Рокировка с прошлым - Александр Андреевич Лобанов
– Только непонятно, для чего Иммунному знание о силе? Уничтожить владеющих силой? Разобраться с возможностями Иммунных? Добавить, расширить или исправить свои умения? Если поймем, то приблизимся к поимке маньяка, – робко заметила Лорн поежившись.
– Это не столь важно. Главное, при достижении успеха его запомнят не как безумного мясника, а как великого первооткрывателя и ученого. Именно ученые и создают новую мораль общества.
– Гадость… – такое ощущение, что парень сейчас либо плюнет мне в лицо, либо вызовет на дуэль, за оскорбление чувств… скорее всего, блюстителей порядка. – Хорошо, что есть закон. Именно он отличает хорошее от плохого!
– Ваша правда. Но для объективности не стоит забывать: одно убийство в месяц – не столь гадостно, при условии спасения сотен и тысяч жизней в перспективе. Прикрываемое же законом… Аристократы, представители Конвентов, Императорский Двор, суды – как думаете, сколько людей, чтущих закон, действием или бездействием, уничтожают добро и нарушают мораль?
– Ваши слова неправильны!
– Мальчики, а мне всегда казалось, совокупность уровня беззащитности жертвы и важность конечной цели преступника определяет меру вины, – храбро вклинилась Лорн, до того с приоткрытым ротиком слушавшая нас.
Мы с Ундерком переглянулись и невольно улыбнулись наивной попытке девушки нас примирить. Затем поймал себя на мысли: что я вообще несу? Оправдываю действия маньяка-садиста! При этом пользуюсь чужой логикой и чужими словами? Вот только стоило взглянуть сквозь призму собственных слов на происходящее, как пришло понимание, откуда тянется логическая нить действий.
– Все возможно, – с максимальной доброжелательностью решил отступить. – Просто пытаюсь глядеть на ситуацию критически – с разных точек зрения, не только из рамок догматов. Безумие – разновидность самообмана, когда человек отрицает социальные нормы. Косность ума – антагонизм безумия, но столь же опасна, ибо отрицает чужое мировоззрение.
На лестнице раздался топот. Мы дружно обернулись к выскочившему околоточному:
– Господа Пространственики, мадмуазель Временщица, происшествие! Пожар в Большом Цирке! – кивок за край крыши на одну из особо ярких точек, над которой сгущался черный дым. – Подозревают провокацию Иммунного. Переброска сил в ту область. Господин Пространственник, Текарий Павлов уже там. Перед отбытием он хотел вас видеть, у него имеется задание.
– Что же, поспешим, – поднялся.
Воспоминание о нужном месте всплыло в памяти так же, как и наше положение относительно оного. Под легкий укол боли создал марево. Ундерк удостоился чести помочь Лорн.
Глава 4. Безумие и верность. Часть 4.
Везет мне в последнее время на пожары. Вот и этот удался на славу. Языки пламени танцевали, вырываясь из дверей и многочисленных окон округлого здания, словно исполинский багряно-оранжевый спрут высовывал щупальца из клетки. Праздничные краски фасада закоптились, почернели и потрескались, собственно, как и белый камень колон. Несколько сот квадратных метров, десятилетиями наполненные радостью, весельем и смехом, корчились в судороге последнего выступления. К счастью, в прямой видимости от цирка находился канал, и, воя сиреной, приближалась баржа огнеборцев.
С подветренной стороны завис дирижабль и мощным прожектором подсвечивал край крыши, куда не добралось пламя, и где стояли люди, крича и размахивая руками. Рядом с ними то и дело открывались Пробои, и Постранственники забирали людей вниз. Вокруг пожара уже вырос стихийный лагерь, захвативший как пространство улицы, так и ближайшие лавки. Однако пляска теней в зареве пожара не позволяла различить детали. Лишь слышались крики боли и приказов. За ограждением же рокотала лавина эмоций жадной до зрелищ толпы, готовой захлестнуть островок разумности при первой слабине.
Мы стояли на углу улицы, у здания галантереи. До места действия, а значит, и людских полчищ, около квартала. Лезть в эпицентр не спешили – у каждого свой предел выносить тьму, зачем попусту портить душевное здоровье? Найти Текария Павлова – задача ответственного практиканта.
– Не волнуйтесь, молодой человек, мы с места не двинемся без вашего распоряжения, – заверил Ундерка, получив в ответ вымученную, но благодарную улыбку. Веснушчатый Пространственник помедлил миг, затем исчез в Пробое.
Развернулся к Лорн. На сердце много глупых вопросов. В приоритете один, если хочу понять:
– Мадмуазель Лорн, вы обманули меня. Вы назвали это болезнью – созависимость. По-моему, вы банально любите друг друга. Искренне. Самоотверженно. И самозабвенно. Потому готовы на все ради друг друга.
– Откуда такие мысли, Юрий? Неужто ситуации не хватает драмы?
– Не подумайте, я не шучу. Не забывайте, я ваша маска, а маски видят истинные лица.
– Рада, что наши взаимоотношения с Реймом заставляют окружающих верить в эту милую сказку про любовь. Однако повторюсь: мы не возлюбленные, мы даже не друзья, мы нечто большее – союзники. Любовь и дружба основаны на чувствах, и это… сложно. Союзничество – симбиоз разумов.
С треском обрушилась крыша. Снопы искр, волна жара и обломки заставили людей с истеричными криками отступить от здания. Пламя с ревом взвилось в хмурое небо, пытаясь прожечь полог туч.
– Однажды, когда я сопливой девчушкой жила в работном доме, меня посетило сновидение, – флер печали укрыл лик девушки. – Очень странное сновидение, содержание коего не важно. Главное, во сне присутствовал человек и Чувство, связанное с ним… да, Чувство с большой буквы, незнакомое мне. Я очень хорошо запомнила Чувство и возвращалась к нему, когда становилось особенно тяжко – оно всегда помогало укрепить силы и улыбнуться. С возрастом так и не удалось встретить в реальности Чувства… или человека, способного его подарить. Зато удалось раздробить Чувство на более мелкие, более понятные компоненты: спокойствие, защищенность, взаимопонимание, приправленное теплом где-то в самой сердцевине существа…
– Любовь… – поморщился от того, насколько высокопарно получилось.
– Истинно так, – Лорн говорила о высоком не просто естественно, но даже с легкой иронией: – Слышала, каждый описывает любовь, как «то, что желает видеть в партнере и что хотел бы дать ему». Тогда я поняла, что не смогу никогда полюбить, ибо основополагающая составляющая моей любви – уверенность в человеке рядом. Не просто уверенность, но непоколебимая… Нет! Стопроцентная!.. Тоже не то! «Абсолютная»! Высшая степень того, что может обозначать это заезженное
