Рокировка с прошлым - Александр Андреевич Лобанов
– Необходимо продолжать. Ты оказался прав, Рейм на данном острове. Чувствую. За Текария не беспокойся, он не помешает.
– Да будет так, – решил не мешать планам юной леди, после чего продолжил вслух для Текария: – Коллега, мы приносим извинения за вмешательство и отвлечение от дела. Вот только раз наши планы на вечер пошли прахом, мы готов выказать содействие в рамках своей компетенции.
– Помочь? Вы… – Текарий сжал переносицу, чуть приподняв очки. Он колебался. Ему явно претила эта идея. Однако долг вкупе с логикой говорили об обратном.
– Считаю, это окажется куда веселее, нежели променад, обещанный вами, господин Юрий, – Лорн тихо хихикнула. Мельком отметил, насколько мимика девушки выразительна, никаких слов не надо, чтобы играть. Да, я не люблю и не умею лгать, но и другим мешать не собираюсь.
– Как понимаю, господин Рейм занят на службе? – Текарий мазнул по девушке взглядом. Сделал какие-то выводы и назидательно продолжил: – Мадмуазель Лорн, должен отметить, это может оказаться весьма опасным предприятиям для юной леди. Полагаю, ваш напарник окажется крайне недоволен, если в развлечениях вы позволите себе лишнего.
– Простите… Просто подумала, в сопровождении Пространственника… – Временщика опустила очи… вернее, повязку долу. Тем она показывала раскаянье в несдержанности и глупости, сожаление относительно вмешательства в речи старших мужчин, и вообще она более не смеет слова молвить.
Приняв выражения покорности как должное, взгляд Текария вернулся ко мне. На сей раз он оказался не столь пристальным. Похоже, суммарный уровень нашего могущества после переоценки оказался пренебрежимо малым.
– Коллега, вы же не откажетесь от дополнительных сил? Мы всегда рады учиться и помогать более опытным, – капля лести еще никогда не мешала.
– Конечно. Будете в резерве. Ундерк! – веснушчатый паренек проявился мгновенно. – Поможешь, согласно третьему пункту четвертой главы «Устава». Не отходи от госпожи Лорн и господина «Светоча» больше чем на десяток шагов, головой отвечаешь! – волна жара прошлась по телу от невзначай брошенного прозвища. Кулаки начали сжиматься…
– Будет выполнено в лучшем виде, мэтр Текарий!
– Не сомневаюсь. Надеюсь, коллега, на сей раз нет претензий относительно покидающего меня практиканта? Или чего-то еще? – Мефи впился зубами мне в ухо. Волна боли заставила отступить яростное напряжение. Сумел ломано улыбнуться. – Нет? Прекрасно! Если понадоблюсь, то я там… – Текарий неопределенно махнул рукой и, более не обращая на нас внимания, удалился в эпицентр столпотворения.
– Господин Юрий. Мадмуазель Лорн. Мое глубокое почтение. Наслышан, – мне почтительный поклон, а вот Лорн достался галантный поцелуй кончиков пальцев. При этом внутреннее пламя окрасило лицо юного Пространственника, забавно контрастируя с прилизанными назад русыми волосами.
– Господин Ундерк, обрисуйте ситуацию, – от моего голоса парень вздрогнул. Щелкнул каблуками и затараторил отрывистыми очередями. Из его речи удалось узнать:
Пять дней назад получили сообщение о пропаже юной леди Маниян. Исходя из обстоятельств похищения и физических данных особы, сделали вывод – работа Иммунного. В последующие дни провели розыскные мероприятия, не принесшие результата. Исходя из почерка Иммунного, тело должно было появиться на пятый день – сегодня. С полуночи по Агемо развернул блокпосты и усилены меры безопасности.
В тридцать два часа сорок минут пришло сообщение о беспорядках на Бархатном Острове. Группа усиления отправилась на место происшествия. Свидетели говорили о молодом человеке, которому стало плохо на выходе из пневмометро. Он рухнул на пол. Вроде бы плакал и орал от боли. Ему попытались помочь, но он кричал, чтобы его оставили. Когда ему не подчинились, то открыл стрельбу из револьвера. Шальной выстрел сбил одну из люстр, та рухнула на толпу. Несколько десятков раненых. Трое придавленных, в тяжелом состоянии, но Последние успели вовремя. Погибших нет. В суматохе подозреваемый скрылся.
Через четверть часа пришло еще одно сообщение – владелец «Садов Предтечи» на обходе, перед открытием заведения, обнаружил леди Маниян…
На этом парень сбился, слегка побледнел, сглотнул, но продолжил:
– Обнаружил леди Маниян на крыше в форме работы Иммунного. После этого со всего Агемо силы переброшены на Бархатный Остров для облавы. Перекрыты все пути сообщения.
– Так она на крыше? – заинтересовался я. – Проводите?
– Как пожелаете! – Ундерк, не мешкая, двинулся к одной из лестниц. Очевидно, парень хотел поразить меня исполнительностью либо просто опасался. Забавно. – Только должен предупредить: зрелище… в газетах приуменьшают.
– Даже так? Тогда прошу, подождите у выхода и позаботьтесь о моей спутнице. Лорн, дорогая, надеюсь, не возражаешь, если оставлю тебя на минутку?
– Что ты. Если этот милый господин расскажет, кто же такой Иммунный? – точно выверенные порции любопытства, страха и восхищения. – Уже наслышана про этого негодяя, но никто не говорит, в чем его преступления. Вы ведь не откажете страждущему сердцу? – невинная улыбка юной леди могла растопить льды Глайсиса. Парень же… Хорошая игрушка попалась девушке.
Оказавшись на крыше, пройти к месту происшествия оказалось несложно. Аккуратно сервированные столики. Резные стулья. Тенты от дождя. Почти полное отсутствие людей, лишь те, кому положено по службе. Я остановился у заграждения, с содроганием и отвращением разглядывая…
Девушка… хотя нет. Это уже не девушка, а тело… Снова не то! Правильнее – кукла. Еще вернее – марионетка с обрезанными нитями!
Она стояла на коленях. Спина сгорблена, плечи опущены. Одежда порвана, заляпана грязью и опалена, но крови нет. Лишь запах… скажем так, естественных выделений.
При этом лицо бледное с заострившимися чертами, словно высечено небрежным ударом резца из белого мрамора. Сходство разбивают синеватые припухлости под глазами и клоками торчащие волосы – крайняя степень истощения.
Хотя по другой причине взгляд, помимо воли, соскальзывает с девушки через считаные секунды – невозможно выдержать вида судороги, перекосившей лик жертвы. На одной половине застыл осколок кривой улыбки, больше похожий на оскал, откуда стекает тонкая струйка слюны. Вторая половина – сжатые в линию губы, с кровавыми пузырями из-за того, что кукла жевала собственный указательный палец.
Сильнее всего выделялись глаза… Правый зрачок расширен, полностю заполняя радужку. Левый сжался в почти неразличимую точку. Подобное сияло из ставших алыми белков. Возникало чувство, словно кукла смотрит одним глазом на меня, а вторым – в никуда и одновременно вглубь себя. Вот только куда бы ни устремлялся взгляд, в нем читались боль, отчаянье, безысходность, страх, почти животный ужас, а также… абсолютная, всеобъемлющая пустота.
Иммунный во всем великолепии: не одной раны, кроме сломленного разума. В Агемо четверть постояльцев
