Юрий Волгин - Хирург. Бегун. Беглец
— Учту.
— Аудиенция закончена, я могу идти?
— Да. — Густав посмотрел на часы и встал. — Куда в принципе мог отправиться беглец? Может, он что-то говорил?
— Ничего он не говорил, молчал, как слепая рыба со дна Марианской впадины.
Кукловод одним движением с лязгом схлопнул столик и засунул его себе под мышку, как альбом художника. Очиститель все еще был на его голове. Гекс потянулся и, широко зевая, поднялся с земли, потирая поясницу.
— Вы же дружили! Какие-то цели, мечты у него были? — безнадежно уточнил странник.
— Мечты? — Дмитрий задумался. — Была у него одна мечта — жить у моря. Но если бы он действительно этого хотел, то перебрался бы туда еще во времена службы на МКГ.
— Многие хотят к морю, — заметил странник.
— Только не я. Из-за этих многих и жары там слишком шумно. Мне больше по нраву муты — беспрекословные солдаты. Бойцы, которые меня боготворят. Глядя на меня, они думают, что я один из них. Это разжигает их энтузиазм, как кузнечные меха пламя. А мне приятно. Круто быть генералом, парень. — Кукловод протянул руку страннику, и они обменялись рукопожатиями. — Приятно иметь с тобой дело.
— Мне тоже. Только не люблю, когда меня вербуют.
— Привыкай.
Дмитрий улыбнулся и пошел к своему кораблю. Потом неожиданно остановился, обернулся и сказал:
— Чуть не забыл.
Он сунул руку в карман, вытащил револьвер и выстрелил в Гекса. Все произошло настолько быстро, что странник даже ничего не успел сделать. Но когда шок прошел и пороховое облачко развеялось, револьвер кукловода снова лежал в кармане плаща.
— Но-но-но! Не нервничай, странник! — сказал он. — Я просто убрал лишние уши. Он не спал, разве ты не заметил? Все это время он подслушивал. К сожалению для него, я это засек. Он был не тот человек, которому можно доверять что-то серьезное. Продастся сразу же.
— Но он же человек, неужели тебе его не жалко?!
— Как человека? — Кукловод закатил глаза. — Жалко! А вот как болтливого языка — нет.
— Ты бы мог просто сказать, чтобы он ушел, и все! — с яростью крикнул странник.
Кукловод пожал плечами и усмехнулся:
— Какая разница? О нем никто плакать не станет. Скажи спасибо, что я не пришил другого твоего друга и тебя заодно. — Он развернулся и зашагал к машине. — И не смей стрелять мне в спину, это будет нечестно!
Странник, стиснув зубы, отвернулся.
Гексоген лежал на липкой от крови траве. Той траве, на которой он еще совсем недавно спал и видел сны. Или подслушивал, если верить кукловоду. В сгустке крови увязла божья коровка, она увлеченно гребла свободной левой стороной, стремясь вырваться. Широкая рана в груди пирата еще слегка дымилась, резко воняло паленой плотью.
Птицы, встревоженные выстрелом, дружно снялись и с шумом улетели прочь. Теперь слышен был только треск кузнечиков да заведенный двигатель корабля кукловода. Затем он газанул, выпустив столб сизого дыма, развернулся и проехал мимо Густава по обочине, пару раз пронзительно посигналив. Сушеная голова на флагштоке тоже как будто прощалась, раскачиваясь вместе с подвеской на выбоинах, в которые проваливались колеса машины.
Едва корабль кукловода взобрался на шоссе, как из пиратской машины вышел бегун. Он посмотрел вслед удалявшемуся кукловоду и сказал, указав на Гекса:
— Я все видел. Оно того стоило?
— Чего именно? — растерянно спросил Густав.
— Смерти этого пирата. Если да, то я спокоен. Если нет, то я зол и рассержен. На самом деле я зол вне зависимости от того, стоило оно этого или нет, если ты хочешь знать, странник.
— Стоило. Да, стоило.
— Ты узнал, где беглец?
— Нет.
— Тогда, черт возьми, о чем ты беседовал с этим отморозком?!
— О многом. Я расскажу позже.
Странник прошел мимо бегуна, взобрался на пиратский корабль и сдернул черный флаг с пыльным черепом. Он накрыл им Гекса, как смог. Вернее, укрыл то, на что хватило ткани, — голову и торс.
— Как ведет себя другой, ты проверял? — спросил странник у бегуна.
— Спит.
— Уедем, не станем его будить. Проснется, сам разберется.
— Даже рассказать ему не хочешь?
— Нет, это его проблемы.
— Правильно. В конце концов, кто, если не он, уничтожил целую общину? — согласился Руслан.
— Да. И мне страшно из-за того, что я сейчас чувствую.
— А что ты чувствуешь?
— Жалость. Никогда еще так тоскливо на душе не было. И откуда она взялась? Жалость к тем, кто умирает, кто убивает, кто гибнет, кто получает увечья или сходит с ума. То есть ко всем. Легион нарушил равновесие, вылив на нас чистой воды безумие — бесконечную свободу. И сейчас мне жаль даже себя. Потому что я делаю не то, что следовало бы.
— Например, вышибаешь людям зубы молотком? — предположил бегун.
— И это тоже.
— В твоих силах все это прекратить. Начни хотя бы с себя.
— Я не смогу. Никто не сможет, пока этот мир и порядок существуют, пока не пришел новый закон. Даже овца, если ее забросить в стаю волков, начнет брыкаться и бодать всех подряд, чтобы выжить. Выжить, а не съесть сырого мяса. Я не овца. Но и не волк. Мне даже… — Густав замолчал.
Бегун хмуро посмотрел на него, с неохотой признавая, что ощущает себя священником на душещипательной исповеди молодой девушки, у которой по-настоящему было десять парней, но каким-то образом вышла она замуж девственницей.
— Что — даже?
Странник тяжко вздохнул:
— Мне даже думать об этом трудно. Я сочувствую головорезам, убиваю нормальных людей и ищу что-то непонятное. Грязь, мразь, власть. Несправедливость хренова, в этих вечных часах что-то сбилось, шестерня запала. В голове не укладывается. Моя голова, вместившая в себя кусок легионера, — быть может, его задницу или левое яйцо, — не в состоянии переварить то, с чем я жил много лет. Как будто я что-то забыл, а вот теперь вспомнил. Или не как будто. Это очень смешно.
— Это не смешно, это называется моральными принципами.
— И что у меня с ними не так?
— До сей поры у тебя их просто не было, память тут ни при чем.
Бегун обнял странника за плечи и встряхнул.
— Поехали, — сказал он. — Нам еще есть о чем рассказать друг другу, но сделаем это по дороге. Как ты добрался до «Белого шторма»? У меня не очень весело вышло, ты не поверишь. И у тебя работает кондиционер? А то жара эта уже раздражает.
— Кондиционер пошаливает иногда, — ответил странник. — Все никак не починю.
Глава 33
— Я думаю, что у нас получится отличный пикник на обочине, — сказал Густав, разжигая костер.
Корабль стоял посреди дороги, левыми колесами на разделительной полосе. Он был чисто вымыт, двери были распахнуты, чтобы теплый летний ветерок мог беспрепятственно залетать внутрь. Солнце садилось, заливая редкие облака насыщенным бордовым светом. Где-то на той стороне реки с крыши одной из многоэтажек поднимался дым, но до него сегодня добраться не было никакой возможности, потому что странник и бегун столкнулись с действительно сложной проблемой — переправой через широкую реку.
Когда-то здесь был мост, но в момент Большого Взрыва в него врезался пассажирский самолет, взлетавший с расположенного неподалеку аэродрома. Падение вышло настолько удачным, насколько вообще может быть удачной катастрофа, — лайнер лишь частично повредил мост. Он занимал собой приблизительно треть моста, встав на покореженных сваях, как на постаменте, и упершись носом в бетонный устой, а хвостом расположившись по направлению к противоположной стороне реки.
Со временем он все больше и больше проседал, поврежденный металл ржавел, теряя прочность и устойчивость, но самолет пока еще держался. Это говорило о том, что через реку вполне возможно перебраться. Пешком, но не на корабле.
Поэтому странник решил заночевать здесь, устроив шикарный ужин из всего, что они нашли в городе. Толстый освежеванный дикий кролик был нанизан на заостренную гибкую ветвь и лежал в стороне, дожидаясь своего часа.
Густав взял кроличью тушку и положил ее рядом с костром на распорки, служившие в свое время щеколдами для больших хозяйственных амбаров. Ждать, когда огонь прогорит, он не хотел, и кролику, подстреленному часа два назад прямо на улице города, предстояло томиться рядом с трещавшим костром до полного приготовления. Взболтать, но не перемешивать, как гласила народная мудрость.
Бегун вытащил из рюкзака куртку, сложил ее вдвое, постелил на землю и сел. В руках у него был железный шар с водой на цепочке из непроводящего сплава. Руслан нашел этот чудесный походный чайник в спортивном супермаркете на выезде из города. Он бросил шар в костер, чтобы речная вода вскипела, с хрустом разорвал зубами обертку сухой лапши и высыпал ее в кружку. Затем проделал то же самое со второй упаковкой, в которой был картофельный порошок с кусочками чего-то непонятного, и отставил кружки в сторону. Странник сел на землю рядом с ним так, чтобы можно было поворачивать кролика.
