Андрей Круз - На пороге Тьмы

   Милославский сумел удивить. Он был не один. Вместе с ним за столиком сидели Иван, что было еще вполне понятно, и Тенго Абуладзе, что уже ни в какие ворота не лезло. Они сидели, судя по количеству пустых тарелок, достаточно давно.

  -- Присоединитесь к трапезе? - поднялся навстречу Милославский.

  -- Спасибо, мы сыты, - ответил я. - Действительно сыты, мы прямо с другого обеда, так что не подумайте, что мы манерничаем.

  -- А я и не думаю, - сказал профессор, усаживаясь обратно. - Выпьете?

  -- Выпьем, - уверенно сказал я, скосив глаза на Настю, но она вроде бы тоже кивнула.

   Пожал руку Ивану, Тенго, затем уставился на Милославского, ожидая продолжения разговора.

  -- Я позволю себе предположить, - заговорил Милославский после того, как жестом попросил буфетчицу подать бутылку водки на клюкве, того, что они пили до нашего прихода, - что вы решили, что за ночным нападением на вашу квартиру стою я?

  -- Примерно так, - кивнул я, не видя смысла что-то скрывать.

  -- И это стало следствием нашего несколько резкого разговора на Ферме? - задал он следующий вопрос.

  -- В какой-то степени, - снова кивнул я.

  -- Я здесь ни при чем, - сказал Милославский. - Вообще. Просто я ожидал чего-то подобного и пытался в меру своих возможностей вас прикрыть. Почему и требовал, чтобы вы остались на Ферме.

   Сегодня подобная мысль мне в голову уже приходила, так что впадать в грех неверия я сразу не стал. Может и так. А может и не так, так что пусть дальше убеждает, раз я ему настолько нужен.

  -- За вами пришли коррумпированные сотрудники горбезопасности. Трое. Занин, Лошаков и Василевич. Все трое погибли на лестнице.

  -- Кем коррумпированные?

  -- Организованной преступной группой, которую возглавлял некто Червонцев.

  -- Так и есть, - неожиданно заговорил Тенго. - Там Червонец в первую руку был, точнее уже не он, а его помощник, Белоярский, слыхал про такого?

  -- Нет.

  -- Его из Горбезопасности выгнали года два назад, вот у Червонца и пригрелся, - сказал Тенго, после чего поблагодарил поставившую на стол бутылку и две дополнительные стопки официантку: - Спасибо, милая.

  -- А ко мне они зачем пришли?

  -- Точно не успели выяснить, Белоярского вы в зоне отчуждения убили, - ответил Тенго, разливая водку. - Думаем, что тебя во всех их бедах обвинили, решили просто посчитаться.

  -- Ну, как версия годится, - кивнул я, взяв мгновенно заледеневшую рюмку в пальцы.

  -- Володь, ты мне тоже не веришь, что ли? - немного возмутился Тенго.

  -- Тебе верю, не вопрос. Но люди не только врут, они еще и заблуждаются время от времени. Ладно, давай за доверие, - поднял я свой стопарик и чокнулся им с остальными.

   "Клюковка" местная была что надо, живой ягоды для нее не пожалели, как раз такую и люблю.

  -- С моими самолетами что? - неожиданно спросила Настя.

  -- С самолетами все в порядке, мы даже дополнительную охрану пока аэродрому выделили, - сказал Милославский, отставляя рюмку. - Возвращайтесь и работайте, у города к вам никаких претензий нет. В Горбезопасности внутреннее расследование вовсю идет, арестовали Маленкова, который в ночь нападения оперативным дежурным был, сочли, что он помогал Занину и остальным. Вам даже не грозит там ничего теперь, банда практически полностью выбита или арестована, если кто и уцелел, им уже не до вас.

  -- Можно ко мне в Захолмье податься, там уже порядок, - добавил Тенго и я отметил выражение "ко мне в Захолмье". Видать, как я и предполагал, все и вышло, он с дядиными полномочиями туда перебрался.

  -- Ты теперь там?

  -- Да, вроде коменданта что-то, - в голосе приятеля сквозило откровенное довольство жизнью.

  -- Поздравляю, - усмехнулся я. - Так и думал, что этим закончится.

  -- Володь, возвращайся, - заговорил Иван. - Никто тебя не обманывает, башкой ручаюсь.

   Я посмотрел на него. Иван действительно обманывать просто не умеет, не тот характер. И обмануть его не так уж и легко, так что, видимо, вернуться и вправду можно. И это было бы здорово, все сильно бы упростилось. Но все равно не понимаю главного -- почему я так важен? Зачем я так нужен Милославскому? Такое впечатление, что вокруг меня весь мир вращается, хотя сам я ни единой предпосылки к этому не вижу. На месте нашего профессора я бы просто послал меня куда подальше со всеми причудами, и дал бы мою работу кому-нибудь другому, послушному и не стреляющему гэбэшников по ночам в подъездах. И именно это мне никак покоя не дает. Если я чего-то не понимаю, мне трудно на это соглашаться.

   Милославский перехватил мой взгляд, кивнул каким-то своим мыслям, потом сказал, обращаясь в основном к Насте:

  -- Никто не будет возражать, если я Владимира Васильевича на минуту в сторонку отведу? Надо сказать ему нечто, что пока является закрытой информацией, касающейся только его.

   Никто не возражал. Ну и я не стал. Мы перебрались с Милославским за пустой столик в дальнем углу, что забавно, прихватив с собой туда еще по полной рюмке, которые нам сноровисто наполнил Тенго.

  -- Я вижу, что вы все же довериться мне не можете, - сказал профессор после того, как мы уселись.

  -- Трудно доверять тому, кто старается по-максимуму держать тебя подальше от информации, - высказал я именно то, что думал о стиле руководства своего собеседника. - Рано или поздно понимаешь, что надо действовать по-своему, иначе на тебя просто наплюют.

   Милославский усмехнулся как-то кривовато, затем сказал:

  -- На самом деле вся эта... информация, которую я вроде как удерживал, выеденного яйца не стоит.

  -- В смысле?

  -- Я все равно не смогу без вас обойтись, так что беспокоиться о том, что когда-то я вас... "кину", или как-то так... не следует. Потому что это невозможно.

   Я удивленно уставился на него, ожидая продолжения.

  -- Я хотел вас удержать на Ферме именно потому, что мне без вас никак. Вы -- самый ценный член команды.

  -- А, ну да, - кивнул я. - Я это заметил, когда катался в Красношахтинск за документами в отдел НКВД. Вы меня тогда всеми силами пытались сберечь. И вторая поездка, водой... как у Христа за пазухой себя ощущал.

  -- Вторая поездка была вполне безопасной, если глупостей не делать, - ответил Милославский. - А вы бы их делать не стали, так что я не беспокоился. А во время рейда за документами я всего еще не знал. Многого не знал. Потом это изменилось.

  -- Почему изменилось?

  -- Мы работаем. Поэтому больше узнаем, - развел он руками.

  -- И что узнали? И как?

  -- Да больше по анкетам, тем, что вы заполняли, - сказал Милославский и выложил знакомые мне листы из папки на стол. - Узнаете?

  -- Ну да.

  -- Девяносто процентов верных ответов на те вопросы, на которые вы смогли ответить, - достав из той же папки синий граненный карандаш, он поставил галочку возле итоговой цифры. - Десять процентов ошибок заложены были в сами вопросы, для проверки. Проверку вы прошли.

  -- Что это дает? - озадачился я.

  -- Надо еще сделать анализ крови сравнительный, мы вроде как придумали технологию, - задумчиво заговорил Милославский, - но выходит так, что мы с вами земляки. - наткнувшись на мой непонимающий взгляд, он объяснил: - Мы из одного слоя действительности. Только мы двое на весь Углегорск и окрестности.

  -- Вы так сентиментальны? - поиронизировал я.

  -- Нет, я вообще не сентиментален, - покачал головой Милославский, - но я имею все основания полагать, что пройти между слоями действительности могут только те, кто имеет отношение к обоим слоям.

  -- Чуть подробней с этого места?

   Я уже понял, к чему он клонит, но хотел убедиться. Пусть до конца говорит.

  -- Вы провалились оттуда сюда, как и я, - взялся объяснять профессор. - Но за вами проход не закрылся, он так и держится. Если все правильно сделать, то туда можно снова войти, я уверен. И вам, я думаю, сделать это проще, чем мне. Это ваш проход, не мой, в нем ваш отпечаток. Насчет себя я уже не могу быть настолько уверенным... но готов рискнуть. А кроме нас двоих больше туда никто не войдет.

   У меня сердце в желудок провалилось. И где-то там застряло, слабо трепыхаясь.

  -- Никто? - повторил я. - Вообще? И что будет, если кто-то попытается?

   Милославский посмотрел на меня, потом кивнул понимающе, оглянулся на Настю.

  -- Я думаю... пока только думаю, что канал вообще не сработает. В самом худшем случае он завернет в какую-то неизвестную действительность, может быть куда хуже этого самого Отстойника, - он постучал ладонью по столу. - Я бы не хотел ставить такие эксперименты на себе. Я понимаю что вы планировали, но..., - он помолчал секунду, затем продолжил: - я бы не стал так рисковать на вашем месте. Жить можно и здесь. Даже очень хорошо жить, вы уже имели возможность убедиться. А если хотя бы мы двое сможем ходить туда и обратно свободно, то жизнь можно сделать намного, намного лучше.