Константин Мисник - Война под поверхностью
Везде вокруг него были монстры. Другого слова для окружающих его созданий он подобрать не мог. Слово «чудовища» было бы для них слишком ласковым.
Здесь были гигантские калары и огромные многи. Невероятные рыбы, абсолютно непохожие на сатков или кулов, но по виду не менее опасные. Рыбы были толстые и худые, вытянутые в длину и спрессованные, плоские и зигзагообразные. Но у них у всех были хищные пасти с огромными зубами, и Птунис предпочёл бы схватиться один на один с диким кулом, чем попасться на глаза одной из таких «красавиц».
Птунис огляделся. Монстры были со всех сторон. Даже снизу и сверху, отсекая возможный путь к отступлению. Освещение давали несколько десятков рыб-светлячков, расположившихся в разных местах.
Но даже они не могли осветить всё. И испускаемый ими свет так и не достигал края подводного котлована, внутри которого они находились. Ощущение было такое, будто все они зависли в пустоте, бесконечной и однообразной, пустоте без конца и края, лишь маленький кусочек которой освещался сейчас любящими покрасоваться «лампочками».
Птунис погасил свой фонарик. Как бы то ни было, свой собственный маленький свет ему приходилось беречь. Авось ещё пригодится.
«Обязательно пригодится! — рассерженно подумал Птунис. — И без всяких там „авось“!»
Существа, находящиеся прямо перед ним, внезапно стали расступаться, отплывать в стороны, как бы давая ему проход. Птунис висел на месте, раздумывая над тем, плыть ли ему в образовавшийся коридор или нет, как вдруг…
Тьма внизу стала светлеть. Она наливалась серым цветом, постепенно приобретая очертания, которые складывались в определённую форму. И эта форма потрясала.
Из глубины провала поднималась вверх чудовищная, исполинская фигура. Птунис, стойко выдержавший внезапное появление вокруг себя монстров, в страхе подался назад. Потому что перед ним предстало воистину невероятных размеров существо. Эти размеры просто потрясали воображение.
Это был действительно Ужас. Потому что он был огромен и страшен. Голова его показалась Птунису размерами с полкорабля. Полностью длину его щупалец Птунис не видел — они уходили вниз, в глубину бездны. Но, зная, что собой представляют калары, Птунис мог предположить, что полная длина гиганта составляет не менее сотни метров. Однако это был не калар. Это был гигантский, даже по меркам преданий и легенд колонии, кракен. Просто огромный. Большой Кен — Ужас-Из-Глубин.
Птунис попытался поприветствовать его, но не смог. Чудовищные глаза, не мигая, смотрели на него, и он чувствовал себя мелкой рыбёшкой, насаженной на острогу и готовой к употреблению. Он не мог даже шевельнуться под этим холодным, немигающим, лишённым всяких эмоций взглядом.
«Человек?» — возникла у него в мозгу удивлённая мысль, и Птунис, невероятным усилием воли превозмогая оцепенение, сформулировал ответ:
«Да, о великий! Прости, что побеспокоил тебя. Сделать это мне позволили лишь чрезвычайные обстоятельства».
«Великий! — усмехнулся в ответ кракен, и Птунис ощутил, как зловеща эта мысленная усмешка. — Как меня только не называли люди, но великим — никогда. Я был слишком ничтожен для них, считающих себя всемогущими. Потом, когда я доказал им, что всё это на самом деле не так, они боялись меня до ужаса, до неспособности свободно мыслить, даже до полного внезапного прекращения своей жизнедеятельности. Но даже тогда они не называли меня великим».
«Времена меняются, о ужасный! Теперь ты велик, а мы ничтожны. И мы пришли просить у тебя о помощи».
«Помощи! — загрохотало в мозгу у Птуниса. Затем последовала пауза, перемежаемая какими-то странными мысленными спазмами, и он понял, что кракен так смеётся. — Помощи! Человек пришёл просить помощи у того, над кем он издевался долгие-долгие годы. Это смешно».
Особого веселья в мыслях кракена Птунис не ощутил, скорее наоборот, поэтому поспешил ответить:
«Не я выдумал этот мир, не я производил эксперименты над людьми и животными. Скорее всего, мои предки тоже были в числе этих подопытных. Я знаю, что ты не только ужасен, но и мудр. И понимаешь, конечно, что те, кому бы ты хотел отомстить, давно уже мертвы. Я же…»
«Человек, — перебил его кракен, как бы размышляя про себя и не обращая внимания на мысли собеседника. — Спустился сюда. Хотя раньше у людей не было таких возможностей. И мысленно общаться они не могли. Да, вероятно, над твоими предками тоже потрудились люди в синих халатах. Человек и… Как вы их сейчас называете?»
«Кулами».
«Человек и кул. А знаешь ли ты, человек, что в то время, когда я был молод и топил большие корабли, внутри которых были такие же, как ты, люди боялись кулов, и почти никто не мог похвастаться дружбой с ними».
«Как я уже говорил, о великий, времена изменились. Мы нашли точки соприкосновения с кулами. Теперь у нас общий и могучий враг. Мы называем эти создания филиями. О помощи против них я и прибыл сюда просить тебя».
«Филии? — В мысли кракена Птунису почудилось любопытство. — Я не знаю, кто это. Представь себе, как они выглядят».
Птунис исполнил.
«Мы можем справиться с ними и сами, — пояснил он, — несмотря даже на их телепатические способности. Но за них воюют сатки и клоты. С ними приходится тяжелее из-за их размеров. Но, насколько я знаю, последние всегда были вашими злейшими врагами».
«Клоты, кто это? А-а, понял. Просто в них много мяса. В отличие от тебя, человек. Значит, теперь филии ваши злейшие враги, — подумал с усмешкой кракен, и Птунису вновь почудилось, что эта усмешка была весьма зловещей. — Ну что ж, тогда… Пожалуй, я помогу вам, это будет интересно. Не я сам, конечно, я уже давно не покидаю моё убежище».
«А как же ты охотишься? — не сдержался Птунис. — Тебе ведь нужно много, очень много еды!»
«Еду мне приносят, — ответил кракен, мысленно показывая на окружающих их чудовищ, — они. Наверное, ты хотел, — добавил он, возвращаясь к основной теме, — чтобы за вас, людей, сражались мои калары?»
«Это было бы просто замечательно, о великий! Ведь тогда они могли бы добыть много, очень много еды!»
«Калары придут сражаться за вас, — мысленно произнёс кракен. — Но, перед тем как они тебе понадобятся, ты должен позвать их. И сделать это заранее, примерно за столько времени, сколько надо моим каларам, чтобы добраться до места сражения».
«Я понял, о великий. Но сможет ли моя мысль пробиться через такое расстояние?»
«Попробуй, — мысленно пожал несуществующими плечами кракен. — Тебе ведь это нужнее, чем мне».
«Хорошо, я сделаю всё, как ты скажешь, — согласился Птунис, подумав о машине Питриса. — Позволишь ты мне напоследок поинтересоваться?»
«Да».
«Это всё твои слуги?»
«Среди них есть и мои отпрыски, — усмехнулся кракен, и от этой усмешки Птуниса по коже продрал мороз. — И многим из них присущи разные очень интересные свойства. Ведь эксперименты, творимые твоими сородичами надо мной и над некоторыми из них, были весьма занимательны. Ладно, к делу. Нужна ли тебе охрана? Я теперь заинтересован в том, чтобы ты живым добрался до места своего обитания».
«Благодарю, о мудрейший. Мне будет гораздо безопаснее, если я не буду привлекать ничьего внимания».
«Может, у тебя есть какая-нибудь просьба. Решайся. Я могу многое и не смогу отказать себе в удовольствии исполнить просьбу потомка моих злейших врагов».
«Если бы ты только мог зарядить мой аккумулятор», — быстрее молнии мелькнула мысль Птуниса, но кракен успел прочитать её.
«Что это такое? Расскажи».
После короткого объяснения Птуниса кракен подумал: «Тебе помогут. А сейчас прощай. Надеюсь, мы с тобой больше никогда не увидимся. Успеха тебе в твоей войне».
Птунис не успел даже подумать, как отблагодарить кракена за столь двусмысленное пожелание, как тот стал погружаться вниз. Голова его исчезала в темноте, и Птунис почувствовал невероятное облегчение от того, что на него больше не устремлён гипнотический взгляд его гигантских глаз.
Вскоре хозяин бездны исчез из виду. К Птунису приблизился один из монстров, имеющий вид гигантского многа. Позади него плыла одна из рыб-светлячков. Мног дотронулся одним своим щупальцем до рыбы, а вторым коснулся гайзера Птуниса. Преодолевая отвращение и страх, Птунис оставался на месте.
Он посмотрел на первое щупальце монстра и чуть не вскрикнул от удивления. Никакого отверстия в теле рыбы он не заметил, но кончик щупальца явно проник внутрь, как будто рыба внезапно стала проницаемой для любого проникновения.
«Интересно, он что же, свой отросток таким же образом и в мой гайзер засунул?! — подумал он, лишь огромным усилием воли сдерживаясь, чтобы не посмотреть, что там творится с его аппаратом. — Всё будет нормально, — утешал он сам себя, — не могут же они убить меня теперь, когда мы обо всём договорились. Это было бы нелогично. Хотя, откуда мне знать, какая может быть логика у этих страшилищ».
