Иар Эльтеррус - Лучшее место на Земле
– Это очень тяжело, Ири, – печально заметил Ит.
– Да, но это все равно нужно – а мы не умеем. Любим, наверное, слишком сильно…
– Давай про это не говорить, – попросил Скрипач. – Давай, ты лучше потом напишешь про это песню.
– Давай, – кивнул Бард. – А у вас работы много осталось?
– Много, – исчерпывающе ответила Роберта. – Но мы постараемся не тянуть.
13
Москва – Дерна – дамба Ялта/Стамбул
Случайностей не бывает
– Ребята… – Данил с вытянувшимся лицом стоял на пороге лаборатории. – Ребята, тут такое дело…
Ит отложил паяльник и повернулся к нему:
– Чего случилось, Дань?
Скрипач и Ольшанская, воевавшие с крепежом внутри очередного «камня», тоже подняли головы.
– Саша Конаш погиб, – медленно проговорил Данила.
– Что? – Ит оторопело посмотрел на него.
– Погиб… вернее, был убит…
– Когда?! – ахнул Скрипач.
– Дней десять назад. – Данил переводил взгляд с одного на другого, а Ольшанскую словно и не замечал вовсе. – В Хайдельберге…
* * *– Кто вас просил?! Что вы наделали?! – Ит в бешенстве треснул кулаком по столу так, что гранитное пресс-папье, стоящее перед ним, подпрыгнуло. – Зачем, ради всего святого?!
– Затем, что вы играете в бирюльки, а, по словам врачей, вам жить осталось полгода максимум. – Голос Федора Васильевича звучал глухо и без всякого выражения. – Я хотел отработать версию, которая логичнее и правильнее, чем ваша…
– И что в результате? – рявкнул Скрипач. – Вы понимаете, что…
Они уже все знали.
И что, как выяснилось, Томанов отправил Конаша в составе рабочей группы в Хайдельберг – такая возможность у института и в самом деле имелась, только раньше Александр Конаш в эту группу не входил.
И что Томанов дал Конашу, не спросясь, часть их оборудования – два анализатора и десяток маячков-маркеров, попросив проверить площадку.
И что тело Конаша со следами пыток было случайно обнаружено местными рыбаками в реке Неккар, неподалеку от места, где она сливается с Рейном.
И что в горле у несчастного заместителя отдела комиссий обнаружили корпус от одного из маячков, в который была вложена записка с единственным словом: «Danke»…
– Мало того, что из-за вашей глупости погиб страшной смертью замечательный человек! Так вы еще пустили насмарку всю работу, которую мы до этого делали!.. Вы нас полностью раскрыли, понимаете? – Ит смотрел на Томанова так, что выдержать этот взгляд было просто невозможно. – Они теперь знают все. Вообще все – от того, какую аппаратуру мы за это время создали, до того, кто мы такие!
– Федор Васильевич… – Скрипач подошел к Томанову, оперся руками на стол. – Давайте, я вам просто принесу из сейфа пистолет, и вы нас шлепнете прямо тут, не отходя от рабочего места, а? Как вам идея? Это будет проще, чем…
Ит зажмурился, потряс головой.
– От меня, между прочим, требуют отчеты о работе. – Томанов говорил тихо, еле слышно. – У меня тоже есть начальство. А результатов с последнего… с последней вашей… поездки как не было, так и нет. Что я, должен постоянно вас прикрывать, выходит?
– Выслужиться, значит, решили, – презрительно процедил Скрипач. – На чужом… в рай въехать – на наших с Робертой разработках. Отлично. Просто отлично. Браво!
– Я не думал, что все так получится, – бесстрастно ответил Томанов. – В мыслях не было. Это случайность.
– А у нас спросить хотя бы разрешения на использование того, что вам не принадлежит, мысли тоже не возникло? – поинтересовался Ит.
– Вам принадлежит? – окрысился Томанов. – Да будет вам известно, что тут, в институте, вы находитесь только моей милостью, и ничем больше! Что я уже незнамо сколько времени поддерживаю эти ваши бредовые разработки! Что если бы не я, вас бы выперли отсюда в момент!.. Что…
– Все, рыжий, пойдем, – попросил Ит, вставая. – Делать тут больше нечего.
– Раз так, мы завтра уберемся. – Скрипач тоже встал, твердо взял Ита под локоть. – Вам, правда, придется какое-то время потерпеть у себя Ири, но не волнуйтесь, на то, чтобы оплатить сиделок и врача, у нас денег хватит. А дальше посмотрим. Плохо только то, что из страны нас теперь вашими стараниями не выпустят ни под каким видом – сами знаете, «Транзит» практически везде, и я больше чем уверен, что таможни у него давным-давно куплены.
Они вышли.
Томанов, проводив их взглядом, сгорбился и опустил голову на руки.
* * *– Ну давай… Ит, давай, тихонечко…
– Скрипач, камфару набирать?
– Ит? Подколоть тебя?
– Не надо… – Ит говорил с трудом, для того чтобы вдохнуть перед тем, чтобы что-то сказать, требовалось немалое усилие – но приступ уже проходил, и он это чувствовал. – Отпустило вроде…
– Может, перед окном посидишь? – предложил Скрипач. – Все дышать полегче будет.
– Дождь…
– Ну и черт с ним. Ты и так весь мокрый. – Скрипач подтащил стул к окну, открыл его, помог пересесть на стул Иту. – Сполоснуться так или иначе придется. Получше?
– Ага, спасибо… – Ит тяжело оперся о подоконник. – Сейчас, ребята, пять минут…
На полу стояли две раскрытые сумки, куда они спешно складывали вещи, благо их было немного. Роберта возилась с книгами – часть из них предстояло вернуть в местную библиотеку, а другую часть брали с собой, срок их сдачи еще не вышел.
– Куда вы пойдете? – с тревогой спросила она, когда со сборами было практически покончено.
– Не знаю, – печально ответил Скрипач. – Снимем что-нибудь, наверное. Нам не привыкать.
– А я?..
– А вас есть кому защитить, – усмехнулся Скрипач. – Обратитесь завтра в МИД и в Ространс. Помогут, увидите. И проследите за Ири…
Роберта тяжело вздохнула. Подошла к Иту, стала рядом с ним и, повинуясь какому-то женскому наитию, ласково погладила по спине. Ит дышал тяжело, с хрипом, грудная клетка до сих пор ходила ходуном. Ольшанская положила руки ему на плечи и стала неторопливо массировать – она не раз видела, как это делает Скрипач, и знала, что это неплохо помогает побыстрее прийти в себя.
– Спасибо, Берта. – Голос Ита звучал слабо, но он больше не задыхался. – Что бы мы без вас делали…
– Не знаю, – печально сказала она. – Справлялись же вы до меня как-то.
В дверь постучали. Скрипач мрачно поглядел на Ольшанскую, та ответила беспомощным недоуменным взглядом.
– Входите, Федор Васильевич, – пригласил Скрипач. – Не заперто.
Томанов прошел в комнату и растерянно остановился у входа. В руках он держал объемный бумажный пакет из гастронома, а под мышкой – какой-то газетный сверток.
– Что вы делаете? – недоуменно спросил он.
– А вы не видите? – неприязненно отозвался Скрипач. – Собираем вещи.
– Зачем?..
– Если мы правильно вас поняли, завтра помещение должно быть свободно. – Ит с трудом повернулся на стуле и глянул на Томанова, да так, что тот непроизвольно отступил назад. – В восемь утра нас тут не будет.
– Слушайте, прекратите этот спектакль! – Федор Васильевич гневно посмотрел сначала на Скрипача, а затем на Ита. – Ну я погорячился, был не прав, признаю. И то, что глупость сделал, тоже признаю, если от этого кому-то легче. Вы это хотели услышать?
Скрипач пожал плечами.
– Хорошо, черт возьми! Я могу повторить – сделал глупость, ужасную глупость, да, да, да! Хотел выслужиться, хотел чужими руками жар из печи, хотел, чтобы как лучше, а получилась такая вот дрянь! – На Томанова в этот момент было жалко смотреть.
Ит нахмурился, поднял глаза, вопросительно посмотрел на Ольшанскую. Та, не убирая руки с его плеча, еле заметно подмигнула.
– Видимо, переезд откладывается? – поинтересовалась она.
– О каком переезде вообще речь, я не понимаю?! – Томанов поискал глазами, куда бы сесть, не нашел, решительно сунул Скрипачу в руки пакет и сверток и отправился на кухню. Вернулся с табуреткой, водрузил ее посреди комнаты, сел. – Вы чокнулись на троих из-за обилия работы?
– Мы – нет, – отрицательно покачал головой Скрипач. – Вы – видимо, да. От безделья.
– Ит, у вас что, приступ был, что ли? – дошло до Томанова.
Ит кивнул. Выглядел он ужасно – бледный, мокрый от пота, под глазами траурные тени. Он до сих пор слабо вздрагивал при каждом вдохе.
– Сейчас схожу за врачом. – Томанов поднялся. – Пусть посмотрит.
– Незачем, – отмахнулся Скрипач. – Сами справились. Ит, пойди, ополоснись. Только воду горячую не делай и дверь не закрывай.
– Я с ним схожу. – Ольшанская встала, помогла подняться Иту. – Не надо в таком состоянии в одиночку, еще упадет…
– Но… – Томанов проводил их недоуменным взглядом. Роберта, уже стоя на пороге комнаты, повернулась к нему.
