Вадим Еловенко - Владыка Ивери
– Вы правда хотели в меня стрелять?
Я не сообразил сразу, о чем она говорит, и потому откликнулся первым Игорь:
– Да мы вообще удивлены, как вы до сих пор живы и почему вас в детстве из рогатки не прибили.
Не обращая на Игоря внимания, Катя повторила вопрос:
– Правда? Ведь именно вам я ничего не сделала… Наоборот, я искала спасения у вас…
Я, немного подумав, кивнул, и Алекс посмотрел на меня по-другому. Помолчав, он не выдержал и выпалил мне вопрос, который я ему задал в самом начале:
– Зачем?!
И я ответил честно. Точнее, как мог честно:
– Чтобы она не плодила таких, как вы, Алекс, идиотов вокруг себя. Оболваненных ее чарами и идущих на смерть ради нее. Вы же предали не Эскадру. Не ВКС. Вы, спасая их, предали миллиарды людей, которые не хотят жить в таком мире, какой эти господа желают построить из хаоса и крови. Может, они не хотят жить под сенью Короны. Но уж точно они не желают мира на крови. Вы как тот оболваненный шахид. Я вам буду рассказывать, как ее люди расстреливали в переходах девочек-пилотов, а вы будете снисходительно смотреть на нее или, что еще хуже, оправдывать ее тем, что это не она стреляла. Она тоже стреляла. Штурман с «Торнадо» – далеко не первая ее жертва. Помните новость пятилетней давности, шокировавшую всех? Про «Легенду»? Да, Алекс, взорванный лайнер с детьми – это тоже именно она. О! По глазам вижу, вы вспомнили ее настоящие имя и фамилию. Да, именно она под видом воспитателя в рюкзачках детей пронесла составляющие заряда и установила его рядом с главным компенсатором. А сама спустилась с орбиты лифтом, никем не задержанная. Ну, и когда «Легенда» отчалила… В общем, заряд сработал, когда лайнер начал ускорение. Все живое в бульон превратилось. Вы съемки видели? Целые палубы, затопленные тем, что раньше было людьми. Как вам ваша любовь, Алекс? Понимаете, на что ваша слабость обрекла человечество? А хотите страшное откровение… Давайте я сейчас спрошу ее, остановится она или продолжит дальше? Знаете, что она вам ответит?..
– Я уже остановилась, – сказала тихо Катя.
Думаете, я один удивленно на нее посмотрел? Нет, все повернулись к ней. И недоверия к ее словам не было только у Алекса, а все остальные криво ухмылялись. Даже ее сторонники. Алекс был единственным, кто, наверное, верил ее словам без намека на сомнение.
Я не мог не улыбнуться:
– Давайте не будем врать. Здесь все свои. Даже на Ивери вы умудрились вести агитационную работу с моими подданными. Я лично видел и слышал.
Она пожала плечами и сказала:
– Я уже остановилась… – Помолчав, она добавила: – Когда я убегала от вас… от вашего прицела, я молила бога, чтобы он дал мне шанс… И я обещала научиться жить в этом мире, не пытаясь создать свой.
– Какого бога! – не выдержал я. – Да вы ни в кого не верите. Разве что в дьявола!
Она поморщилась и замолчала, не желая оправдываться. А я не мог удержаться и сказал:
– Из всех этих оболваненных вами и вам подобных только Алекс заслуживает милости бога. И то потому, что еще ничего не совершил такого, что не прощалось бы им. А всех остальных можно к стенке ставить…
– А вас? – спросил меня «десантник».
Я замолчал. Это было как в том кошмарном сне, когда кто-то вопрошал меня о моих делах и спрашивал, какую кару я себе думаю назначить за них. Но у меня были аргументы. И я даже собирался их высказать, но – не судьба…
Огромный навигационный экран иссиня-черного цвета ожил, и ярко-белые английские буквы поползли по нему. Слова из-за такой контрастности немного раздражали, но мы читали, пытаясь вникнуть в суть.
«Ничто не вечно, – философствовал на экране Орпенн. – Все подлежит разрушению. Стоит ли наказывать того, кто разрушил раньше срока. Ответ?»
Не поняв с первого раза, мы перечитали.
«Ответ?» – требовательно появилась следующая надпись.
– Как мы ответим, если до клавиатуры не дотянуться! – сказал один из тех, кто сидел ближе всех к экрану.
Я понял, что Орпенну и не надо наших набранных руками ответов. Полагаю, он бы мог и из мозгов считать.
– Да, – сказал я вслух. – Его стоит наказать. Если это создал не он.
– Согласен, – сказал вслух Игорь. – А некоторых, даже если это они создали…
Вы удивитесь, но все согласились с теми или иными поправками, что такой достоин наказания.
Когда последнее «да» прозвучало, появился следующий вопрос:
«Человек, отнявший жизнь человека, защищая себя. Стоит ли наказывать его? Ответ?»
На этот раз прозвучало дружное «нет» без всяких поправок. И немедленно экран выдал следующий вопрос:
«Закон и справедливость. Как поступить можно? Законно, но несправедливо или справедливо, но незаконно? Ответ?»
У-у-у… Это Орпенн зря затеял, он просто не знал, с кем связался. Ему пришлось раз пятьдесят потребовать «Ответ?», прежде чем демагогия на бородатую тему закончилась в рубке.
Я ответил честно, что не знаю. Другие что-то мямлили, какие-то ненужности говорили. Я даже не уверен, что Орпенн понимал хотя бы половину. Но его удовлетворили и такие ответы.
Дальше было просто забавно. И страшно.
«Всем вам будет введена программа. Цель программы будет для вас неизвестна. Программа будет опасна для всего человечества. Вы, те, кто понесет ее в себе, будете опасны не меньше. Никто, кроме вас, не будет знать о ней. Если кто-либо узнает о цели программы, программа убьет узнавшего вашими руками. Этим кто-то могут оказаться близкие вам люди. Кто желает умереть немедленно, не принимая программу? Ваше желание будет исполнено».
Сказать, что мы были в шоке… Вы все равно не оцените! Орпенн же ни разу не давал повода усомниться в нем. Он бы сделал, что говорил. И мы испугались. Чтобы оценить этот страх, надо было побегать в наших с Игорем шкурах, когда ты что-то делаешь, позже абсолютно этого не помня.
Мы молчали, не спеша давать ответ. Наверное, просто сильно хотели жить. А вот остальные чуть ли не застонали в голос. Программинг мозга человека существовал и на Земле. Ему было уже лет сто, если не больше. Там, конечно, был не такой быстрый процесс, как это Орпенн вытворял. Но за недельку программинга человека можно было сделать вполне послушным автоматом, четко знающим свои задачи и не думающим ни о чем, кроме них. А можно было, не трогая личность, вложить программу на низкий уровень, чтобы она сработала только после конкретного внешнего сигнала.
Все молчали, с тоской переваривая вопрос на экране. И Алекс, как громом пораженный, и тот десантник, что стал лидером группы мятежников. И Катя. Такая молодая… на вид.
«Ответ?» – прочитали мы запрос на экране.
Кому-то надо было отвечать первым. Первым ответил маленький пухлый человек, что забился в кресло связиста и почти не участвовал в разговоре.
– Я согласен. Думаю, наши спецы смогут снять программу.
– Ты идиот и без программы, – сказал без грубости Игорь. – Ясно же написано – ты убьешь любого, кто узнает о ее сути. А деактивировать программу, не докопавшись до сути, невозможно. Старая аксиома.
Мужчина ответил, пожимая плечами:
– Я все равно согласен на программу. Глупо дохнуть тут, когда есть шанс спастись.
Вслед за ним ответило большинство из тех, кто сидел в рубке. Они были согласны на все, лишь бы выбраться и быть живыми. Не ответили только мы четверо: я, Игорь, Катя и Алекс.
«Ответ?» – не унимался Орпенн.
– Я не буду отвечать, – заявил Игорь. – Мне абсолютно по фигу.
Я хмыкнул, посмотрев на товарища. И сказал:
– Прикинь, как сейчас Орпенн задумался, пытаясь понять твой ответ.
Раздались нервные смешки.
«Ответ?» – появилась надпись, и смешки стихли.
– Я согласен, – сказал я и, добавляя, попросил Игоря: – Если тебя после твоего «по фигу» оставят в живых… не выпускай меня с Ивери. О’кей? А тебя Ролли не выпустит. Но если что… то ты понял. Вдовой Ролли недолго ходить будет. У твоей дочери будет прекрасный отчим.
– Подонок, – усмехнулся Игорь.
– Согласен, – кивнул я и посмотрел на Алекса.
Можно мне не верить, но я уже догадывался, что он скажет. Я только не думал о том, что они скажут это вместе. Катя и он.
– Нет. Я не приму программу, – сказал наш горе-любовник.
– Я тоже не хочу так, – сказала Катя.
«Выбор сделан», – успел я прочитать на экране.
Темнота стала сгущаться вокруг нас.
– Стой, мутант! – заорал Игорь, понимая, что нас сейчас, как это положено по жанру, снова вырубят. – Скажи, что в той фигне было на Ивери! А то мы сами от любопытства передохнем и без твоей программы!
Ну конечно, ему не ответили. Я бы удивился, если бы Орпенн снизошел до объяснений…
Анальгетики нам не помогали и через три часа после пробуждения.
Мы, кое-как дотащившись до Тиса, заперлись в башне бога и там глотали все, что могло снять боль. Даже снотворного объелись в надежде, что нас вырубит, пока голова не пройдет.
Только спустя пять часов на нас сразу навалились и сонливость, и пьянящее ощущение свободы от боли. Но спать нам не дали. В дверь с грозными криками стучалась Ролли, и Игорь, не выдержав, сходил открыл.
