Андрей Мартьянов - Танец с Хаосом
– Фигляры, что ли, приехали? – прищурился Дастин.
На импровизированном подиуме разыгрывалось какое-то непонятное действо. Если судить по костюмам, актеры играли незамысловатую пьеску «для простецов». Три героя – развратная девица, монах и обманутый муж-рогоносец. Тема же – вечная…
Девица, указывая на возмущенного супруга, возглашала:
– Я проклинаю твой болтающийся член – он тошнотворен и морщинист до колен!
– Мадам, душа моя черна с тех пор, как Бог толкнул меня в ваш мерзкий двор! – Супруг пытался отбиваться от напора прелюбодеицы.
Далее актерка начала демонстрировать собравшимся все недостатки благоверного, сопровождая это настолько неприличным текстом, что мы с Дастином рты пооткрывали. Сюда же добавлялась крайне двусмысленная и столь же бесстыдная пантомима. От такой пьесы, пожалуй, покраснела бы даже лошадь ломового извозчика. А простецы хохотали.
Наконец вышел монах и принялся мирить развоевавшуюся чету, закончив свой монолог словами и телодвижениями, которые всякий нормальный человек квалифицировал бы как фрикционные:
– Неутоленный этот голод: очаг остыл, но жарок молот!
– Милые деревенские развлечения, – резюмировал Дастин и повернулся к какому-то рыбаку, в голос хохотавшему над пьесой: – Эй, приятель, а когда актеры приехали?
– Так они давно здесь, ваша милость, – ответствовал бородатый селянин. – Принцев наперсник, господин Горацио, изволили приехать из Виттенберга и привезти труппу для развлечения высокородного Гамлета. Дней пять народ веселят…
– Вот как? – крякнул мой напарник. – Значит, пять дней.
Дастин нахмурился, а я так и не понял, чту именно омрачило его чело.
– Идем в замок, – сказал он. – Ночь будет тяжелой.
* * *Если вы никогда не бывали на побережье Северного моря, а конкретно – на пляжах пролива Каттегат, тем более – поздней осенью, то потеряли вы немногое. Еще находясь в Доме, на Афродите, я порылся в файлах Навигатора и выяснил, что летописный Эльсинор Шекспира есть не что иное, как современный Хельсингер, довольно крупный город в Дании. Хозяин, судя по всему, при очередном терраформировании Афродиты, вызванном необходимостью поставить грандиозные кулисы для нового спектакля, учел любые мелочи. Пятьдесят шестой градус северной широты – это вам не солнечный Крым. В нескольких километрах напротив – побережье Скандинавского полуострова, волны в проливе огромные хотя бы потому, что здесь сталкиваются Атлантическое и Балтийское течения, где-то севернее бушует огромный водоворот Мальстрима, резкий ветер несет обжигающие соленые брызги и весьма зловеще воет в камнях и меж зубцами башен, редкие факелы бросают неясные грязно-оранжевые тени на черные валуны, несутся по небу рваные облака… Я не удивился бы, узрев парочку валькирий, пролетающих куда-нибудь по своим делам. В общем, самое время и место для появления призрака, а уж тем более такого знаменитого, как Тень Отца Гамлета.
Чего только не вытерпишь ради истины. Несмотря на меховой плащ, я продрог мгновенно, а Дастин меня успокаивал – мол, пройдет полночь, то есть время, когда всякое уважающее себя привидение являет миру свой загробный лик и одаривает живых мрачными истинами, и потом Розенкранц с Гильденстерном благополучно вернутся в замок. В замок, где их ждет горячий пунш и припасенная днем баранья лопатка. Главное – оказаться свидетелями явления призрака.
– Надо было взять с собой из Дома инфракрасный бинокль, – не уставал жаловаться я. Сидеть за камнями, нагромождавшимися у ворот Эльсинора, было холодно и противно. Вдобавок начал накрапывать мельчайший ледяной дождик, влага проникала за шиворот, в рукава и сапоги. – Скажи, зачем нам выяснять тайны датского королевского рода, когда эти тайны общеизвестны и Билли Шекспир растиражировал их по всему миру, от Шпицбергена до Новой Зеландии? Сколько времени?
– Без десяти двенадцать, – просипел Дастин из-под капюшона. – Представление скоро начнется. Я уверен – нас ждут потрясающие открытия! Все идет к тому.
– Все идет к воспалению легких, – пессимистично предположил я и заткнулся, хлюпая носом. Через несколько минут мы заметили, как створка ворот приоткрылась и на площадку перед замком выбрались четверо.
– Ага, вот и действующие лица, – тихо сказал напарник, хотя из-за рева ветра мог говорить и нормальным голосом. Все равно никто не услышал бы. – Те, что повыше, с алебардами и в шлемах – Марцелл и Бернардо, ребята из местной службы безопасности, я с ними сегодня познакомился. Факел в руке держит… не различу. Если не Гамлет, значит, Горацио.
– Где призрак? – выдохнул я. – Пора бы…
– Говорю тебе: подобное действо всегда обставляется с максимально достоверными театральными эффектами. О, слышишь, куранты бьют? Один, два… пять… двенадцать! Вот он! Ух ты! Красиво!
Абсолютно беззвучно из темноты, с уводившей к подножию скалы дороги, к воротам подошел тот, кого мы все ожидали. Черный, как ночь, плащ, бьющийся на ветру, доспехи играют бликами от факелов, закрытое забрало шлема, а поступь настолько царственная, что никакой индюк не сравнится. Я почти поверил, что перед нами настоящая Тень Отца Гамлета. Доспехи сверкали чересчур неестественно, да и двигался он как-то… замедленно.
У ворот обозначилась небольшая сумятица, и в наш закуток донесся яростный рев, принадлежавший принцу:
– Я пойду! Не держите! Марцелл, прочь с дороги!
Призрак отчетливо манил Гамлета за собой.
– По сценарию, – шепнул Дастин, – остальные останутся возле замка. Сейчас быстро идем за Гамлетом. Главное – незаметно и тихо.
– Он нас не заметит, – уверенно ответил я. – Слишком уж ветренно, да и парнишка, по-моему, излишне напуган. Он будет видеть и слышать только призрака. Уходят, давай за ними!
Вниз, вниз, короткими перебежками, прячась за валунами. Дорога спускалась к самой воде пролива, под скалу. Два авантюриста, Розенкранц и Гильденстерн, так и не выяснившие, кто из них кто, втихомолку поспешали за привидением и принцем Датским.
– Как они при таком шуме будут разговаривать? – пыхтел Дастин, мрачно поглядывая на волны прибоя. – Или придуман какой-то особый спецэффект?
– О чем ты?
– Тише, остановились! Смотри и запоминай!
– Господи Иисусе… – только и сказал я.
Призрак заговорил. Поразительно, но голос Тени, как мне почудилось, исходил отовсюду – от камней, скалы, из моря, с небес! Чертовщина! Принц, и это было заметно даже в темноте, смертельно побледнел.
– Доверься мне всей душой! – впечатляюще проревел призрак. Голос резонировал, раскатывалось эхо… Ответа Гамлета было почти не слышно. Последний пробубнил что-то невнятное наподобие: «Внимать тебе – мой долг» и отступил на пару шагов. Наверное, испугался. Я бы на его месте тоже испугался – такие спектакли не каждый день увидишь. Далее беседа между любящим, но мертвым, отцом и почтительным, однако насмерть перепугавшимся сыном шла по наезженному сценарию. Призрак, как и положено, провещал о злодейском убиении посредством вливания в ухо летальной дозы сока белены, Гамлет пораженно переспрашивал, а мне отчетливо слышалась некая фальшь… Создавалось ясное впечатление, что речь привидения складывается как будто из нескольких голосов. Ничего не понимаю! И почему, любопытно, ткань плаща Тени хлопает на ветру?
– …Прощай! Прощай и помни обо мне! – Призрак завершил речь, как и положено по пьесе. Гамлет со всех ног рванул наверх, к воротам, я было дернулся, но Дастин ухватил меня за плечо железными пальцами:
– Нет! Гамлет нас не интересует. За призраком, быстрее! Быстрее, говорю! Надо успеть его перехватить!
Привидение довольно быстрым шагом удалялось в сторону поселка, что, на мой взгляд, было не совсем адекватно. Если призрак вылез из могилы, то он должен направиться к королевской усыпальнице. И зачем ему вообще куда-либо уходить, когда он может запросто раствориться в воздухе?
Дастин меня обогнал, а я, поскользнувшись, едва не вывихнул лодыжку. Прихрамывая, я добежал до поворота и…
Престранная картина. В темноте передо мной стояли две фигуры. Напарник с обнаженной шпагой, упертой в грудь Тени Отца Гамлета, и самая Тень, которая как-то не очень уверенно пыталась запугать Дастина страшными карами, громами небесными и адской бездной. Поза у Тени была напряженная и растерянная.
Я подобрался сзади, глянул на напарника и, повинуясь его взгляду, аккуратно вынул нож и приставил к спине привидения. Тень ойкнула и внезапно заговорила по-человечески:
– Ваша милость, да что вы? Зачем же так? Я все объясню, честное слово!
– Шлем сними, – потребовал Дастин. Приказ немедленно исполнили. Под шлемом оказалось вполне человеческое лицо с черной окладистой бородищей. Дастин подошел, презрительно хмыкнул, дернул Тень за бороду, и таковая немедленно отвалилась.
– Доспехи картонные или из папье-маше, – констатировал Дастин, потрогав нагрудник. – А блестят так хорошо благодаря фольге и толченому стеклу. Ну что, морда, объясняться будем прямо здесь? Или прогуляемся к королю? Клавдий очень заинтересуется мятежниками, настраивающими пасынка против трона и правящего монарха… Чего молчишь, фигляр?
