Николай Бенгин - Командировочные расходы
– Опиши поподробнее, как они выглядели, – бесцветным голосом попросил Биллинг.
– Так я же говорю, две девушки, похожие друг на друга, в белых таких накидках. Невысокие, по-моему. Я, если честно, их не очень хорошо разглядел.
– Две худенькие девушки в белом, – пробормотал Биллинг.
– Да-а, – покивал Петр, – не толстые, это точно.
– Подожди-ка, Бил, – вмешался Штимер, – ты хочешь сказать, что это твои миэмки?
– Возможно. Ладно, Петр, продолжай. Итак, подошли вы к каюте…
– Да-а, подошли мы к каюте, – протянул Петр, – и господин Штимер с командором заспорили, надо или не надо атташе звонить. И пока они спорили, эта журналистка прямиком в каюту пошла. Командор ей вроде запретить хотел, но она говорит: «Я со Второго уровня – мне все можно!»
– Не выдумывай, она не так сказала.
– Я сам слышал! А потом открыла дверь и шасть в каюту. Мы с господином есаулом за ней бегом. А в каюте темнота – глаз выколи. В общем, ничего не видно. Я ведь все правильно рассказываю, господин есаул? Ведь так и было?
– Ни черта, ты неправильно рассказываешь и прекрати называть меня господином.
– А чего я не так говорю? Все так и было. Потом свет зажегся, там еще картина на стене висела, «Свобода» называлась…
– «Либерализм», черт тебя побери!!
– Перестань чертыхаться, Штим, – пробурчал Биллинг.
– Да, точно – «Либерализм». Я еще подумал: «Как странно, что эту картину джан нарисовал. Ведь они за порядок, а свободу вообще считают обманом»…
– Ну, и почему ты решил, что автор – джан? – Штимер с видимым удовольствием затянулся сигаретой из распечатанной пачки. – Он что, подписался или рядом где стоял, да я опять не заметил?
– Подписался, конечно. Там, в левом нижнем углу, джанов знак стоял – два круга, один внутри другого. Круги не идеально ровные, а так, словно их пальцем второпях нарисовали. Я думаю, так только автор подписываться может.
– Послушай, Петр, – Биллинг с новым интересом взглянул на помощника, – и откуда ты столько всего про джанов знаешь?
– А я на лекции у них был. Это еще до того, как их запретили, тогда еще можно было.
– Ладно, не оправдывайся. Значит, увидел два круга в виде подписи на картине?
– Да. А помните ту каюту, куда нас миэмки пригласили, где мы сознание потеряли? Там еще девушки в бассейне плавали, которые манекенами потом оказались. Так вот, там у каждой девушки, в смысле манекена, татуировка была на груди – джанов знак! Я сейчас подумал – а может, миэмки эти как-то с джанами связаны, ну, то есть они тоже джаны?!
– Это мы обсудим. Ты давай рассказывай, что потом своими глазами видел.
– А что потом? Госпо… есаул Штимер сказал, чтоб я, значит, подальше вокруг осмотрелся…
– Как я сказал?! Я ж тебя просто отойти попро…
– Штим, перестань уточнять, – перебил его Биллинг, – так мы никогда до конца не доберемся. Продолжай, Петр.
– А я понял, что осмотреться внимательней надо, – Петр обиженно взглянул на Штимера, – я так понял.
– Ладно, ладно. Значит, ты пошел осматриваться?
– Да! Я по коридору прошел, он там в виде моста сделан и заканчивается высокой такой зеркальной аркой. А дальше, за аркой – широкий коридор, бассейн большущий и много дверей. Над одной надпись была: «Гардеробная», я решил с нее начать…
– Ха! – Штимер расплылся в ехидной ухмылке. – Я понял, наконец, зачем ты туда помчался сломя голову. Ты же сюртук свой починить там хотел, да?
– Я осматривался!! Я зашел в этот проклятый гардероб, а там человек в кресле. Р-р-раз, и нет головы! То есть, развалилась сама на куски и на пол упала, и кровища фонтаном! А я стою, и чего делать, не знаю.
– Значит, ты его не толкал?
– Кого?!
– Ну, этого – безголового.
– Я его не касался! Я вошел, а у него голова – р-раз…
– А вот судя по следам твоих ботинок, ты прямо в кровавой луже стоял, а потом только назад отошел.
– Я?!
– Слушай, ты по уши в крови был, я тебя не узнал даже сначала. Я думаю, ты с разбега в ту комнату влетел, чтоб успеть, значит.
– Чего успеть?
– Сюртук свой починить, болван! – рявкнул Штимер. – Ты точно бегом бежал. Вопрос только – пихнул ты того бедолагу или нет?
– Никого я не пихал. У меня и ладони чистыми остались, да! Командор, когда меня потом обыскивали, переодевали, удивился, что весь я в крови, а ладони не испачкал. Спросил, как это я сумел.
– Он тебя допрашивал?
– Да не особенно. Он только начал, а потом его куда-то вызвали. Он сначала не хотел идти, разозлился, по-моему, а потом говорит: «Подожди здесь», и они все ушли, а я остался. Они так и не вернулись, а я там сидел один. А это помещение, мы в него на лифте спустились, это просто комнатка маленькая, на стенах вообще ничего, а из мебели – только полудиван, я на нем сидел. И тихо там, никаких звуков, только как будто неподалеку вода капает – «кап-кап», тишина, потом опять «кап-кап» и опять тишина, и жутко так становится, что мороз по коже. Я не знаю, сколько я там просидел. Мне показалось, очень долго – много часов, но ведь это не так? Но мы ведь до Розы еще не долетели, да?
– Вообще-то, ты меньше часа там пробыл.
– Ух ты! А это точно?
– Мы с тобой в каюте атташе примерно час назад были, а ведь ты где-то помыться успел и, опять же, оттуда сюда еще добирался.
– Меня там сразу раздели и в душ сунули, а назад ничего не вернули, только в это вот одели, – Петр с сомнением помусолил лацкан нового сюртука. – Значит, я меньше часа там просидел, да?
– Угу. Ты расскажи, что дальше было.
– А ничего не было. В какой-то момент дверь в стене открылась. Я ее до того не видел и не думал совсем, что там дверь есть. А она: «Щелк!», звонко так, и открылась. А за ней никого – пустой коридор. И я, конечно, встал и пошел, чего мне там сидеть было? Иду, а в коридорах никого, будто все вымерло, и голо как-то – никаких витрин или миражей интересных, ничего. Все выключено, только на потолке светильники еще работают. Я и не сразу понял, что это наш Четвертый уровень, думал, что где-то в трюме брожу, а потом смотрю: знакомый вроде холл. Я так обрадовался, когда наш номер увидел, передать не могу.
– Мы, когда тебя увидели, тоже обрадовались, – Штимер выпустил очередное облако дыма и с некоторым вызовом посмотрел сквозь него на Биллинга, – было у нас три проблемы, а осталось только две. Одна – побольше, другая вообще – ерунда!
– Это какая же – ерунда? – прищурился Биллинг.
– А которая – креофиты. Ясен пень, что их твои миэмки свистнули. Все на них сходится – значит, они и есть!
– Поясни.
– А чего тут пояснять? И так все ясно. Смотри. Ты сам говорил, что по расчету времени только они на «Лотос» с грузом проскочить могли до того, как мы контроль ввели, так? Потом, это же они вас в ту ловушку заманили в триста третий номер, так? И, тут я, конечно, не уверен, но, если нашему Петру не померещилось, они были в номере атташе аккурат перед нами. А покойный точно знал, где искать креофиты, и даже хотел за небольшую плату нам все рассказать, но после визита миэмок по некоторым причинам не стал этого делать. И это все вместе уже не может быть простым совпадением. Так?!
– Я довольно основательно потолковал с одной из них, – после томительной паузы заговорил Биллинг, – и, знаешь, есть у меня впечатление, что это подстава. Первое: они могли успеть пронести груз? Да, могли, но пронесли-то они турберы.
– Что?!
– Что слышал. «Здоровенную, – говорит, – партию турберов в охолуях везем». Они потому и скандал устроили на вокзале – охолуи как ручную кладь пронести хотели, а эти штуки длиннющие же, через пассажирский терминал не проходили. Кое-как потом пронесли все-таки. Насчет триста третьего номера, она говорит, что вообще ни при чем.
– И ты веришь?
– Я им личную встречу устроил с Гро. И спросил, кто из них с кем когда виделся? Так вот, ни Гро их, ни они Гро не опознали. Как резонно замечено, любая более или менее стройная девушка, правильно принарядившись, легко может сойти за миэмку. А вот насчет того, что они могли атташе убить, тут не знаю. Петр же не видел точно, что они из того номера выходили, но, конечно, нельзя исключить такой вариант.
– А что за расчет времени? – подал голос Петр. – Вы сказали, что по расчету только миэмки могли груз на борт протащить.
– Да все просто, – поморщился Штимер, – у наших похитителей было окно, и довольно приличное, минут сорок – сорок пять, между временем, чтоб на всех парах с камушками на вокзал примчаться, и моментом, когда там спецконтроль ввели. Миэмки где-то в это время как раз проскочили.
– Тогда это точно не миэмки!
– Почему? – после некоторой паузы осведомился Биллинг.
– Так если у них времени в обрез, чего б его терять попусту? Я слышал – там крику было с этими охолуями минут на десять. Это же какой риск, если у них все по секундам расписано?!
– Разумно, – проворчал Штимер. – Знаешь, Бил, я замечаю, что твой помощник не дурак, то есть обалдуй редкостный, но не дурак.
– А вторая проблема, которая побольше, это что? – воодушевленный успехом Петр привстал с кресла. – Это осьминог-невидимка, да?
