Чернолесье - Александр Зимовец
— Ну, теперь мы, все-таки, поговорим? — спросил он
— Кто ты? — спросил я.
— Я — брат Луциан, — ответил он, пожав плечами. — По крайней мере, так меня звали во времена, когда никто из вас еще не родился на свет. Впрочем, течение времени в вашем мире и в моем — не вполне параллельно. Кроме того, как вы могли уже заметить, разговариваю с вами тоже не совсем я. Пользуясь близкой вам терминологией, можно сказать, что это моя резервная копия.
— Но зачем? — проговорила Лана. — Зачем ты притащил нас сюда, зачем это все?
— Давайте по порядку, — призрак Грановского сложил руки на столе. — Итак, вы спросили, кто я такой? Извольте: я обычный человек. По крайней мере, был им когда-то.
Давным-давно я был голодным немытым мальчишкой, скитавшимся по дорогам между Брукмером и Карнарой после того, как его родителей сожрали квакены неподалеку от Крукстича. Нас таких было много: Чернолесье только-только появилось, многие еще не понимали, что оно такое и насколько оно опасно. Я прибился к одному из монастырей неподалеку от границы с Ансо: тамошний настоятель, очень добрый человек, весьма сведущий в магии, разглядел во мне потенциал и обучил всему, что знал. Нет на свете человека, которому я был бы больше благодарен, чем ему.
Грановский осекся, видимо, устыдившись излишнего пафоса.
— Так или иначе, — продолжил он, — я стал осваивать магию. У меня была мечта: я хотел разгадать тайну Чернолесья. Понять, откуда свалилась на нашу страну эта напасть, кто в этом виноват. И спустя много лет я узнал: виноваты вы.
Грановский перевел дух. Мы все пораженно молчали, не сводя с него глаз.
— Мы? — переспросила Лана.
— Не вы лично, разумеется, — ответил он. — Ваши предки, ваши близкие, ваши соплеменники.
— Хватит, — поморщился Макс. — Ты можешь перестать говорить загадками? Меня тошнит от этой манеры.
— Я узнал, что существуют другие миры, — проговорил Грановский негромко. — И что при определенных условиях они могут влиять друг на друга. Смерть, боль, страдания разумных существ — все это разъедает границы миров, словно ржавчина — железо. А потом выливается в некое внешнее пространство. В нигде. В пустой вакуум между мирами. И образует там пузыри, наполненные квазиреальностью. Чудовищной, жуткой, мертвой. Вы все прошли через один из таких пузырей — по дороге сюда. В них эти страдания и страхи обретают плоть, воплощаясь в гротескных существ. В нежить. Ту самую, что терзает мой мир.
Я узнал, что есть мир, где несколько десятилетий назад произошла чудовищная трагедия — и не одна. Две ужасные войны с миллионами жертв. Лагеря смерти, в каждом и которых одни люди убивали других тысячами. Чудовищные взрывы, стирающие с лица земли целые города. Сколь бы ни был жесток мой собственный мир, такое мне было тяжело себе представить и осмыслить.
Все это прорвало барьер — и хлынуло в разлом между мирами, превратилось в кошмарную нечисть и потекло дальше, в следующий мир, оказавшейся на его пути. В наш мир. Многие здесь думают, что Чернолесье — это наказание нам за наши грехи. Но правда в том, что страдаем мы не за свои грехи, а за чужие. За грехи людей, живших и умерших давно и бесконечно далеко от нас. Разве это справедливо?
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я машинально помотал головой.
— Тогда я решил отправиться в тот другой мир, — продолжил Грановский, удовлетворенно кивнув. — Я был уверен, что обнаружу там выжженную пустошь, мертвую землю, населенную исчадиями ада. Но к удивлению обнаружил страну, где люди живут куда богаче, интереснее и счастливее, чем мы, хоть и не всегда отдают себе в этом отчет. Здесь я обрел новое тело, новое имя, новую профессию — но, все-таки, остался тем, кем был. Я не забыл, зачем пришел: помочь своему миру. Точнее, заставить здешних аборигенов ему помочь.
Очень скоро я понял, кто именно из местных жителей мне пригодится. Те, кому смертельно не хватает борьбы и героических свершений. Свою тягу к битвам они сублимируют в виртуальных мирах. Все их победы и поражения иллюзорны, нарисованы нулями и единицами на воображаемом холсте. Но они тратят множество часов на то, чтобы выцарапать себе иллюзию победы, делающую их жизни чуть менее никчемными. Мне пришло в голову, что именно такие люди лучше всего подойдут для того, чтобы исправлять сделанное их предками.
И тогда я стал в вашем мире тем, кем стал: Анатолием Грановским, геймдевом и ловцом человеков. И создал вот это.
Грановский достал руку из-под складок плаща, и продемонстрировал нечто, лежавшее на ладони. Я невольно отшатнулся — это был маленький хрустальный шарик — точь-в-точь такой же, какой показала мне Настя в заброшенном доме.
— Что это? — спросила Кира.
— Это канал, — ответил Грановский. — Связь между мирами, при помощи которой я отправляю людей сюда. Она же накладывает на людей… назовем это игровой матрицей. Специальный интерфейс, который позволяет преобразовывать некротическую эманацию уничтоженной нежити в магические бонусы. Плюс облекает информацию о них в удобную для земных геймеров форму: характеристики, способности, очки опыта. Все, как вы любите.
— Ну, хорошо, — сказал я. — Но теперь мы пришли сюда, чтобы ты вернул нас домой.
Грановский вздохнул.
— Ребята, вы не поняли, — проговорил он. — Я создал канал, но он работает только в одну сторону — потому что в эту сторону льется поток нежити из вашего мира. Как бы вам это объяснить… Вот, представьте себе реку. Плыть по течению просто: оттолкнулся веслом от берега, и река сама понесет лодку. А вот против течения нужно постоянно грести, прилагать силы. Я добрался в ваш мир, но мне это стоило многих лет труда. Вы — не сможете. Вы здесь навсегда. Это теперь ваш мир, и другого не будет. Простите меня, если сможете.
Молчание, повисшее в комнате, было убийственным. Кира была бледной, как мел. Лицо Ланы, напротив, покраснело от гнева. Судя по прочертившей ее лоб морщинке, она раздумывала о том, есть ли магические способы добраться до Грановского через этот его образ и жестоко убить. Макс выглядел на удивление спокойным.
— Но для чего тогда ты привел нас сюда? — спросил я. — Ведь это же все не просто так, не для того, чтобы над нами поиздеваться. Ты оставил свой дневник, ты обозначил в нем путь к башне, ты дал
