Денис Бурмистров - Принуждение к контакту
Лес кончился так резко, превратившись в крутой склон, что пилот не удержался, полетел вниз. Перед глазами замелькали серое небо, зеленое и плоское, как стол, поле, приземистые домики. Он приложился шеей, в которой хрустнуло, чуть не воткнул в живот мотающийся на темляке нож. Ничего не соображающего, его вдруг подхватил внезапный воздушный поток и, словно баскетболист мяч, метнул прочь от леса. Пилот заорал, пролетел по дуге несколько метров и рухнул на крышу приземистого домика. Проломил гнилые доски и, в пыли и обломках, упал на осевшую кипу почерневшего от времени сена.
Все произошло так быстро, что Громов ничего не успел понять. Он, ошалевший и дезориентированный, попытался встать и не смог. Попытался еще раз, хватаясь за стенку. Ноги не слушались, подогнулись, и он вновь упал.
В поле зрения попала фигура, застывшая на краю склона. Это был человек, и Руслан сразу узнал его. Узнал и не сдержал удивленного возгласа.
На холме стоял один из трех встреченных им когда-то военных, которых он так рано списал со счетов. Тот самый, который попал рукой в гравиконцентрат и который должен был погибнуть в нем. Но вот он, живой, покрытый грязью, как черт из преисподней, и лишь глаза да оскаленные зубы белеют на лице. На месте правой руки солдата торчала короткая культя чуть выше локтя, грубо перетянутая шнурком. На голове, подняв грязные волосы, бугрились странные вздутия, как ожоговые волдыри, правый глаз закрывало слепое бельмо. В уцелевшей левой руке военный держал длинную самодельную деревянную трубку, из которой и плевался дротиками.
Вот почему солдат бросал так неточно, вот почему граната не залетела в бокс – он не был левшой. А «капусту», должно быть, он попросту отправлял в полет этой своей трубкой, как хоккеист.
– Зачем ты хочешь убить меня? – заорал Руслан. – Вы первые напали на меня!
– Они были моими друзьями! – надрывно раздалось в ответ. – Я убью тебя, слышишь?!
– Парень, ты же еще совсем молодой! Уходи из Зоны, тебе еще могут помочь!
– Я не уйду, пока ты не сдохнешь!
– Черт, – выругался Громов. Он не переубедит этого молодого солдата. Тот сейчас живет одной лишь местью, не способен и не хочет воспринимать ничего больше. И ведь действительно способен добраться до них, спящих.
Но почему не тронул Ткачева? Играл в благородство?
Руслан завозился, вновь поднимаясь на ноги. Когда поднял глаза к лесу, то на склоне уже никто не стоял.
Нужно спешить к лагерю, нужно что-то предпринять!
Пилот похромал прочь из разбитого сарая, оставляя за собой след из комьев грязи и пучков прелой соломы. Нужно было спешить.
* * *Ливень обрушился неожиданно, пронзая дрожащую листву. С шумом ударил по деревьям, по траве, по спешащему человеку. Тяжело ворочались тучи, урча и разражаясь молниями. Содрогался воздух от ударов грома.
Июльская гроза накрыла Зону.
Старая наблюдательная вышка качалась и скрипела, угрожающе щелкая треснувшими опорами. Тонкие стены шалаша пока выдерживали непогоду, но и они начинали проседать и валиться на сторону.
Громов протопал по лужам мимо залитого кострища, смахнул с лица струи воды и сунулся под навес.
– Илья! Нужно перенести лагерь!
Ткачев лежал на спине, раскинув в стороны руки. Пальцы сгибались и разгибались с такой быстротой, словно он играл на испанской гитаре, лицо походило на застывшую маску, лишь открытые глаза глядели куда-то сквозь полог, наблюдая за чем-то невидимым.
– Илья! – Пилот упал на колени, положил руку на плечо друга, потряс. – Илья, очнись!
Ученый не реагировал, у него был очередной припадок. Но сейчас не было времени приводить Ткачева в себя, безумный солдат мог нагрянуть в любой момент. Руслан действительно боялся его, он видел, на что тот способен.
Пилот выскочил под дождь, нашел сооруженную когда-то волокушу. Подтащил к шалашу, переложил на нее ученого. Поразился, насколько тот стал легче, почти невесомым. Схватился за обмотанные тряпкой ручки и, напрягшись, поволок импровизированные носилки к болоту. У него была идея, куда можно спрятаться.
Грязь предательски разъезжалась под ногами, трава превратилась в скользкий лед. Руслан то и дело падал на колено, шатался и скрипел зубами, но тащил волокушу. Обогнул по кромке холма болото, настороженно оглядываясь и всматриваясь в серые росчерки ливня. Только бы успеть!
Холодный дождь растревожил Илью. Он не пришел в себя, но начал бредить, опять бормотать про линии и звезды. С каждым шагом тащить его становилось все труднее и труднее, будто кто-то подкладывал кирпичи в волокушу. Наконец Громов уперся ногами в землю, рыча пытаясь сдвинуть с места трещащие носилки. Не выдержал и оглянулся, тяжело дыша.
Руки ученого были вытянуты в сторону лагеря, почти скрывшегося за деревьями и стеной ливня. Скрюченные пальцы сжаты в кулаки, будто он держал невидимые вожжи. А по земле, за ними, тянутся ветки, полешки и мелкие камни, как стальные опилки за магнитом.
Громов уже не мог удивляться, в нем не осталось сил на изумление. Он лишь прошептал:
– Илья, отпусти.
Пальцы Ткачева вздрогнули, медленно разжались. Он сам, желтый как воск, задышал часто-часто и уронил ослабшие руки вдоль туловища.
В лагере с громким хрустом рухнула вышка, упав в сторону болота и похоронив под собой орешник.
В «порченый» лес он вошел с нужной стороны, обогнув канаву с мертвым сталкером. Возможно, единственный вариант миновать ловушки и прикрыться ими же. Теперь, с какой стороны ни подойди, всюду незваного гостя ждала смерть.
Только вот и им здесь находиться долго нельзя. Здесь сам воздух убивает, а почва так и сочится ядом. Но ночь, всего лишь ночь переждать.
Руслан быстро обрубил нижние ветки близлежащих елей, положив их на натянутую паутиной леску. Под импровизированный навес уложил бормочущего Илью, рядом высыпал артефакты.
– Во что они тебя превратили? – Громов посмотрел на лежащие объекты. Что, если выкинуть их подальше? Быть может, Илья и без них протянет ночь?
Только вот он видел спину друга. Не протянет.
Руслан буквально падал от усталости и голода. Пришлось найти еще немного сил и сделать копье, заострив длинный срубленный ствол молодой березки. Потом перетянул леской подступы, прикрепив кончик к пустым консервным банкам. Разводить костер даже не стал пытаться, просто уселся под ель, найдя место посуше, обхватил себя руками и дрожал от холода, стуча зубами.
Рядом бубнил Илья, путая слова и буквы, что-то про холмы, про глаза, про линии и звезды, про нити в лесу. Под его монотонную речь Руслан сам не заметил, как отключился, уронил голову на колени.
Ему снились белоснежные звезды, падающие из черного неба вниз. Вдруг небо превратилось в лицо Ильи, который улыбался и смотрел с интересом. Уголки губ внезапно поползли к глазам, слились с ними, разверзая черную пасть с зубами-линиями. Зазвенели деревья, разбиваясь как сосульки…
Громов дернулся и вскрикнул, пробуждаясь от ужаса. Не сразу понял где он, бегая взглядом по незнакомым деревьям. Потом разом все вспомнил, застонал от отчаяния и усталости.
Консервные банки, привязанные к леске, снова зазвенели и упали вниз, в траву. Вдалеке раздался издевательский смех.
Солдат пришел за ними.
Руслан поднялся, взял лежащее копье. Перевесил удобнее нож на поясе, чтобы был под рукой. Прислушался, осматриваясь по сторонам.
Ливень почти закончился, тяжелые, но редкие капли барабанили по листьям. В воздухе висела какая-то серая хмарь, будто легкий туман заблудился в лесу. Земля плохо впитывала воду, тут и там блестели обширные лужи.
И где-то там, среди дымки, корявых деревьев и черной травы, двигался тот, кто решил отплатить за жизни других. Двигался и пытался приблизиться.
Руслан снял охапку еловых лап, накрыл ими спящего Илью. Ученый успокоился, больше не бредил и не пытался двигать предметы. Он ровно дышал, укутанный в два одеяла, по лбу стекали залетные дождевые капли.
Со стороны канавы хрустнула ветка. Пилот отошел от спящего товарища, выставил перед собой копье. Мягко, с пятки на носок, двинулся в сторону звука.
– Я пришел.
Голос раздался неожиданно близко. Громов развернулся, готовясь к атаке.
Парень стоял в нескольких шагах и выглядел ужасно. В уцелевшей левой руке он сжимал треугольное армейское мачете. От пятнистой формы остались одни воспоминания, теперь куртка и брюки представляли собой рваное рубище неопределенного цвета, сквозь прорехи проглядывало синюшное тело. Вблизи наросты на голове казались еще больше, они наползали на лоб и на ухо, походили на черную кору.
– Только его не трогай, – пилот кивнул на ученого, встал между ним и солдатом.
Взгляд военного стрельнул за спину Громова, без интереса скользнул по полянке. Если он и искал Илью, то не увидел. Тем лучше.
– Может, поговорим? – предложил Руслан.
И еле успел увернуться от летящего в голову мачете, просвистевшего у самого уха. Следом налетел парень, отбил в сторону копье. Он был очень шустрый, очень ловкий. Его учили как выживать и как убивать. Сейчас он использовал все, чему научился.
