мощности «Перун» – три штуки. Двухпотоковый бластер в единственном экземпляре – лично для господина магистра!
– Премного благодарны, – усмехнулся Виштальский. – И где ж вы такое старье сыскали?
– Да оно почти что новое! – встопорщил усы пилот.
– Ладно, замнем для ясности… Трапезничать не желаете?
Пилоты переглянулись, и Карл-Густав, как старший по званию, дал «добро».
– Один час, – определил он срок трапезы и внушительно добавил: – Время пошло.
– Ну и мы пошли!
Управляющий почесал вперед – и расстарался на славу: гости графа и Великого магистра остались довольны. Григол, перебравший сока квим, раскраснелся, расшумелся и даже выдал протяжную грузинскую песню.
Зесс и Когг подпевали. Порядком захмелевший Буссе упросил Карла помочь ему спеть горскую балладу – комит горланил куплеты, а эмбриотехник, дальний потомок тевтонов, рявкал в положенных местах воинственное «Хей-хо, хо-хей!».
Успело стемнеть, взошла первая луна.
Места в узких высоких покоях, проплавленных внутри стен, не хватило, и все высыпали на кольцевой двор. Григол до того разошелся, что двора ему мало стало, и, с воплями «асса!», пилот выскочил за ворота замка. И тут же страшно заклекотал, оседая в пыль, – в груди его сидела длинная стрела.
Давид мигом протрезвел.
– Огненосцы – на стены! – заорал он. – Рыцари – стройся клином! Щиты сбить! Плотнее! Мечи к бою! Вперед!
Рыцарский клин с ревом выдвинулся из треугольного проема. Давид почти ничего не видел в потемках, а лунное сияние больше мешало, чем озаряло, но тут со стен ударила пара бластеров и высветила все вокруг, тускло отразившись от шаров эмбриофоров и десантных ботов.
Виштальский увидел две осадных башни, поставленные на катки. Каждую из них толкала пара откормленных сукури. Звери порыкивали и побрякивали пластинами брони, с силою упираясь лапами в плотный грунт.
Башни-гелеполы были двухэтажные – с первого яруса по рыцарям стреляли баллисты, заряженные огромными копьями, со второго метили лучники и арбалетчики, а с крыши работала катапульта.
Давид взлетел на стену как раз в тот момент, когда сработало левое метательное орудие – огромный ком промасленной пакли с гулом пролетел, описывая дымную, искристую дугу, и грохнулся в кольцевом дворе, разбрасывая снопы искр и струи пламени. Грохнула правая катапульта – эта выпустила громадный валун и попала – каменная глыба разнесла маленькую башенку у самого верха стены.
– Р-ру-ух! – рыкали рыцари.
– Творцы с нами! – орали нападающие.
В ту же секунду десятки колдунов в коротких металлопластовых кольчугах набежали из темноты за осадными башнями. Они размахивали мечами и на все лады поносили императора. Прикрывая своих, работали лучники, посылая стрелы по гребню стены.
– Как в кино… – пробормотал Карл-Густав.
– Что с Григолом? – резко спросил Виштальский.
– Пустяки, дело житейское… Грудь пробило. Лёха, наш врач, уже обработал рану. До свадьбы заживет.
Рыцари и колдуны сшиблись с грохотом и звоном, с воплями и визгом.
Мечи лязгали и гремели, выбивая снопики искр. И убивая.
«Когда же вы угомонитесь! – подумал Давид, ярея. – Тысячи переловил, пересажал, отправил кого на каторгу, кого на виселицу, а они всё лезут и лезут!»
– Хватит, – буркнул Виштальский, – поигрались – и будет.
Угадав его намерения, Буссе нахмурился и сказал неуверенно:
– Это запрещено для стандартных ситуаций.
– Плевать!
Достав бласт, Давид снял его с предохранителя и выстрелил по левой башне. Ослепительный импульс вошел в гелеполу, будто впитался ею, и вспышка плазменного взрыва сначала ударила изнутри, сквозь амбразуры и порты, и лишь потом разнесла башню по досточкам, по брусочкам.
Буссе тут же подлетел к своим огненосцам и отобрал лазерный лучемет. Фиолетовый луч так и заплясал, полосуя правую башню, – крики разрезаемых смешались с треском располовиненных брусьев. Гелепола осела, распадаясь, раскатываясь по бревнышку.
Колдуны дрогнули, стали отступать, отчаянно защищаясь от наседающих рыцарей, а те вошли в раж и погнали врага, добивая отстающих.
