Роман Злотников - Собор
— Пусть садятся одновременно.
Адмирал полоснул его злым взглядом, но инструкции были совершенно недвусмысленны, и потому он сдержался и сердитым голосом отдал команду.
На полетную палубу они спустились вчетвером — капитан корабля, флаг-штурман, Иван и Эльха. Кому как не ей встречать своих соотечественников и представителей могущественных союзников? Адмирал окинул взглядом быстро темнеющее небо, два вертолета, медленно снижающиеся над посадочными кругами, и пробормотал:
— Ладно, будем надеяться, на сегодня все сюрпризы закончились.
Но он оказался не прав. Когда из приземлившегося американского вертолета выкинули трап, то в первом, кто показался в дверном проеме, Иван узнал Ицхака Меира. Израильтянин был одет в комбинезон песочного цвета, высокие полевые ботинки, а на плечах нес высокий каркасный рюкзак армейского типа. Эльха вздрогнула и удивленно взмахнула ресницами, но тут же взяла себя в руки и, поджав губы, решительно двинулась вперед. Иван фыркнул. Похоже, ее жениха ожидает не слишком теплый прием. Он повернулся к уже севшему корабельному «КА-48» и тоже застыл от удивления. По шаткой лесенке на палубу спускался… Богородцев.
2
Налет на пещерный город, совершенный практически без потерь, и захват одной из боеголовок резко изменил мнение мировой прессы. Сначала, когда появились первые сообщения о том, что русским удалось вычислить и разгромить банду, похитившую атомные бомбы, и захватить одну из боеголовок, им не очень поверили. После громкого фиаско в Чечне, обрушившегося рубля и череды непрекращающихся скачков инфляции, а также шумных скандалов и разоблачений, со смаком расписанных всеми ведущими мировыми изданиями, рядовые обыватели, совокупное мнение которых как раз и является тем самым пресловутым могущественным «мировым общественным мнением», уже не воспринимали Россию как гордую, могучую страну, еще не так давно способную заставить считаться с собой любое государство или даже целые объединения государств. Для подавляющего большинства смысл слова «Россия» скорее переродился в географическое название некой местности, где живут патологически бедные, больные и убогие люди. А потому ничего путного ОНИ сделать не могут. И инцидент с атомными бомбами только подтвердил это мнение. Однако поток информации возрастал с каждым часом. И похоже, на этот раз режиссурой ее подачи занялся кто-то, имеющий представление о том, как это надо делать. Узнать что-то существенное можно было только от трех высокопоставленных чиновников МИД, Министерства обороны и МВД, а также у пресс-секретарей правительства и президента. Причем похоже, что тот, кто дергал за ниточки, на этот раз отобрал чиновников, невзирая на должности и звания, а исключительно за умение держаться на публике и общаться с наглой и настырной журналистской братией. Все трое пели в унисон, выдавая тщательно выверенные пакеты информации, и элегантно отбивали попытки журналистов узнать больше. К немалому удивлению акул пера, поднаторевших в выуживании информации через свои прикормленные «источники» в правительстве и силовых министерствах, на этот раз все попытки узнать что-либо существенное обходными путями также не принесли плоды. «Источники» либо невнятно ссылались на недоступность информации, либо прямо говорили, что «сверху» пришло четкое предупреждение о том, что если кто-то, кроме официально уполномоченных на то лиц, откроет рот — ему оторвут яйца. Корреспонденты западных агентств, привыкшие, что в России все можно купить, быстро взвинтили цену до немыслимых высот. Но стоило в «Дейли миррор» мелькнуть нескольким строкам, которых не было в официальных пресс-релизах, как через два часа после появления газеты у лондонских уличных разносчиков московского корреспондента газеты лишили аккредитации, а полковник из центрального аппарата МО, сболтнувший лишнее, оказался на нарах в Лефортове по обвинению в разглашении государственной тайны. (Скорость реакции указывала на то, что персонал всех зарубежных представительств России, отставив в сторону все дела, занимался отслеживанием публикаций.) После этого все рты захлопнулись намертво. Но и официальной информации с лихвой хватало для того, чтобы раскрутить сенсацию мирового масштаба. Русские, на удивление, не только быстро и эффективно «раскрутили» захваченную в пещерном городе информацию, но и с бепрецедентной открытостью делились ею и со спецслужбами других государств и с прессой. Так что небольшой скандальчик, который, уповая на журналистскую солидарность, попытался раздуть корреспондент «Дейли миррор», утих, не успев разгореться. Вся журналистская братия пребывала в состоянии наркомана, после недели ломки наконец дорвавшегося до шприца с великолепно очищенным героином. Когда в руки прет ТАКАЯ сенсация, можно сторговаться и о цене родной мамочки. Публикации уже вызвали несколько арестов бизнесменов в ФРГ, Италии и Японии и доставили массу неприятностей дюжине широко известных политиков и банкиров в США, Англии, Франции и Канаде. Причем, судя по нервной реакции некоторых официальных лиц, а также по некоторым другим признакам, понятным опытному взгляду, русские передавали в прессу не все подряд, а тщательно выверенные порции информации. Подводя под удар в первую очередь тех, кто наиболее воинственно ратовал за «усмирение» России. И ситуация мгновенно развернулась на сто восемьдесят градусов. Если еще несколько дней назад хорошим тоном считалось нравоучительно-снисходительное отношение к русским, даже с этаким оттенком презрения, то сейчас стремительно набирала силу тенденция ярого одобрения и призывов к широкому сотрудничеству с «реабилитировавшимися» русскими. Вновь пошли в ход ток-шоу и телемосты, в которых престарелые пенсионеры Пентагона и Госдепартамента вспоминали о том, что русские когда-то были врагом номер один и обладали возможностью полностью уничтожить США несколько десятков раз подряд. А высоколобые профессора вспоминали, как после чудовищно разрушительной Второй мировой войны русские сумели восстановить свою экономику буквально за считанные годы. Мир снова поворачивался к России лицом. У нее снова появился шанс.
Обо всем этом Ивану рассказал Богородцев, когда после «официального» ужина они остались вдвоем в адмиральской каюте. Ужин был по-адмиральски обильным и сопровождался возлиянием из запасов командира корабля, и потому сразу переходить к делам было неразумно. Они решили немного подождать с основным разговором и почти час беседовали на нейтральные темы. И только когда приятная легкость, окутавшая мозги после пары рюмок «Столичной», разлитых из торжественно извлеченной из адмиральского холодильника бутылки, запечатанной сургучной пробкой, практически рассеялась, Богородцев достал небольшой кейс, с которым он и прибыл на корабль. Оказалось, что кейс представляет собой какой-то прибор. Богородцев установил его на журнальный столик, нажал на большую клавишу, всмотрелся в загоревшиеся шкалы, покрутил небольшую черную рукоятку в нижнем углу компактного пульта и только потом повернулся к Ивану:
— Знаете, Иван Сергеевич, прежде чем перейдем к делу, я хочу спросить вас. Как вы находите вашего… временного руководителя?
Иван откинулся на спинку стула и в свою очередь спросил:
— Вы хотите меня предостеречь?
Богородцев улыбнулся:
— Я чувствую, что мы смотрим на эту проблему одинаково.
— Я не совсем уверен, что наш временный руководитель действительно является проблемой, — хмыкнул Иван. — Но я… осторожен.
Богородцев посерьезнел:
— Не сомневайтесь… он очень похож на меня… прежнего. — Богородцев задумался. — Понимаете, такие люди — одаренные созидатели, но и не менее талантливые разрушители. Они трудоголики, не покладая рук возводящие здание собственной судьбы. Проблема в том, что чем выше становится здание, тем шире разрастаются пустоши вокруг него. В огне печей, обжигающих кирпичи для величественной постройки, сгорают дружба, привязанности, любовь, близкие люди и людские надежды.
Несколько минут в каюте стояла тишина, потом Богородцев снова заговорил:
— Он досконально изучил отчет об операции по захвату пещерного города, и мне показалось, что этот отчет его напугал. Видимо, он понял, что вы не из тех, кого можно контролировать. А поскольку вы играете первую скрипку в деле, которое должно стать краеугольным камнем его будущего взлета, то после завершения дела он вряд ли потерпит НЕЗАВИСИМЫХ свидетелей. Опасайтесь его, Иван Сергеевич. Если он решит, что вы можете представлять для него проблему, то постарается вас уничтожить. А он сейчас вошел в очень большую силу. Люди подобного склада проявляют себя именно в переломные, кризисные моменты, а он, несомненно, не менее талантлив, чем был… ну, скажем, Наполеон.
