Валерий Большаков - Наблюдатель
– Я сюда нанес все следы деятельности Волхвов, известные на сегодня, – пояснил Свантессен.
– Угу.
Давид приглядел местечко у моря, к северу от Хассе, где среди скал и дюн поднимался терминал подземного туннельного города, – курредаты считали это строение замком.
– Вот это можно?
– Бери! – сделал щедрый жест император. – Это замок Мосса, там красиво. Ну а пустая бочкотара здесь, в подсобке, синтезаторная – через дверь от нее. Удачи, граф!
Великий магистр, комит Тавита Вишту-но-Мосса, изысканно поклонился и вышел.
Он чувствовал себя дураком, пока катил тяжелую бочку с вином в королевские покои, но радость монарха-пропойцы была столь велика, что Виштальский мигом повысил самооценку.
– Это всё мне? – промурлыкал Толло-но-Хассе, сияя и лучась.
– Вам, ваше высокородие. Позвольте.
Давид выковырял пробку и ловко наполнил кубок под рубиновой струей.
– Испробуйте, ваше высокородие!
Король мигом отобрал кубок и как следует приложился. Вылакав половину, Толло отдышался и спросил, умиротворенно и благодушно:
– С чем пожаловал Великий магистр? Как идет охрана короны?
– Корона в полной безопасности, ваше высокородие. Вот только неловко чувствую себя в своем новом положении… Обрести титул графа почетно и приятно, но какой прок от знатности, ежели не опираешься на свою землю? Мне бы замок Мосса приобрести, от ваших щедрот.
– Да, – подтвердил король, – я щедрый! Ик! Эй, кто там есть с пером и пергаментом?
Подбежавший слуга мигом расставил складной столик, расстелил лист пергамента и замер с тростинкой в руке.
– Пиши! «Я, король Толло-но-Хассе, соправитель императора Вантасса, великий князь Горгии, владыка Заморья, дарую на вечные времена земли в окрестностях замка Мосса верному стражу короны графу Тавите Вишту за великие заслуги перед народом и государством». Дата. Подпись.
Писарь аккуратно вывел последнее слово, посыпал текст песочком, сдул – и с поклоном подал бумагу королю. Толло-но-Хассе поставил размашистую витиеватую роспись и крикнул:
– Печать!
Откуда ни возьмись появился хранитель печати. Толло подышал на кругляш и приложил к пергаменту.
– Пользуйся, граф!
– Премного благодарен, ваше высокородие. Однако монарх уже не интересовался землянином во дворянстве, он нетерпеливо подзывал виночерпия – не самому же наполнять кубок.
Удалившись из покоев, Давид разогнул спину и свободно вздохнул. Однако господину графу стоит посетить свое дворянское гнездо, подумал он.
Свернув пергамент трубочкой, Виштальский сунул его в кошель-набрюшник и спустился во двор. Там его поджидали друзья-однополчане. Возвышение Давида и их подняло прицепом – Зесса с Коггом произвели в старшие приоры, а Нанга сделали младшим маршалом. Чего ж не порадеть за своих?
– Можете обращаться ко мне по-простому, – ухмыльнулся Давид, – «Ваше великославие!».
Друзья осклабились, переглянулись, и оба сделали одинаковый жест – потерли пальцами. Такое дело обмыть надобно!
Из тени навеса вышел Буссе, комит, а также Великий маршал, командующий штурмовиками-огненосцами, и поклонился своему новому начальнику.
– Жду ваших приказов, кхенти, – измолвил он нейтральным голосом. Заметив неприязненный взгляд Виштальского, Буссе нацепил открытую улыбку рубахи-парня, добавив тише и глуше: – Предлагаю забыть то, что случилось на берегу, но помнить то, что происходило в море.
Давид подумал и ответил:
– Хорошо. Я отъеду ненадолго в Моссу, пошлешь со мной полусотню огненосцев.
– Слушаюсь.
– И с остальных не слезай – никаких увольнительных и прочих послаблений. Очень скоро нам привалит работенки – это я передаю слова императора Вантасса.
– Понял, кхенти. Всё сделаю в лучшем виде.
– Я надеюсь. – Обернувшись к Зессу, Давид сказал: – Возьмешь сотню рыцарей, проводите меня до Моссы. Догоняй!
Вскочив на Мауса, Давид покинул двор и выехал на Главную улицу.
Центральная артерия города сохранила с вечера все признаки массового гулянья – каменные плиты были усеяны, а кое-где просто завалены скорлупой, объедками, догоревшими факелами. В одном месте лежал засохший букет, в другом – стоптанный башмак, а в третьем валялись штанишки с завязками, судя по размеру – девичьи. Давид поглядел на этот предмет одежды и порадовался, что Свантессен ввел новую форму для Черной гвардии – куртка и длинные брюки, заправленные в сапоги. Первое время черногвардейцы стеснялись ходить в женской одежде, но быстро оценили нововведение, проехавшись верхом, – больше ни у кого не чесались ноги, натертые грубой щетиной долгоногов.
Давид не успел доехать до Северных ворот, как услыхал цокот копыт – его догоняли, не смешиваясь, эскадроны рыцарей и огненосцев. Форма на них была одна, черногвардейская, но штурмовики-огненосцы, гордо выставляющие напоказ двухпотоковые бластеры, все еще задирали нос, будучи уверенными в собственной избранности. Ничего, две-три схватки сплавят в один слиток и горцев, и рыцарей, и огненосцев.
Скакали на север, по местам, где Давид еще не был ни разу. Садов-огородов здесь не водилось, землица была худая. Скалы и редкий лесок – сплошь растрепанные вилльны.
Окружали Моссу пространства безлюдные и глухие – песок да камни, сильно выветрившиеся скалы да шуршащая на ветру трава нух, росшая пучками. Море было совсем рядом, волны с грохотом лупили в берег, взбивая пену, а на галечном пляже догнивал костяк выброшенного на берег псевдоспрута, обклеванного птицами.
Саму Моссу мешала увидеть пологая гора, вся прочерченная извилистыми линиями террас, на которых отливала зеленым молодая поросль квим.
– А недурные у вас земли, граф! – громко сказал Буссе, скакавший слева от Давида. – Небось сок бочками собираете! Аж завидки берут.
Виштальский подозрительно глянул на комита – смеется он, что ли? Но Буссе был абсолютно серьезен, поглядывал с этаким уважением – да, мол, здорово ты меня обскакал. Вон сколько земельки хапнул, и какой!
– Не знаю, – проворчал Давид, – я тут первый раз.
– А мы управляющего попытаем!
Замок Мосса открылся неожиданно – долгоноги пролетели крутой поворот, и вот он, терминал тоннельного города. То ли четыре, то ли все пять стен терминала-замка описывали концентрические круги, вмещаясь одна в другую по принципу матрешки. Их соединяли горбатые мостики и галереи, овальные в разрезе, и с обеих сторон прижимались тонкие высокие башенки. Иногда они перерастали стену высотой, порой не доходили и до середины. Академик Линдгрен считал эти башни климатизаторами, а его оппоненты были уверены, что «квазитуриты» служили украшением, архитектурным излишеством.
Вертя головой, Давид въехал через треугольные ворота за первую стену, где его встречал суетливый управляющий. Он мило улыбался, но взгляд был настороженным. Давид молча протянул ему королевскую грамоту. Управляющий прочел высочайший текст, шевеля губами, и улыбка его стала уж вовсе елейно-медовой.
– Уж как мы рады! – всплеснул он пухлыми ручками. – Уж прямо не знаю, как!
– Сколько бочек сока квим заготовлено? – сурово спросил Виштальский.
– Тридцать две! – отрапортовал управляющий, преданно пуча глаза.
– Врешь – и не краснеешь. Ну ладно, о хозяйстве потом как-нибудь. Устрой долгоногов, задай им корму. Размести людей и сообрази обед.
– Это мы мигом!
– Звать-то как?
– Из Заречья мы, Ксо мое имя!
Давид спрыгнул с Мауса и передал зверя подскочившему шталмейстеру. «А хорошо быть комитом!» – мелькнуло у него. Отряхнув пыль, Виштальский отправился вдоль наружной стены Моссы. Между нею и стеной внутренней могли в ряд проехать шестеро-семеро всадников. Полоса гладкого пластилита плавно загибалась, словно улица, только вот стены, зажимающие ее, были глухими и гладкими. Лишь кое-где их вогнутую и выпуклую поверхности продавливали башенки или углубления-ниши, прорезали длинные узкие пазы, дырявили круглые отверстия.
Пройдя метров сто, Давид обнаружил треугольный проем во внутренней стене и увидел за ним той же формы зияния в третьей, четвертой и пятой стенах. Проходы шли по прямой, открывая центр терминала – полусферический купол с обломанным шпилем. Пятая стена поднималась выше всех и ужимала небо в небольшой розовый кружок, пряча полусферу в густую тень.
Давид обернулся – и увидел за спиною сдержанного Зесса, ухмылявшегося Буссе и управляющего. Ксо встретил его взгляд и тут же искательно улыбнулся. Почувствовав раздражение, Давид велел себе успокоиться и погладил шершавую поверхность центрального купола. Все дружно охнули – стена под его рукой подалась, вдвигаясь вовнутрь, и открыла вход в форме равнобедренного треугольника.
– Чудо-о! – проблеял Ксо. – Вовек не открывались эти стены! Замок слушается вас, комит! О-о!
Зесс, уняв потрясение, склонился к Давиду и спросил шепотом:
– Обруч на вас, кхенти?
