Василий Головачёв - Катарсис. Том 2

— Здесь мы можем говорить спокойно, — сказал он, сморщив длинный нос. — Я теперь специально проверяю в своих заведениях, нет ли подслушивающих устройств. Тут их нет.

— У меня мало времени, — сказал Крутов равнодушно. — О чем вы хотели со мной проконсультироваться?

Он уже «включил» состояние пустоты и сканировал пространство кабинета, удостоверившись, что Лев Арменович прав. Офис строительной фирмы не был напичкан спецаппаратурой аудио— и видеоконтроля.

— Вы, как всегда, предпочитаете сразу брать быка за рога, — с добродушной иронией заметил Данильянц. — Мне это ваше качество импонирует, я сам такой, но, говоря откровенно, в бизнесе оно иногда мешает.

Красивая длинноногая девушка в короткой юбочке принесла кофе, колотый лед, сливки, орехи и тосты. Данильянц заметил взгляд Крутова, брошенный на ноги девушки, подмигнул, кивая на закрывшуюся дверь.

— Нравится?

— Давайте о деле, — сухо отрезал Егор.

Данильянц рассмеялся, взял чашку с кофе, бросил туда ломтик лимона, отхлебнул.

— Я видел вашу жену-красавицу, у Жоры была губа не дура, когда он на ней женился, сам только дураком оказался, когда ее потерял. Кстати, я проверил ваши сведения, он действительно строил храм Черного Лотоса в Жуковке за моей спиной, использовав мои же материалы и строителей. Теперь Георгий Мокшин у меня не работает.

Крутов насторожился.

— Разве не вы его посылали ко мне с просьбой приехать?

— Он сам вызвался, — пожал плечами Лев Арменович. — Вернее, сказал, что едет устраивать свой бизнес в Ковалях, когда мы с ним расставались, вот я и попросил его зайти к вам.

— И вы так спокойно его отпустили? Зная, что он воровал и тратил ваши деньги?

— Почему спокойно? — возразил Данильянц. — Он, конечно, вор, но деловой человек, предложил компенсацию, я согласился. — Данильянц сделал еще глоток. — К тому же за него заступились большие люди в столице, посоветовали мне его не трогать. Ну как тут не уважить такую просьбу?

— Кто позвонил?

— Секретарь Совета безопасности Барановский. Знаете такого? Колоритная личность.

— Не встречал.

— Советую обратить на него внимание. Этот человек является одним из инициаторов создания Российского легиона, почему и вылез на вершину властной пирамиды. Вполне возможно, что он связан и с Проектом.

— Вы уже знаете о Проекте?

— Меня просветили ваши коллеги, и я получил задание. В связи с чем у меня появились кое-какие вопросы… и сомнения. Мне почему-то кажется, что меня недооценили.

— В чем состоит задание?

Данильянц допил кофе и бросил в рот кубик льда.

— Рекомендую, очень бодрит. Задание же касается выявления сети коррупции в Брянской губернии. Это не мой уровень, Егор Лукич. Я не контрразведчик из Федеральной службы безопасности, а бизнесмен. Мое дело, если говорить откровенно, — перераспределение финансовых потоков таким образом, чтобы их большая часть оседала в моем кармане.

Крутов усмехнулся.

— Насколько я осведомлен, вы вполне преуспели в этом деле, Лев Арменович. Что касается коррупции, то с этой болезнью общества тоже надо бороться умеючи, со смекалкой и размахом. Если вам дали именно такое задание, значит, посчитали вас оптимальным исполнителем.

— Коррупция неискоренима. Особенно в нашей стране.

— По большому счету вы правы, коррупция, питаемая распределительной «кормушечной» системой, — а Госдума, правительство и администрация президента так и остались у нас «кормушками» для чиновников, — действительно неискоренима. Но в развитых странах вся криминальная сфера дает не более восьми-десяти процентов валового продукта, в России же около шестидесяти, что реально угрожает безопасности страны. Есть разница?

— Откуда вы черпаете информацию о финансовых проблемах государства?

— Просто внимательно читаю газеты. У нас в стране законодательно создана криминальная среда, не без вашей помощи, между прочим, которая выражается в праве чиновника делать то, что он только пожелает. Вам не хочется в ответ положить этому беспределу конец?

— Хочется. Но, по-моему, есть более ответственные задачи, чем борьба с коррупцией в масштабе губернии, где я мог бы принести большую пользу.

— Есть, борьба с терроризмом, например. Хотите потягаться с террористами? Могу посодействовать.

Данильянц крякнул, взялся за свой длинный нос, откинулся на спинку кресла.

— Я не офицер группы антитеррора, как вы.

— В таком случае давайте решать посильные задачи. Ваше первое задание — тест на профпригодность, вы должны это понимать. Пройдете его успешно, получите возможность играть по более высоким ставкам.

— Значит, по Хуану и сомбреро… — проворчал Данильянц. — Умеете вы поставить человека на место, Егор Лукич.

— Я не хотел вас обижать.

— Да я и не обиделся. Честно говоря, мне просто страшно влезать в это болото… хотя я и сам до сих пор барахтаюсь в нем. Неправильно устроено наше государство, зря напялило на себя смирительную рубашку демократии. Наш народ привык подчиняться только Хозяину с длинной и сильной рукой.

— Правление сильной руки необходимо там, где нет правления сильной головы. Пора искать головы, а не руки.

Лев Арменович улыбнулся, с интересом разглядывая лицо Крутова, покачал головой.

— Вы необычайно начитаны для простого бывшего агента ФСБ, полковник, и каждый раз меня приятно удивляете. Наверное, Катарсис действительно достойная организация, коль в ее рядах работают такие люди, как вы. Беда только в том, что Россия — гигантская инерционная система, которую очень трудно, если вообще возможно, повернуть к созданию справедливого общества. Как вы думаете, Егор Лукич, возможно ли вообще в нашей бескрайней многоплеменной стране достичь общенациональной консолидации, основанной не на тирании, угнетении, не на всеобщем подавлении одной части населения другой, а на созидательной общенациональной идее и идеологии?

— Не знаю, — помедлив, честно ответил Егор. — Вся Россия — не мой масштаб оценок и решений, мне по силам решать лишь проблемы частного характера. Мне кажется, с точки зрения духовно-эзотерических знаний Россия всегда жила не столько по законам формального права, сколько по эмоциональным законам, то есть по совести. Даже во времена империи Россия ставила благодать выше закона, и в этом, может быть, наше спасение. Хотя кто знает, какой путь приведет нас к спасению?

Данильянц кинул на Егора задумчивый взгляд, потянулся было к кофейнику, но передумал.

— Не хотел вас пугать, теперь скажу. У меня были визитеры… из местной группировки Легиона… уже после того, как я уволил Мокшина… Они искали вас, Егор Лукич.

Острое чувство тревоги прокололо Крутову сердце. Захотелось немедленно мчаться домой, в Ковали, увидеть Лизу, вообще что-то делать, только не сидеть на месте и спокойно беседовать на отвлеченные темы с кем бы то ни было.

— Почему они спросили обо мне именно у вас?

— Мне кажется, их навел Жора.

— Но ведь он и так связан с Легионом, мог бы напрямую сообщить им, где я обитаю.

Данильянц развел руками.

— Сам теряюсь в догадках. Могу лишь посоветовать остерегаться старшего из команды легионеров, это настоящий волкодав.

— Кто он?

— Майор Шалевич, он показал удостоверение. Похож на вас, такой же широкоплечий, разве что помассивней, высокий и сильный. Лицо загорело, на левой щеке несколько маленьких шрамиков, глаза прозрачные…

Крутов подумал и достал телефон, набрал номер Георгия:

— Стирч? Ты где?

— В Саково, — отозвался Георгий через минуту.

— Можешь заскочить ко мне домой?

— Зачем?

— Я в Брянске, неуютно мне…

— Еду, — коротко бросил Георгий.

Крутов выключил связь, встал.

— Прошу простить, но у меня дурные предчувствия. Надо ехать.

— Я понимаю, — выбрался из кресла Данильянц. — Спасибо, что согласились приехать, мне всегда легче после общения с вами. Трудно, знаете ли, менять имидж бизнесмена на имидж борца с коррупцией.

— А вы не меняйте, оставайтесь бизнесменом, — посоветовал Крутов, охваченный внутренней паникой. Тревога его усиливалась и требовала возвращения домой. Лишь теперь он осознал, что напрасно оставил Лизу в Ковалях. Мокшин ясно дал понять, что появился в Ковалях не зря.

Егор гнал машину по городу и шоссе, как по гоночной трассе, выжимая из мотора все, на что тот был способен, и все-таки опоздал.

Георгий встретил его у калитки, где толпился народ, молча пожал руку. Среди людей стояли родственники Егора, дядя Василий, тетка Валя, двоюродная сестра Таня, а также родители Лизы. Роман Евграфович был хмур и растерянно теребил бородку. Степанида с лицом суровым и неприветливым что-то ему выговаривала, глаза ее сухо блестели. Многие женщины в толпе плакали.