Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева
«Пытается создать ложные связи между словами «дружба», «любовь» и «секс», хочет заменить в мозгу значения понятий, – определил Фролов. – Знакомый приемчик».
Американка вдохновенно продолжала, без запинки, словно откатывая заложенную программу:
– Сексуальные проявления должны быть такими же естественными, как проявления симпатии и дружбы. Вам кто-то нравится, значит, вы можете заняться с этим человеком сексом. Почему нет? Кто выдумал эти запреты? Человек рожден свободным и одухотворен Богом, значит, только Божьим рабом может он быть, но никак не рабом человеческих запретов. Любые запреты – это преграда для устремлений души. Покорность должна быть только перед промыслом Божьим. Но если Бог посылает вам возможность, то не воспользоваться ею – отвратительный грех. Отвергнуть данное Богом – это все равно что отвергнуть самого Бога.
«Ничего себе установочка… – мысленно ужаснулся Саша. – Попробуй теперь рыпнись! Не каждый ведь способен катить бочку на Бога… Сильно работает девочка, очень сильно».
– Бог дал человеку Свободу, значит, отвергнуть свободу – это отвергнуть Бога, – продолжала гнуть свою линию Марта. – Устанавливать себе и другим любые запреты – это отвергать Бога, давшего нам возможности. Только та жизнь достойна человека, в которой нет запретов, одни лишь желания. Но неудовлетворенные желания вызывают боль, поэтому всегда и во всем надо достигать удовлетворения. Задуманное и начатое должно быть доведено до конца. Только так можно приблизиться к Богу. И отказать кому-то в чем-то – это установить для него запрет.
– Так что, – вслух усомнился Фролов, – если кто-то попросит меня сделать то, что я не хочу, значит, я все равно должен это сделать? Поступиться собственным желанием?
– Да. Только далеко не все на это способны и готовы к этому. Только те, кто по-настоящему близки к Богу.
– Но если я поступлю вопреки своему желанию, разве это не будет мне самому каким-то запретом?
– Да, это так. Но этим вы снимете запрет другого человека, удовлетворите его желание, а это для воцарения всеобщей любви намного важнее. Поступиться собственным желанием во имя желания другого – великий подвиг, приближающий к Богу. Ведь Иисус взошел на крест не оттого, что хотел, а оттого, что этого хотели другие. Это был наивысший подвиг – отдать свою жизнь тому, кто хочет ее забрать. И награда за такой подвиг наивысшая – стоять по правую руку от Бога в царствии Его.
– Значит, тот, кто дает вопреки собственному желанию, приближается к Богу? – радостно блеснул глазами Фролов. – Значит, достичь царствия Божьего можно не аскетизмом, не внутренними запретами, а наоборот, удовлетворением собственных и чужих желаний?
– Вы все поняли правильно, – довольно улыбнулась женщина, выходя из состояния подстройки к собеседнику. – Совершенно верно. Мы этому как раз и учим – отдавать что-то, получая взамен настоящую любовь и близость к Богу.
– Значит, вступив в ваш клуб, я могу общаться с людьми, думающими так, как вы тут говорили? – Саша изображал лицом одухотворенную радость. Он это мог, когда очень постарается.
– Да, конечно. И их становится все больше. Мы начинали с пятерых, все они были мужчинами, а теперь наши встречи посещают почти пятьдесят человек, больше половины из которых женщины.
– Впечатляет… Значит, я могу попросить любую, ну…
– Заняться с вами сексом? Не бойтесь этого слова, в нем нет ничего запретного. Мы много говорим об этом на наших занятиях, чтоб преодолеть почти врожденную стеснительность, свойственную многим русским. Вам слишком долго устанавливали всяческие запреты, вы не привыкли быть свободными. Мы этому учим. Многие, почти все, научились этому, но есть и новенькие, которые идею близости к Богу восприняли не так легко, как вы. Не полностью. Поэтому не стоит пока просить любую из женщин заняться с вами сексом, вы можете травмировать еще не адаптированную психику, испортив все, чего нам удалось достичь, понимаете?
– А как же с удовлетворением желаний? Мне это так понравилось! Неужели это все липа?
– Нет, что вы! – поспешила уверить Марта. – Просто на первом занятии, когда я буду знакомить вас с остальными, я дам вам особый знак. Если сожму руку в кулак, когда представлю вас кому-то, значит, этот человек еще не готов полностью. Хорошо? Но уверяю вас, таких очень мало, всего пять человек из пятидесяти. Дело в том, что русские женщины настолько долго жили в сетях всяческих сексуальных запретов, что выпутаться из них не так уж просто. На это нужно время.
– Понимаю. Но пять человек – это совсем немного.
– Да. Только вы должны помнить, что, взяв что-то, придется потом и отдать, когда кто-то попросит. Если вы не готовы отдать что угодно по первому требованию, то не стоит просить у других слишком много. Это просто нечестно. Вы либо принимаете нашу веру, либо нет. Полностью. Никаких односторонних вариантов не выйдет. Но от вас никто ничего не потребует, пока вы сами не захотите брать и "отдавать. Это приходит скоро, причем к мужчинам быстрее, чем к женщинам. Но приходит только через Ваше собственное желание, ни в коем случае не насильно. Просто приходите на наши занятия. Послезавтра в это же время.
– Обязательно! – честно пообещал Фролов. – Н-да… Как-то даже не верится, что все это правда… Я как-то неестественно себя чувствую, словно шторы с глаз упали и воздух стал чистым-чистым…
– Это естественная реакция, – улыбнулась женщина. – Эйфория от познания Истины. В такие моменты очень желательно подтверждение сказанному, тогда все становится на естественные места. Вот у вас есть какое-нибудь желание, которое я в состоянии удовлетворить? Попросите, не стесняйтесь.
Саша прекрасно понимал, какую именно просьбу она желает услышать, но именно это делать сейчас он хотел меньше всего. Тем более с американкой. Пусть даже не такой толстой, как большинство ее соотечественниц. Фу… Противно даже думать. Надо как-то выкрутиться. Что бы пожелать попроще, для отмазки? О! Классная мысль!
– Да, наверное вы можете удовлетворить одно из моих желаний, – честно признался он.
Марта с готовностью улыбнулась. Ободряюще так, мол, давай говори, не стесняйся.
– Я хочу… – робко продолжил Саша, – попросить у вас пятьдесят долларов.
Улыбка не сошла с лица женщины, но на мгновение застыла, будто превратившись в холодную маску.
– Это ваше желание? – несколько заторможенно переспросила она. – Вы уверены?
– Абсолютно! Хочу хорошую электробритву купить. Американскую. Тогда можно будет подумать и о других желаниях.
– О них можно подумать и сейчас, – чуть раздвинула бедра женщина, показав под платьем довольно эффектные ноги.
– Нужно быть последовательным в желаниях, – убежденно покачал головой Саша. – И не требовать сразу слишком многого. Вы же говорили!
– Да, конечно…
Она сконфуженно открыла сумочку и протянула улыбающемуся Фролову новенькую пятидесятку.
– Спасибо! – от души поблагодарил он.
– Всегда пожалуйста, – выдохнула американка.
Саша был за нее очень рад, ведь особого желания давать ему деньги она не испытывала, значит, здорово приблизилась к своему Богу. Всегда приятно делать добрые дела!
Они еще поболтали непринужденно, пока не закончился урок английского, потом Фролов попрощался и пошел забирать «сына».
– Ну как? – спросил он юного Голубева, выходя из кинотеатра в багровеющий закат.
– Фигня какая-то! – пожал плечами мальчишка. – Такую пургу несли, что уши чуть не закрутились в трубу. Английским почти не занимались, прочитали пару текстов и все. В основном беседовали о выборе в жизни и о свободе этого выбора. Загрузили под кромку, я и сам иногда уши развешивал. Красиво говорят. Приятно слушать и хочется верить. Так себя чувствуешь, будто стоит сделать, как велят, и тут же исполнятся все мечты. Увлекательно. Манит здорово.
– Ты это чего? – покосился на паренька бывший снайпер. – Проняло, что ли?
– Не-а… Просто жалко, что это все брехня – бестолковая езда по ушам. Но кое-кого проняло. Точнее, похоже, меня одного не проняло.
– Это оттого, что ты мало занятий посетил. У них там гипноз используют вовсю, так что со временем проняло бы и тебя. Как там Витя?
– Он у них активист. Староста группы. Примерный ученик. По всему видать – легко поддается. На идиота похож. Преподам едва в пасть не заглядывает.
– Понятно…
7 ИЮНЯ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
Саша отвел ребенка домой и вернулся на Лагерную. Настроение было прекрасным – теперь ясно, откуда ветер дует. Но Женьке пока говорить рановато, надо все выяснить досконально. Ничего от двух дней не изменится.
– Ну как? – спросил он Джека, входя в старенький домик.
Свет в комнате лился только с экрана ноутбука, Женьки дома не было, наверняка гуляет с Таней.
– Во! – Джек оторвался от компьютера, снял наушники и показал поднятый вверх большой палец. – Слышно отлично!
