Роман Глушков - Эксперт по уничтожению
– Почему же их считают кровожадными?
– А с чьих слов их стали считать таковыми? – ответил вопросом на вопрос полковник. – Может быть, когда-то они действительно проливали человеческую кровь, но это было очень давно и не по их воле… Последние несколько тысяч лет их кодекс чести категорически запрещает подобное.
– Тысяч лет?! – удивленно повторил Президент. – Вы хотите сказать, что рефлезианцы… или кто они там в действительности, жили на Земле всегда?
– Да, всегда, – подчеркнул Мотыльков. – И лишь благодаря им все эти годы… – виноват: тысячелетия! – мы не знали, что такое инопланетная угроза. Они веками сдерживали рвущихся на Землю миротворцев, и не только их. Именно поэтому, когда эти так называемые «братья по разуму» сумели наконец втереться к нам в доверие, они тут же объявили рефлезианцев врагами номер один.
– Значит, эти реф… то есть, я хотел сказать, другие земляне, не имеют никакого отношения к прошлогоднему черному кораблю?
– Конечно, не имеют – кто из землян способен сотворить такое орбитальное чудовище?
Президент повернулся к Мотылькову и пристально посмотрел ему в глаза изучающим взглядом сотрудника внешней разведки, коим ему довелось когда-то служить родине в странах Западной Европы.
– И все это вы, уважаемый Сергей Васильевич, выяснили, находясь на своем посту? – вкрадчиво полюбопытствовал он. – А от кого, если не секрет? Мне докладывали, что ни одного пойманного рефлезианца не смогли допросить.
– Все это я выяснил, находясь у них в плену, – пояснил Мотыльков, уставившись в пол. Самое интересное, что сказанное им было сущей правдой. – Можете мне верить, можете нет, но с тех пор я не вижу в рефлезианцах никакой угрозы. Если хотите, считайте их особой расой, тайным орденом или кем-то вроде «снежных людей», но только не врагами… Понимаю, что для вас это звучит непривычно, тем более от сотрудника СОДИР, но ведь вы сами просили начистоту.
– Тогда давайте, Сергей Васильевич, совсем начистоту. – Президент понизил голос до полушепота и приблизился к Мотылькову еще на шаг: – Каюсь, я тут кое-что за вашей спиной о вас уже выведал. Вы были у них в плену, но вернулись. Видите ли, являйся я рефлезианцем и возьми в плен сотрудника СОДИР – своего главного врага, – неужели бы дал ему так легко убежать? И если бы дал, то только в одном случае. Догадываетесь, в каком?.. Скажите, Сергей Васильевич, вас выпустили, потому что завербовали, ведь я прав?
Мотыльков тяжко вздохнул, зачем-то посмотрел в потолок, будто пытаясь найти написанную там подсказку, потом перевел взгляд на Президента.
– Да, я работаю на них, – наконец ответил он. – Но не за деньги и не ради убеждений. Я просто должен это делать. Не спрашивайте почему – должен, и все. Я у них кем-то вроде осведомителя или агента.
– Я так и знал, – едва заметно усмехнулся Президент. – Странные люди, которые то и дело приходят и уходят, – это они?
– Да, это они, – подтвердил Мотыльков, так как, раскрыв основную правду, не было смысла скрывать ее детали.
– И это они помогли вам удержаться в вашей должности? – проницательности Президенту было не занимать.
– Разумеется, – подтвердил полковник. – Их таланты в конспирации воистину безграничны. И не только в конспирации. Пообщавшись с вами несколько секунд, они могут узнать о вас все, даже то, о чем вы сами давно позабыли. Их способность к убеждению невероятно сильна.
– Но чем вы тогда объясните то, что ваши вербовщики сегодня сидят сложа руки? Разве, исходя из логики ваших слов, они не должны быть сейчас на переднем крае борьбы с инопланетянами?
– А кто вам сказал, что они бездействуют? – немного обиделся Мотыльков. – Они и сегодня на переднем крае. Только находится этот край не там, где все думают, а гораздо ближе.
– Знаете что, Сергей Васильевич, – Президент вовсе перешел на заговорщический шепот, – познакомьте меня с ними! Очень вас прошу! Понимаю, что вам это запрещено, и все-таки?..
– То есть вы хотите сказать, что перестали считать их врагами только благодаря моим словам?
– Не только, – возразил Президент. – Я перестал считать их врагами, когда увидел, что человек, завербованный якобы самыми кровожадными созданиями во Вселенной, взял на себя заботу о беззащитных людях и, несмотря ни на что, продолжает заботиться о них. Заботится, хоть и осознает, что, возможно, все это напрасно. И если те, кому вы служите в действительности, враги рода человеческого… Ну, не знаю, Сергей Васильевич. Значит, я ни черта не понимаю в жизни!
Путь через линию блокадного периметра – как через зону, контролируемую Сатирами, так и армейские укрепрайоны землекопа – занял у акселератов вечер, ночь и часть утра. Передвигаться приходилось медленно, в основном шагом и в обязательном порядке под прикрытием смотрительского «скользкого колпака», который обеспечивал двигающийся вместе с группой Гавриил.
«Скользкий колпак» являлся особой смотрительской функцией, позволяющей путем видоизменения естественного человеческого биополя заставить его отражать окружающую действительность. Попавший под «скользкий колпак» становился не то чтобы невидимкой, но по крайней мере не задерживал на себе досужие взгляды. От создающего «колпак» смотрителя действие это требовало огромной энергоотдачи, и чем больше народу брал он под свою защиту, тем тяжелее ему приходилось.
Смотритель Гавриил владел этой функцией мастерски, чему свидетельствовало его успешное удержание под «колпаком» своего подразделения во время прошлогодней нью-йоркской Встречи Миров. Так что, находясь под прикрытием Главы Совета, Мефодий ощущал себя гораздо увереннее, чем если бы они сопровождали любого другого смотрителя.
Удерживать «скользкий колпак» в течение двенадцати часов было не по силам даже Гавриилу. Из-за этого группа акселератов двигалась короткими бросками с непродолжительными перерывами. После каждого броска Гавриил отирал пот и переводил дыхание. Мефодий уже давно усвоил, что смотрители отнюдь не всемогущи и устают так же, как простые люди, поэтому глядел на Главу Совета с искренним сочувствием – все-таки пожилой человек, а тут приходится не только работать на износ, но еще идти туда, откуда раньше никто из них невредимым точно бы не вернулся.
Собственно говоря, по причине полной неизвестности Гавриилом и были задействованы именно акселераты, а не кто-нибудь из собратьев-смотрителей. Там, куда шли Глава Совета и исполнители, могло случиться все, что угодно, – от мелкой потасовки до массового побоища, – и терять жизнь смотрителя было бы неоправданным риском. Заставлять гибнуть акселератов тоже являлось нецелесообразным, но они, по крайней мере, были не такой невосполнимой утратой, о чем Мефодий немного сожалел – собственная уникальность здорово тешила его самолюбие. Но появиться вовсе без сопровождения было бы крайне несолидно – те, кто назначил Гавриилу встречу, должны были узреть перед собой силу, а не одного-единственного человека, пусть даже лучшего из лучших.
Путь Гавриила и его сопровождающих пролегал в направлении пригородного поселка Рогово, находящегося на побережье водохранилища, в эту ноябрьскую пору уже скованного у берегов тонким льдом. Рогово пустовало, как и все прифронтовые земли: население поселка было в принудительном порядке эвакуировано из зоны конфликта. Дачники, в летнюю пору составляющие большую часть жителей поселка, разъехались еще в сентябре, то есть аккурат перед началом трагических событий.
Сначала миновали район, контролируемый юпитерианцами. Гавриил предупреждал, что при столкновении с небожителями лоб в лоб не поможет никакой «скользкий колпак», поэтому группа старалась держаться открытых, не заметенных снегом пространств – там, где можно было далеко обойти Сатиров и не оставить за собой следов.
Путники пережили несколько тревожных часов. Сатиры отличались от воинских подразделений землян тем, что абсолютно не нуждались в отдыхе, а потому могли нести боевое дежурство бессменно и круглосуточно. Где большими группами, где малыми, а где вовсе поодиночке, юпитерианские пехотинцы передвигались по окраинам и пригороду Староболотинска, и не было минуты, чтобы Гавриил и исполнители не наблюдали кого-то из них. У Мефодия эти перемещавшиеся в беспорядке вражеские толпы вызывали ассоциацию с кружением мух над выгребной ямой, в которую постепенно превращался некогда цветущий город.
Нейтральная зона между противниками была по протяженности такой, какой ее соизволила отмерить более сильная сторона. Равнялась она приблизительно полутора километрам. Акселерату это изуродованное взрывными воронками пространство напоминало фотографию поля возле деревни Прохоровка после отгремевшего там грандиозного танкового сражения Второй мировой войны. Остовы бронированных машин всех разновидностей покрывали едва ли не каждый квадратный метр изрытой взрывами и танковыми гусеницами земли. Однако боевая техника не была искорежена или сожжена. Бока ее испещряли аккуратные разрезы, кое-где валялись ровные, словно вырезанные фрезой из стальных остовов куски металла. И точно так же, как на юпитерианской территории, – заметенные снегом останки человеческих тел, над которыми здесь боялись слетаться даже вороны.
