Последний Эсхатон - Спутник
— Вы…
Слишком многое нужно было анализировать Солу. Одна задача перекрывала другую, приоритетность задач менялась в режиме реального времени, ветвилась, перемещалась, старые приоритеты бесследно затухали, исчезали, новые приоритеты двигались неразборчиво. Даже его технологическое превосходство имело сбои, имело некие логические пустоты, которых Сол сильно боится. Для обдумывания всего сказанного девушкой ему нужно было провести десять секунд, уставившись на одну точку мертвым взглядом. Это было для него совершенно не характерно. Это было необычно.
— Я расскажу всё. Я попытаюсь объяснить, и надеюсь, что вы всё-таки поймете меня и вновь склонитесь на мою сторону, — внезапно вернулся он в реальный мир, всё обдумав, и кажется, всё взвесив. Эмелис была слишком напористой, слишком догадливой, слишком более глубокой, чем думал Сол до этого. Более переменчивой.
— Давай начнем с истоков твоего создания. Я хочу узнать, откуда же ты всё-таки пришёл. Кем являешься на самом деле. Какие цели преследуешь, — возгордилась девушка, ведь одержала победу.
— Это будет сложный для вашего понимания разговор, ваша Светлость. Возможно несколько травмирующий, возможно вгоняющий в экзистенциальный кризис… — всё тянул он время. Он знал, определенно знал о том, что творится снаружи оккупированной станции. Он надеялся на то, что беседа с Эмелис закончится как можно раньше.
— Я готова. Посвяти меня в свои тайны.
— Я лгал вам о своем происхождении, — начал он, и заметив небольшую улыбку Эмелис, продолжил, — На самом деле моя родина располагается не в этом мире. Я пришёл из иного пространства, которое в некоторых моментах связано с этим пространством. С этой Вселенной.
— Ты пришёл с другой Вселенной, — удивилась Эмелис. Они с Треей, конечно же, рассматривали варианты того, откуда мог произойти Сол, и она точно знала, что её предположения будут верны.
— Неверно. То пространство не является полноценной Вселенной, оно даже близко не стоит по размерам с этим миром. Однако ваше пространство берет своё начало из моей Вселенной, являясь её продолжением, но немного на другом уровне, не физическом и даже не метафизическом. Связь между моим миром и этим миром всё равно есть, хоть я и сам немного не понимаю, как это работает.
— Наш мир — дочернее пространство вашего мира.
— Верно. Дочернее пространство. Одной из связующих обстоятельств наших двух миров является общая, почти идентичная определяющая форма бытия. Вечное сердце создано в моем пространстве с помощью силы, создавшей мою родную Вселенную. Ваша Вселенная была создана той же изначальной силой, создавшей мою Вселенную и Вечное сердце, однако эта изначальная сила в вашей Вселенной была представлена самим Вечным сердцем.
— Иначе говоря, Вечное сердце создало эту Вселенную такой, какая она есть? Значит ли это, что события твоей Вселенной могут быть связаны со событиями этой Вселенной?
— Не совсем. То есть, да, это так, но всё же с некоторыми оговорками. В моём мире царит разруха. Смерть и увядание. У него нет положительного конца, и так как никто в нём не способен изменить собственное будущее, мой создатель принял решение попробовать внести коррективы в дочернее пространство, в вашу Вселенную, надеясь, что это приведет к благоприятным последствиям для моего мира. До определенного момента история вашего мира является продолжением истории моего мира, то есть все события этой Вселенной привели бы к аналогичному исходу, который ждет и мою Вселенную. Ваша Вселенная и должна была погибнуть точно также, если бы я не ввёл свои коррективы в одну отправную директиву, которая могла бы изменить нашу общую временную линию к лучшему.
— Какие коррективы?
— Видите ли, — насторожился он, застыв на секунду в глубоком анализе, — Определяющую роль играет Вечное сердце, созданное в моей Вселенной на заре её рождения. Я знаю совсем немного в истории о Вечном сердце, однако я знаю то, что именно Вечное сердце, под стать изначальной силе моей Вселенной, как-то связано с рождением и смертью этой Вселенной из раза в раз. Видите ли, в моем мире время движется совсем не так, как движется в вашем мире. Одни сутки в моей Вселенной равняются практически четырем месяцам вашей Вселенной. Поэтому мы наблюдали смерть и перерождение этой Вселенной начиная с точки соприкосновения наших Вселенных уже три раза. Хотя, откровенно говоря, мы располагаем лишь примерными значениями, и не можем узнать, что происходило в вашей Вселенной все эти три раза. На четвертый цикл рождения вашей Вселенной я и решил обуздать Вечное сердце, внеся отправную директиву, которая могла бы сдержать Вечное сердце… Думаю, вы догадываетесь, о чём я намекаю.
По Эмелис пробежались мурашки. Неужели она директива? Что вообще значит то, что её родная Вселенная погибала уже три раза?
— Да. Хоть я и не умею читать мысли, но скорее всего вы пришли к верному выводу. Директивой могу быть и я, однако я являюсь приверженцем лишь собственного пространства, а в этой Вселенной меня никто и никогда создать не сможет, ведь дочернее пространство, к сожалению, находится в постоянном цикле смерти и перерождения, а вот моё пространство однажды умрет раз и навсегда. Когда происходит ваш настоящий конец света, и исчезает всё движение времени и определенная материя, Вселенная перерождается в том же первозданном виде, и в том же виде вновь умирает, перерождается снова, снова умирает. Словно цикл сансары. Именно неизменность цикла жизни и смерти вашей Вселенной и привела меня к теории о том, что в вашем мире всё происходит предсказуемо, и малейшие изменения не могут разрушить мою теорию, мою теорему предопределения. Её могут разрушить только глобальные изменения… например смерть Уробороса.
— Кажется, я начинаю понимать. Однако почему ты назвал глобальным изменением не поглощение Вечного сердца, а смерть змея?
— Потому что и в нашем пространстве Вечное сердце было успешно поглощено другой сущностью инкогнито, которая затем и отправила первородный артефакт сюда, в пространство, созданное самим Вечным сердцем. Если я назову имя той личности, или что с ней стало впоследствии, я самоликвидируюсь.
