Игорь Осипов - Измеритель

Максим еще раз посмотрел на величественное сооружение. Ветер завывал в бойницах, и на мгновение ему показалось, что он слышит веселый женский смех.

В темноте чередовались величественные башни и длинные прясла стен, соединяющие их в одно целое. Сталкеры старались не шуметь и шли небыстрым, скорее, крадущимся шагом. Место было неизведанное – за последние двадцать лет сюда не забредал ни один сталкер. Причиной служил Чертов овраг, пользующийся дурной славой. По слухам, в песчаных откосах, прямо возле ручья, ящеры выводили своих детенышей. Но понятно, что проверять это не очень-то хотелось. В детстве Максимыч был уверен, что свое имя овраг получил уже после катастрофы, только благодаря водившейся там нечисти, и был очень удивлен, что это историческое название идет из глубин веков и основывается всего лишь на том, что когда-то по этому оврагу проходила черта города. Крепостная стена устояла практически полностью. Она возвышалась над заросшими склонами оврага, из которого доносились душераздирающие крики неизвестных монстров. Да, у башен исчезли высокие конические крыши, кое-где обвалились зубцы, но в большей части стена осталась таким же неприступным фортификационным сооружением, что и сто, да и четыреста лет назад. Город выглядел, словно поверженный солдат, лежащий в латах на поле боя. Максимыч, проходя мимо величественных круглых башен, не мог удержаться от того, чтобы, задрав голову, не посмотреть туда, на головокружительную высоту, на массивные зубья с разрезом в виде ласточкиного хвоста, на узкие бойницы в три боевых уровня, на непривычно большие, древние, темно-рыжего цвета кирпичи.

– Да, умели строить раньше, ничего не скажешь, – он не заметил, как произнес эту фразу вслух, чем вызвал у Саныча снисходительный смех. – Слушай, какая она длинная!

– Я читал, что когда стена была целой, то окружала весь город, что-то около семи километров. Кажется, она была третьей по длине в мире. Эта уцелевшая восточная часть – километра два, наверное, будет, может, больше. Нам удобно ее держаться, выйдем как раз на улицу, которая ведет к мосту через овраг, если он цел, конечно. Я, еще до катастрофы, пацаном, тут все излазил. Вот ты знаешь – здесь мало что изменилось. Ну, может, деревья в овраге стали погуще, да живность поопасней.

Рассуждая вслух скорее для себя самого, Саныч вел друга вдоль стены. Обойдя очередную башню и миновав какое-то обрушившееся здание, путники выбрались на дорогу, которая проходила прямо сквозь арочный пролом в крепостной стене. Над ними нависало громадное кирпичное сооружение, крыша которого сохранилась на удивление хорошо. Уцелела и покосившаяся смотровая площадка. За башней крепостная стена обрывалась, и в полумраке возвышались только руины обычных городских кварталов.

– Вот и пришли. Это Никольские ворота. Нам прямо по этой улице сюда, – он указал на теряющуюся в темноте улицу, ведущую в сторону оврага. – Улица Нахимсона… По ней мы придем как раз к Чертову мосту.

– А там что? – Максимыч указал на обломки здания и стоящий к нему спиной бронзовый памятник. Мужик в полувоенном френче старого покроя, сжимающий в руках гражданскую кепку. «Странное сочетание», – подумал Максим.

– Это остатки областного дома офицеров. А мужик – революционер, кажется. Кто его сейчас уже вспомнит? Ладно, что уже… пошли. Нам надо еще затемно через мост перебраться. Боюсь, что при свете это будет просто нереально, – Латышев, повесив левую поврежденную руку на пояс, направился в сторону улицы. В правой он держал обрез двустволки на манер дуэльного пистолета. Максимыч старался не отставать от друга. Он совершенно не знал этого района, поэтому полностью доверял опыту старого сталкера. Они шли посредине, казалось, почти уцелевшей малоэтажной улицы. Невысокие дома настороженно провожали путников пустыми провалами окон. Максимыч как будто ощущал легкое удивление нынешних обитателей развалин. Человек был здесь невиданным гостем.

Улица незаметно пошла под уклон, и впереди в сгустившейся темноте стали слышны хриплые крики и хлопки, как будто кто-то выбивал коврик или одеяло. Латышев остановился, прикоснулся пальцем к губам и указал на уходящую вниз длинную каменную лестницу. Не было видно, где она кончалась, но именно оттуда доносились звуки, которые даже начинающий сталкер теперь не смог бы перепутать ни с чем другим. Ящер… и не один, и, скорее всего, даже не десять. На двух уставших и израненных людей и одного было бы много. Спускаться вниз по ступеням было не страшно… Это слово не передавало всего ужаса, который, казалось, проникал в каждую клеточку, и страх пронизывал еще больше, от неизвестности… от того, что не было видно, кто там кричит, возится и хлопает впереди. Словно это место вобрало в себя мрак всего города, он окутывал, как саван, и самое последнее, что хотелось сейчас сделать, – это включить свет. У оставшихся без помощи зрения не было надежды и на слух: присутствие живых существ ощущалось повсюду, сверху, с боков, казалось, даже под ногами. Фантазия рисовала одного огромного монстра, раскинувшего крылья и терпеливо дожидавшегося, пока эти медлительные люди спустятся к нему вниз… прямо в пасть.

Наконец ступеньки закончились, и сталкеры очутились на узкой, покрытой тонким слоем мха асфальтовой дорожке. С обеих сторон откуда-то со дна оврага поднимались колоссальные деревья, и там, прямо под ногами, ворочались, кричали, хлопали крыльями – нет, нельзя перепутать эти звуки – ящеры. Не хотелось подходить к покосившимся ржавым перилам и проверять. Крадучись, почти присев на корточки, они «ползли» посредине моста, стараясь не выдать себя, замирая при малейшем шорохе и вздрагивая, когда особо рьяный родитель оглашал воплем крутые склоны оврага. Руки судорожно вцеплялись в оружие, но оба понимали, что единственный выстрел будет последним в их жизни. Этот променад казался бесконечным. Или мост действительно был таковым? Сказал бы кто Максиму, что здесь всего сотня метров, – он бы не поверил. К тому моменту, как дорога пошла вверх, сталкер поймал себя на мысли, что почти не дышит, стараясь уменьшить шум вырывающегося через клапан респиратора воздуха. Когда они уже свернули к подъему на другой стороне оврага, перила угрожающе заскрипели под весом молодого ящера, который, покачиваясь и перебирая лапами в поисках равновесия, с интересом уставился в сторону скрывшихся за ветками людей.

Перевел дух Максимыч только наверху – уже на широкой улице. Как они поднимались из оврага, помнил, честно говоря, смутно. Ноги сами несли его прочь из этого ужасного места. Он знал одно: никогда, ни при каких обстоятельствах, в здравом уме, не повторит это путешествие по мосту. Пускай с ним даже будут все сталкеры и военные четырех бункеров, вооруженные до зубов.