Дэн Абнетт - Сожжение Просперо
— Кто это сделал со мной? — спросил Хавсер.
— Тот, кто развивал твои естественные способности, Каспер, — сказал Фульгрим. — Тот, кто видел, что твою невинную жажду к потерянным знаниям можно использовать в собственных целях.
— Он говорит о нашем заблудшем брате, — произнес Волчий Король.
Кустодий по имени Амон вывел Хавсера из огромного командного пункта в вырезанный мельтой туннель, который охраняли Астартес из Девятого и Четырнадцатого легионов. В руке кустодий сжимал копье стража — покрытую гравировкой золотую церемониальную алебарду, в которую был искусно вмонтирован болтер. В туннеле царила невообразимая жара. Хавсер чувствовал ритмический бой атмосферных процессоров, защищавших искусственную атмосферу Никеи от мгновенного испепеления. Его сердце бешено колотилось, а голова буквально раскалывалась. Прекрасный примарх Фульгрим предложил ему прогуляться, хотя скальд подозревал, что его опять используют.
Тем не менее, он был рад покинуть столь важных особ. Быть в центре внимания двух примархов, двух кустодиев и троих старших Астартес казалось ему невыносимым. Они были выше его как в буквальном смысле, так и в переносном. Он чувствовал себя ребенком в комнате с взрослыми или насекомым в банке.
Или животным, которое решили принести в жертву хищникам.
— Разве мы не выходим из-под влияния неприкасаемых? — спросил Хавсер кустодия.
— Да, — ответил Амон. — Лишь нижние уровни защищены от мысленного вторжения.
— Значит, мой разум опять станет видимым? — спросил Хавсер. — Видимым для того, кто управляет мной? Разве нет риска в том, что я все им выдам?
Амон кивнул.
— Это также хороший шанс получить рычаг, — сказал он. — Волчий Король знал, что вы шпион, но долгое время держал возле себя. Сначала он держал вас на Фенрисе, а после взял в крестовый поход. Он хотел, чтобы те, кто шпионил за ним, видели то, что видите вы, и поняли, что он знает о них. Волчий Король считает, что выигрывает сражения, не скрывая секреты от своих врагов. По его мнению, он побеждает врагов тем, что показывает им желаемое и то, насколько унизительным в конечном итоге окажется их поражение.
— Это высокомерно.
— Таков его путь.
— Этот враг, он ведь не совсем враг, верно? Другой примарх? Здесь ведь речь идет о соперничестве, не так ли?
— У каждого легиона есть своя агентурная сеть, — ответил кустодий, — но они нужны им для разных целей. Космические Волки содержат ее, чтобы стратегически оценить любого противника, с которым они могут даже теоретически столкнуться. Тысяча Сынов делает это в основном ради того, чтобы утолить свою жажду познания.
— Познания? — эхом отозвался Хавсер. — Что же они хотят знать?
— Насколько я понимаю, — ответил кустодий, — все.
Вежливым жестом он предложил Хавсеру пройти вперед. Перед ними сиял свет, будто занимающаяся заря, отбрасывая лучи прямо в туннель. Постепенно проход начал расширяться.
Наконец Хавсер вышел на огромную платформу из черной скалы в форме галереи, которая шла вокруг верхнего уровня внутренней части вулкана. Розовое зарево извержений Никеи у него над головой освещало изрезанный край конуса. На один неприятный миг это напомнило Хавсеру вид на пропасть мира Тишины, вид, на который он смотрел, лишь бы не видеть смерть Длинного Клыка.
Над розовым горизонтом раскинулись бескрайние небесные просторы. Внутри огромного пространства сверхвулкана царила абсолютная тишина.
Хавсер взглянул на кустодия, который ободряюще ему кивнул. На извилистой галерее собрались и другие люди, смотревшие на вулканическую чашу. Хавсер подошел к краю, парапету из мерцающего черного базальта высотой по пояс. Облокотившись на него, он ощутил его неровную поверхность. Скальд почувствовал порыв ветра на лице, дрожь сопротивляющейся из последних сил атмосферы.
Галерея также была вырезана мельтой. Ниже похожим образом были созданы концентрические круги других галерей, которые спускались до склонов конуса, где переходили в ряды черных скамей, формируя гигантский амфитеатр.
Наблюдательные галереи, а также все скамьи были битком забиты людьми. Хавсер прищурился, пытаясь внимательнее разглядеть их. Большинство из них находились столь далеко, что казались всего лишь точками: облаченные в мантии адепты, богато разодетые аристократы в сопровождении свит, а также группы Астартес.
Хавсер перевел взгляд обратно на Амона.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Здесь подвергается испытанию целое мировоззрение, — ответил кустодий. — Здесь рассматриваются и взвешиваются преимущества и недостатки силы.
— Кем?
Амон Торомахиан издал звук, который с натяжкой можно было назвать смехом.
— Дорогой мой сэр, — произнес он. — Взгляните внимательнее.
Хавсер вновь посмотрел вниз. В лицо ударил порыв ветра. Все внутри скальда сжалось, когда его взгляд скользнул по галереям, изрезанным склонам, над рядами скамей, расположенными как на древней ромейскойарене, где свободные люди орали и веселились, когда рабов бросали волкам.
Ниже, еще ниже, над головами влиятельнейших и важнейших людей Империума, к полированному полу амфитеатра, на котором на черном мраморе золотом был выложен исполинский орел с распростертыми крыльями.
Над орлиной головой располагалось возвышение.
Возвышение же лучилось светом.
Свет находился там все это время, слишком яркий, чтобы не заметить его, но столь величественный, что разум Хавсера поначалу отказывался признать его. Именно его излучение скальд поначалу принял за восход солнца. Это была сверкающая иссиня-белая сверхновая, свет, рвущийся в небо, подобно брошенному копью.
Это был свет и это был человек, от смешения мыслей с реальностью Хавсер громко всхлипнул. Он смотрел прямо на Него, но мозг был слишком испуган, чтобы сознательно принять то, на что скальд смотрел.
Повелитель Человечества вел аудиенцию, и свет его величия было практически невозможно созерцать.
Это была вторая наиболее удивительная вещь, которую Касперу Хавсеру пришлось увидеть в жизни.
— Вы должны взглянуть, — произнес Амон.
— Я не могу, — простонал Хавсер, вытирая с глаз слезы.
— Но отворачиваться вы также не можете, — ответил кустодий.
Дрожа, Хавсер посмотрел вниз. Он увидел трон из пылающих крыльев и восседавшего на нем сияющего человека. Над ним висели черные стяги, которые поддерживали сонмы херувимов, едва видимые из-за света.
Вокруг трона на возвышении стояли воины-кустодии с копьями навытяжку. Из-за слепящего света их блестящие золотые доспехи походили на движущуюся магму.
— Кто все остальные люди? — спросил Хавсер. — Они не могут быть простыми людьми, если стоят так близко от света, но не сгорают в нем.
Амон встал рядом и начал поочередно указывать на фигуры.
— Мастер хора астропатов, лорд-милитант Имперской Армии, лорд Келбор-Хал, генерал-фабрикатор Марса, Мастер навигаторов, лорд Малькадор Сигиллайт.
— Сэр, у меня отнялись чувства, — прошептал Хавсер. — Этот день совершенно поразил меня. Думаю, благоговение нанесло мне нечто вроде травмы. Мой разум разбит. Рассудок утерян. Я более не чувствую шок, и ничто уже не может меня впечатлить. Вы только что назвали пять наиболее влиятельных персон из свиты Императора, но для меня это лишь слова. Обычные слова. С тем же успехом вы могли бы сказать мне, что я утонул вместе с Атлантидойили был погребен в пещерах Агарти. Простому человеку не стоит воочию лицезреть мифы, на которых зиждется его вселенная.
— К сожалению, некоторым приходится сталкиваться с ними, — сказал Амон. — И разве это не то, чем вы занимались всю свою жизнь? По крайней мере так говорится в вашем био-досье. На протяжении всей своей карьеры вы разыскивали мифы, погребенные под пылью веков, а теперь, стоя прямо перед ними, вы отворачиваетесь? У вас нет силы воли.
Хавсер отвел взгляд от разворачивавшегося внизу действия и посмотрел на огромного кустодия.
— Думаю, мне позволительна небольшая передышка! Я не привык к столь изысканному обществу!
— Прошу прощения, сэр, — сказал Амон, — если обидел вас, но именно благодаря пытливости вас и сделали игроком в этой игре. Именно это ваше качество пришлось по душе Пятнадцатому легиону Астартес. Вы уже тогда ревностно искали знания. Они всего лишь взяли вашу жажду под контроль.
— Как им удалось сделать это? Я ведь даже никогда с ними не виделся.
— Никогда? — спросил Амон.
— Никогда! Я…
У Хавсера перехватило дыхание. Очередная вспышка воспоминаний озарила темный провал в его памяти.
Беотия. Как же давно это было.
— Сэр, какой именно Легион меня защищает? — спросил он.
